Хамза Есенжанов - Яик - светлая река

• Название: Яик - светлая река
• Автор: Хамза Есенжанов
• Жанр: История

---

- Казак, конечно, не дурак, что и говорить... Но нам надо прежде всего думать о том, что трус дело не сделает, труса мигом раскусит враг. Слушай, табунщик! Вместе с Жапалаком ты будешь пугать коней, остальные погонят их к броду. А мы с Ергали займемся отправкой строптивых казаков на тот свет. Готовьтесь! - приказал Мамбет.

Джигиты подобрали полы чекменей и шинелей, натянули поводья. Аманкул вывернул тулуп и надел его, намотал на шапку длинную белую чалму и привязал к чучелу аркан. Потом вывернул второй тулуп, напялил его на Жапалака и начал пробовать голос. Сильно втянув живот, Аманкул завыл глухим, стонущим воем, каким обычно сытый волк зовет на заре волчицу.

А "чертова свеча" все еще не мигала. Джигиты Мамбета все чаще поглядывали на зияющие окна. Время шло, но возле землянки никого не было, не мигал и долгожданный свет.

- Как бы не случилось что-нибудь... - прошептал, волнуясь, Ергали.

Наконец Мамбет подскочил к краю обрыва, вгляделся и негромко приказал:

- За мной, джигиты! - и поскакал по склону в сторону городка, все быстрей и решительней, без опаски, словно ехал к себе домой.

За ним бросились остальные. Мамбет вылетел на самый обрыв и застыл, натянув поводья. Потом быстро огляделся вокруг и указал рукой куда-то в сторону:

- Жми, табунщик!

Аманкул и Жапалак взобрались на крутояр и увидели косяк коней, спускающийся к обрыву. Впереди косяка ехали трое верховых, позади маячили двое. Жапалак оглушительно свистнул и помчался галопом в сторону пустыря, куда указал Мамбет; за ним поскакал Аманкул. Он почти вплотную приблизился к косяку и громко и противно заблеял по-козлиному. Потом вихрем подлетел к косяку и резко затарабанил по трескучему даулпазу*. Над сумеречной степью будто пронеслись джинны. Безмятежных казаков, отъехавших от города на версту, обуял страх. Оглушительный свист, мерзкое блеяние, сухой треск даулпаза, дикий топот лошадиных копыт - все было так неожиданно, что казаки растерялись, а кони, панически заржав, метнулись в сторону. Аманкул между тем мчался прямо на остолбеневших казаков.

______________

* Даулпаз - маленький барабан, применяемый при охоте с ловчей птицей.

- Спаси, Христос! - невольно вскричал один из казаков, когда, бесовски прыгая, промчалось мимо него мохнатое чудовище.

Конь под казаком шарахнулся в сторону, снова в темноте промелькнул белый всадник, и тут же рядом что-то затрещало, захлопало, взвизгнуло.

В одно мгновение смешались кони и сплошной стеной помчались в сторону. Вдруг рядом с белым сатаной откуда-то вынырнул еще и черный дьявол. Он заревел по-бычьи, вздыбился и поскакал рядом. В белом тулупе и белой чалме Аманкул, во всем черном, мохнатом - Жапалак.

Невозможно было остановить напуганных коней. В гущу косяка нырнули теперь Мамбет и Ергали. Мамбет быстро догнал одного казака и ловким ударом вышиб его из седла; на шею другого джигиты накинули петлю. Один казак успел удрать, ускользнул незаметно. Когда шестьдесят казачьих коней были возле самого брода Жаман-Откел, со стороны города раздались беспорядочные выстрелы.

Рано утром в Аккалу ворвались джигиты Айтиева, но в городке, где только вчера стояла казачья сотня, не было ни единого верхового.

- Казаков не выдашь - спалю хату! - грозно закричал Мамбет на остробородого худого мужика, хозяина одной из хат на окраине города.

- Вси утекли. Нима никого, - еле пролепетал мужик. И, склонив голову, перекрестился.

Действительно, город был пуст. Ночью белые спешно покинули город. Многие бежали пешком. Отряд Айтиева слился с батальоном Белана и направился в погоню за белоказаками.

Они спешили на помощь Красной Армии, которая с севера, запада и востока окружила и обстреливала из пушек Уральск - оплот и надежду казачьих атаманов.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Ночью бушевал свирепый ветер...

Нередко человек всецело находится в плену прихотливой погоды. Затяжные ливни омрачают душу; от неистовых молний и грохота грома все живое съеживается, сердце замирает, и губы сами собой шепчут молитву; в безумной оргии торжествуют вокруг темные силы природы, а в глазах людей - ужас.

Когда в сумерках Нурым вышел на улицу, ему почудилось, что земля качалась, а небо дрожало: пронизывающий ветер яростно тряс плетень и в клочья рвал скирду сена возле дома. Ветер стремился ворваться в дом, выл, свистел и рыкал в трубе, словно шаманящий баксы. Черная холодная ночь, мрачная степь, сиротливо затихший аул - все это вселяло безысходную тоску. Подавленный смутным дурным предчувствием, Нурым прошел по двору и сел в затишье. Ветер вдруг ослаб, будто круто остановился на всем скаку, и стало чуть теплей. Потом послышались чьи-то жуткие вздохи, словно сопело чудовище. Нурым прислушался, взглянул на коней, стоявших за забором подле скирды. Было слышно, как кони безмятежно жевали сено; больше ни звука, ни шороха.

Снова налетел шквальный ветер, и завыло, загудело еще сильней. Затрещали стены сарая, отчаянно засвистел камыш; казалось, дикий ветер вот-вот поднимет гурт овец и погонит его по степи, как перекати-поле.

"Ойпырмай, что за жуткая ночь!"

- Плохая погода, - сказал он угрюмо, входя в дом. У Нурыма невольно хмурились брови, по спине бегали мурашки, все тело ломило. Сердце билось неспокойно: то замирало, то начинало прыгать.

- Что, певец, съежился?! Черти тебя корежат? - спросил Орак.

- Погода противная, - задумчиво повторил Нурым. - Будто весь мир грозится кому-то.

Джигиты устроились здесь как в родном доме: ели жирную баранину, пили горячую пахучую сорпу. Дружинники отяжелели, не слышно и шуток, потягивались, позевывали, сладко дремали в тепле на мягких подстилках.

- Нурым, ты бы спел, приподнял настроение. Видишь, джигитов с вечера сон одолел, - сказал Орак.

Он хотел рассеять мрачное настроение. Нурыму вспомнились стихи Махамбета:

Приторочив кольчугу к седлу,

Далекого друга с собой веду.

День и ночь при оружье на коне

Ради жизни безутешных вдов,

Ради счастья Нарына детей...

Но петь ему не хотелось.

- В той комнате уже уснули женщины и ребенок, - отказался Нурым.

Орак не стал упрашивать. "Пусть лучше поспят джигиты", - решил он. Все успокоились после долгих волнений. Казалось, у всех была одна дума: "Раньше чем через неделю офицеры из Уила не придут. К этому времени вернется и Мамбет".

В прихожей комнате возле печки царила беззаботность. Маленькая Зауреш за вчерашний день привыкла к Мукараме и не отходила от нее ни на шаг.

- Хватит тебе, Зауреш, тетя уже устала. Ложись спать, - уговаривала мать девочку, но Зауреш не унималась.

- Еще, еще!.. - говорила она, радостно наблюдая за пальцами Мукарамы.

- Идет коза рогатая... Идет!!

Тонкие пальцы Мукарамы проворно побежали по одеялу все ближе и ближе к шейке девочки. Зауреш звонко рассмеялась и нырнула под одеяло.

- Еще!.. Еще!..

- Ну, хватит, Зауреш! - беспокоилась мать. - Вот непослушная...

- Идет коза рогатая...

- Хи-хи-хи...

- Перестань, Зауреш!

Но девочка покачала головкой, как бы говоря, что не перестанет.

- Разве сейчас Зауреш послушает маму? Ей с тетей хочется играть. А сколько тебе лет?

Девочка подняла правую руку, растопырила пальчики, потом согнула два пальчика левой рукой и сказала: "Во!"

- Три годика, значит? Ах ты умница моя!

Девочка согласно кивнула головкой.

- Ты умница, Зауреш. Ты доктором станешь, да?

Девочка опять закивала.

- Будешь большим доктором, таким, который больных режет, да?

Айша ужаснулась:

- Астафыралла! Больных режет, говорите?!

Мукарама начала объяснять:

- Болезни, Айша, бывают разные. Одни вылечивают лекарством, другие просто так, руками, например вывихи. Их надо только вправлять. А бывают болезни, когда нужно разрезать живот, удалить болячку и снова зашить. Это и делает врач. Хирург называется.

- И не боится резать?! - удивилась молодая женщина.

Мукарама снова объяснила:

- Надо учиться.

- Я думала, что вы толмач, а оказывается - локтор.

- Нет, я не доктор, - поправила ее Мукарама. - Чтобы стать доктором, надо много учиться. А я только помогаю, делаю то, что доктор мне прикажет: перевязываю раны, даю лекарства...

- А почему вы не учились много? - спросила Айша.

- Да вот война помешала. Кончится война - поеду в Петербург или Саратов и буду учиться...

Айша сегодня уже не чуждалась Мукарамы. Покачивал ребенка, она с нетерпением ждала, когда заговорит гостья. Девочка засыпала, а женщина думала про себя: "Молодая... Наверное, еще не замужем..."

- Хоть и неудобно, но я хотела спросить... - начала Айша и смутилась.

- Спрашивайте. Почему неудобно?

- Вы моложе меня, наверное?

- А вам сколько лет?

- В этом году будет двадцать один. А у вас нет мужа? - спросила Айша и снова покраснела, потупилась.

Быть неискренней перед этой доброй женщиной Мукарама посчитала неудобным, наоборот, ей подумалось, что с этой казашкой она может поделиться самым сокровенным. "И зачем я должна скрывать, что люблю такого умного, несравненного человека, как Хаким? Разве не из-за него я отправилась в этот опасный путь вместе с солдатами?"