Хамза Есенжанов - Яик - светлая река

• Название: Яик - светлая река
• Автор: Хамза Есенжанов
• Жанр: История

---

"Что он, насмехается или выпытать что-нибудь хочет? - подумал Яковлев. - Правильно я говорил на заседании: с генералами надо разговаривать тогда, когда у нас будут вооруженные отряды. А пока - придерживаться политики: и вы хороши, но и мы не дурные... Посмотрим, товарищ Дмитриев, хватит ли у тебя геройства схватиться с казаками или нет?.." - мысленно укорил Яковлев председателя Совдепа.

- Итак, ваше превосходительство, вы не хотите по доброй воле подчиниться областному Совдепу? Хорошо. У меня больше вопросов нет, проговорил Яковлев, вставая.

Михеев сделал вид, будто не расслышал его последних слов, и с удивлением спросил:

- Вы уходите?.. Вас отвезут на санях. Долг гостеприимства - тех, кто приезжает к нам с добрыми, мирными намерениями, встречать доброжелательно и с уважением. Вы не можете себе представить, господин Яковлев, какое огромное удовольствие доставила мне беседа с вами. Да, кстати, мы с вами могли бы хлебом-солью встретить вышедшие из Оренбурга войска. Только, к сожалению, я не знаю, роты это или полки? И когда они прибудут сюда? Вы, случаем, не знаете, господин Яковлев? - Михеев подался вперед и замер, ожидая, что ответит Яковлев.

- Господин председатель, вы, наверное, лучше меня знаете, сколько дней потребуется войску, чтобы пройти расстояние в триста километров. Судя по вашим словам, сомнительно, что вы встретите Оренбургский отряд хлебом и солью... Впрочем, это доброе намерение. Будьте здоровы!

- Всего хорошего, господин Яковлев.

Слегка кивнув головой, Яковлев вышел из кабинета.

3

- Полезная болтовня!.. Хотел показать свою силу... Ясно: как мы и предполагали, из Оренбурга вышли войска. Когда я в разговоре между прочим спросил: "Роты это или полки?.." - он проговорился: "Отряд!.." Отряд - это около батальона, если верить словам Яковлева. Я ему не дал окончательного отказа, но и ничего конкретного не обещал. Держал, как говорится, на длинной веревке и вдалбливал в его дубовую башку, что казаки - исконные вояки, привыкли к оружию и не сразу их можно заставить жить мирно. "Надо, - говорю ему, - действовать постепенно, полегоньку, уговорами..." - говорил Михеев, сидя в кабинете у генерала Акутина.

- Он начальник их или рядовой? - спросил Акутин. Свинцово-бледное лицо его продолжало оставаться неподвижным и непроницаемым.

- Все они там начальники, а этот, что был у меня, кажется, тоже председатель. На язык остер, в шовинизме меня обвинил. Ха-ха-ха... А при следующей встрече непременно скажет: "Почему не становитесь большевиком?" Иронизируя, Михеев поглядывал на дверь, словно Яковлев только что вышел из кабинета.

- Я думаю, вы закончили с ним как положено?

Михеев чуть сощурил глаза, он понял, на что намекал Акутин - на арест Яковлева.

- Куда он от нас денется, господин генерал? Ведь это дело нескольких часов.

"Хитрый же ты человек, - подумал Акутин, глядя на Михеева. - Старая хитрая лисица: не даст ни захлопнуть лапу в капкан, ни следов не оставит. Но ничего, всему свой черед. Придет время, запляшете у меня, как на ежовых шкурах, босоногое мужичье, серошинельники! Дайте только поднять казачков..."

Акутин сидел молча, свинцово-бледное лицо его, казалось, стало еще бледнее.

- По-моему, надо сначала прибрать к рукам поселковых совдеповцев. Ваше мнение?.. - холодно обратился он к Михееву.

- Гм, гм, это, пожалуй, верно...

...Как ядовитая степная змея, готовясь напасть на жертву, зловеще шипит, поводя головой и угрожающе выбрасывая вперед жало, - белые генералы, притаившись, ждали удобного момента для нападения. Едва ушел Яковлев, они собрали военный совет. К атаманам казачьих станиц, расположенных восточнее города, поскакали нарочные с тайным предписанием: шестому полку Бородина совместно с дарьинскими казаками встретить Оренбургский отряд и разгромить его, не допуская до города; седьмому полку, соединившись с казачьими сотнями, движущимися со стороны Нижней Барбашевки, Бударина и Илецка, подойти к городу и быть готовыми к мятежу.

Руководство всеми операциями взял на себя генерал Акутин.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Когда Амир пришел на квартиру отца, во дворе стояла рыжая лошадь Быкова, запряженная в сани. Сам Быков сидел на санях, доверху нагруженных почерневшей кугой. Кивком головы поздоровавшись с незнакомым человеком, Амир прошел в дом.

Мендигерей сидел у окна и курил.

- Папа, - спросил Амир, подойдя к отцу, - далеко ль так рано собрался? В аул?

Мендигерей ответил не сразу. Он несколько секунд сидел молча, чувствуя смертельную усталость и страшную головную боль. Веки, казалось, налились свинцом и клонились книзу. Таким он вернулся с заседания Совдепа. Да и на заседании как-то был задумчив, не выступал, а только одобрительно поддерживал говоривших.

Вместо ответа он спросил сына:

- У тебя, случайно, нет порошка от головной боли?

Только теперь заметил Амир, что лицо у отца багрово-красное, а глаза помутнели, будто влажный туман гулял под ресницами.

- Ты болен, папа? Ты так изменился... А порошок, кажется, в кармане старого костюма... Я сейчас сбегаю.

- Нет, нет, не надо. Если здесь нет, то не ходи. Я сейчас уезжаю. Срочное дело, и задерживаться я не могу. Только вот ждал тебя, чтобы попрощаться.

- Так ведь у тебя температура! Смотри, как горят щеки! Разве можно в таком состоянии? Куда же ты едешь?..

Что-то тревожное проникло в сердце Амира. Мендигерей, задумчиво глядя на сына, сказал:

- Нет, у меня температура нормальная. А голова болит да болит... Это у меня иногда бывает, особенно когда долго не пью чай. Ты спрашиваешь, куда держим путь? В такое тревожное время люди предпочитают умалчивать, куда они едут и зачем. Наши деды говорили: "Сын узнает цену дитяти, когда сам станет отцом". Знай, и тебе придется не раз испытать такие поездки, и запомни: один ум - хорошо, а два - лучше, но услышанное не всегда способен удержать человеческий язык. Понял? Да, впрочем, Амир среди ваших студентов много горячих споров. Все вы еще молоды и будьте осторожны. Учтите, Войсковое правительство не дремлет, оно следит за каждым из вас. Если не преданный друг, не делись мнением. Абдрахман пока остается в городе, заходи к нему, слушай его советы...

Амир не перебивал отца, но в душе не одобрял его. "Едет больной, а куда - сказать не хочет даже сыну. Читает наставления..."

Отец заметил, как удивленно смотрит на него сын, и не выдержал:

- Еду в Оренбург по секретному заданию исполкома, - и, торопливо натянув шинель, Мендигерей крепко обнял сына и поцеловал.

- Папа, - попросил Амир, - если заедешь в аул, передай привет маме и скажи ей, что я тоже скоро приеду.

- Возможно, ты ее увидишь раньше меня, - понизив голос, сказал отец.

Сани скрипнули и заскользили по утоптанному снегу. Последние слова отца все еще звучали в ушах Амира. Он уловил в них какую-то неясную тревогу, но Мендигерея уже не было во дворе. Амир постоял с минуту, размышляя. Но, успокоив себя, вспомнил, что его ждет Хаким Жунусов, и поспешил к товарищу.

2

Рыжий конь бежал крупной рысью, сани легко катились по скованной утренним морозцем дороге. К полудню начало подтаивать, полозья врезались в мокрый снег, и конь заметно начал сдавать.

- Утомили коня... Дорога тяжелая, а розвальни - для тройки ломовых! Какой тут разговор про нас, сани б дотянул до места, - жаловался Мендигерей Быкову, шагая по обочине.

- Скоро хутор, - уверенно сказал Быков, глядя на потные бока лошади. Сделаем остановку, покормим коня. Отдохнем, а к вечеру опять дорогу подморозит. Я думаю, доберемся. У нас обычно в эту пору снега уже не бывает, только кое-где по овражкам разве. А нынче что-то зима затянулась. А в ваших краях как? Наверное, уже настоящая весна?

- Нет, и у нас снег. Ведь аул-то мой вон в той стороне, - Мендигерей указал рукой на противоположный берег Яика.

- Вы женаты?.. И ребятишки, наверное, есть. Ждут...

- Есть, Игнат Иванович, и жена и ребятишки. И ждут, конечно. Но разве теперь до них! Контра революцию душит, а мы дома отлеживаться, хозяйством заниматься? Не такое теперь время. Вот покончим с буржуями, тогда и займемся хозяйством.

- Иногда думаешь, не лучше ли быть в такое время холостым, одиноким человеком. А у меня тоже - мать старенькая и жена с грудным ребенком. Как подумаю о них - сердце щемит. Уезжаешь, а душа там остается. Мало ли что может случиться. Да и в доме, сказать по правде, все время нужна мужская рука. А тут еще кулаки ворошиться начинают, угрозы разные, да и казаки нахохлились. Что им стоит - подожгут дом, и баста. У нас в селе народ не очень надежный. Кулаки задабривают, разные слухи пускают, а люди волнуются, черт их разберет, сами против себя идут, - делился Игнат своими тревогами и опасениями.

Сели в сани. Игнат сбоку смотрел на обветренное лицо Мендигерея, чуть выдвинувшийся вперед подбородок, мускулистую шею и крепкие плечи. "Сильный! Богатырь!.. Казахи обычно не имеют себе равных в кулачном и нагаечном боях. Мендигерей наверняка с одного удара свалит любого. А характер, видно, у него странный, - думал Игнат. - Как у нашего Василия... Он тоже вечно угрюмый. Но жалостливый, как малое дите..."