Хамза Есенжанов - Яик - светлая река

• Название: Яик - светлая река
• Автор: Хамза Есенжанов
• Жанр: История

---

Как бы там ни было, это был первый шаг Хакима на большом пути, полном загадок и борьбы. Теперь надо немедленно сообщить штабу о том, что обоз выходит этой ночью. Для этого нужно съездить в Барбастау за девятнадцать верст и вернуться до вечера. Даже если на это хватит времени, то что он скажет есаулу на переправе? А другого пути нет. "Что делать? - лихорадочно думал Хаким. - Байес... Как я раньше не подумал об этом? Если Байес в городе, то все будет в порядке. А если его не окажется?"

Хаким вышел на Кожевенную улицу, затем торопливо пересек мощеную площадь и пошел по Сенной, отыскивая дом номер пятьдесят пять.

3

Байес и Хаким не виделись после того, как расстались у Фроловского. Тогда все трое - Хаким, Байес и Хажимукан - разъехались в разные стороны, и Хаким не думал, что ему так скоро придется снова встретиться с приказчиком Байесом.

На собрании в овраге Байес не был. Он в тот же день уехал в Уральск сдавать собранные в ауле шкуры. Закончив все дела, он решил отправиться в Анхату.

Хаким спешил теперь к дому Байеса. "Неужели не застану? - с отчаянием думал он. - Байес ведь всегда в пути. Застать дома его - редкая удача".

Но едва Хаким вошел во двор, он сразу увидел стоявшего под навесом коня Байеса и облегченно вздохнул. Он быстро направился к дому и вздрогнул, когда его окликнули:

- Хаким, поди-ка сюда.

Хаким быстро обернулся. Под навесом в тени сидел Байес. Хаким, не помня себя от радости, побежал к нему.

- Вы еще не уехали? - только и смог он сказать.

- Пока нет. Но уже собрался.

- Мне надо с вами поговорить. Дома у вас никого нет?

- Есть. Сидят какие-то люди... Иди сюда. Здесь нас никто не услышит.

Хаким сел рядом с Байесом и вполголоса заговорил:

- Я едва попал в город. На мосту казаки. Еле-еле пропустили. А теперь мне нужно выехать обратно и сообщить, что Ахметша отправляет обоз. - Хаким наклонился к уху Байеса и заговорил шепотом.

- Я тоже слышал, что Ахметша снаряжает обоз, - сказал Байес, выслушав Хакима. - Значит, это и есть тот самый груз, который надо захватить на полпути?

Хаким кивнул.

- Ну что ж, в таком случае я ведь могу поехать и в Кара-Обу, улыбнулся Байес. - Поеду и обо всем сообщу. А тебе ехать туда незачем.

- Я об этом и хотел просить вас, Байеке. Теперь все в порядке. Когда придете к Альджану, скажите, что на одном из телег обоза буду я. Когда подъедем к Ханкулю, я запою песню. Это сигнал.

- Неплохо придумано, - заметил Байес.

- Только я не знаю, что мне делать с конем. Сейчас он мне не нужен.

- Да, но он может тебе понадобиться завтра. Человек без коня - что-то вроде инвалида. Вот что, возьму-ка я его с собой и оставлю у Альжана. Пастуха Альжана ты всегда найдешь, его все знают. Даже ребенок тебе укажет, где его найти.

- Договорились, Байеке.

- Теперь я тебе кое-что скажу о городских делах. В Уральске неспокойно. Казаки охраняют мост неспроста. Надвигается опасность. Сотни возов, пушки и пулеметы днем и ночью движутся на север в сторону Арки. Там объявился какой-то Чапай. Говорят, скоро сюда придет. А генерала Акутина разбили и отогнали до самого Таскала, в городе паника. Богатые русские казаки бегут с хуторов. Хазрет Нуртаза говорит: "Это конец света. Собирайтесь, мусульмане, и кидайте каменья в дьявола. Появились страшилища". Страшилища - это значит большевики. Не глупо ли? Русские казаки вешают и расстреливают мусульман. А эти святые хазреты поют славу палачам. Эх, мальчик, главное - найти верную дорогу. Для нас с тобой эту дорогу указали такие люди, как Абдрахман. Скажи-ка, как прошел съезд? Где сейчас Хажимукан?

"Этот Байес так вот незаметно для себя станет большевиком. Он еще пойдет дальше всех нас", - подумал Хаким и сказал:

- Хажимукан теперь рад до смерти: "дакмент" получил.

Хаким рассказал Байесу забавную историю с "дакментом".

Байес стал собираться в дорогу. Хаким проводил его до окраины города. Он видел, что Байес благополучно переправился на пароме. Теперь Хаким был спокоен. "Байес все это сделает лучше меня", - подумал он.

Спешить было некуда. И Хаким решил хоть издали посмотреть на дом Курбановых.

4

Вот он, дом с зеленой крышей и высоким крыльцом... Хаким вздохнул и огляделся вокруг. Нигде не было ни души. Дом Курбановых показался ему тоже пустым. На окнах не было легких шелковых занавесок. Стекла кто-то залепил изнутри газетами. И газеты эти уже успели пожелтеть. Приглядевшись, Хаким увидел, что и на ступеньках лестницы лежал толстый слой пыли. Здесь давно не ступала человеческая нога. "Неужели уехали?" - с тревогой подумал Хаким. Он поднялся по лестнице и, помедлив немного, постучал. В ответ не донеслось ни звука. Он постучал еще раз и прислушался. Его слух уловил шарканье чьих-то ног.

"Старуха", - понял он.

- Заходи через ворота. Заперта дверь, - послышался сердитый и скрипучий старушечий голос.

Хаким сбежал с лестницы, обогнул дом и толкнул калитку. Она оказалась незапертой.

Старуха уже шла ему навстречу. На ней все то же пестрое платье, серый фартук, а на голове знакомый старый платок, завязанный сзади. Ничего не изменилось и в ее лице: те же морщинки, те же прищуренные, точно вонзающиеся, как иголки, глаза смотрят пристально и неприветливо.

Удивленная старуха, не сводя глаз с Хакима, принялась своими темными морщинистыми руками поправлять фартук, потом губы ее едва заметно зашевелились.

- Это ты, несчастный? Откуда?

- Здравствуйте, бабушка, - приветствовал ее Хаким. - Как живете? Я зашел вас проведать.

- Слава богу, спасибо, не забыл. Дай бог тебе много лет жизни. Заходи.

Хаким видел, что старуха отчего-то растерялась при его появлении, держалась необычно. Раньше, бывало, и близко не подходила к нему. А теперь растаяла, будто свинец на огне.

"Бедняга, жалеет байское добро", - подумал Хаким, направляясь в кабинет Курбанова.

- Сюда, сюда иди, - окликнула его старуха. - Комната Минхайдара заперта, а его самого нет дома. Он давно уже уехал в Джамбейту.

Старуха шла за ним, шаркая и пошатываясь.

"Доняло тебя одиночество, - усмехнулся Хаким. - Ни Мукарамы, никого, одна! А раньше бы встретила словами: "Кого надо?" - как ключница "Сорока труб".

Хакиму захотелось зайти в комнату Мукарамы и посмотреться в ее зеркало. Через минуту он уже стоял перед огромным трюмо.

Старуха, вошедшая вместе с ним, рассеянно посмотрела на Хакима. Ее губы беззвучно зашевелились, точно она пыталась сказать что-то. Вдруг схватила валявшееся на полу гусиное крыло и, не зная, куда его деть, вышла из комнаты.

Хаким огляделся. Из всех вещей, которые здесь были прежде, при Мукараме, остались только кровать и зеркало. Не было картин, висевших на стенах, исчез маленький туалетный столик. Девичья кровать, всегда такая нарядная, сейчас накрыта стареньким суконным одеялом. Окна завешены какими-то невзрачными ситцевыми занавесками. Из такого ситца обычно шьют себе платья старухи.

- Вы одна живете, бабушка? - спросил Хаким, когда старуха вернулась.

- Одна, малай*. Тебя зовут Хаким?

______________

* Малай - мальчик (татарск.).

- Хаким, бабушка. Не забыли, оказывается.

- Забыла. А потом вспомнила. Когда человек живет в одиночестве, он все вспоминает прожитые дни. Я тоже считаю их, как тасбих*, перебираю в памяти. Минхайдар давно уехал. Мукарама тоже уехала в Джамбейту да так и осталась там. Я одна. Совсем одна.

______________

* Тасбих - четки.

Хаким, не перебивая ее, терпеливо ждал, что она еще скажет. Но старуха запиналась, медлила. О Мукараме она почему-то ничего не могла сказать.

- Письма, наверное, получаете из Джамбейты? - спросил он, когда старуха умолкла.

- Есть письмо, есть. Вчера Черный Валий приезжал. Письмо привез. Мукарама жива, здорова. Скучает, бедняжка.

Старуха вдруг заплакала и вышла из комнаты. Хакиму стало жаль ее.

Он не знал, сколько ей лет, но думал, что лет семьдесят. В такое тревожное время она осталась совершенно одна в этом огромном доме. Здесь кому угодно было бы тяжело жить, не только древней старухе. И как она изменилась. От прежнего властного нрава и следа не осталось. Вся она тихая, робкая, даже походка какая-то жалкая. Почему она не рассказывает ничего о Мукараме? Не хочет? Или не помнит?

Он подошел к задернутому шторой и заклеенному газетой окну. "Мукарама тогда сидела здесь и плакала. Я видел ее в зеркале. Почему она тогда плакала? Это так и осталось неизвестным. Меня тогда угнали к "Сорока трубам". Где теперь тот мальчик, что расклеивал листовки?

Вот кого можно назвать настоящим революционером. Чей он сын? Надо бы спросить о нем у Амира. Может быть, Байес слышал о нем".

- Почему вы плачете, бабушка? - сказал он. - Ведь Минхайдар и Мукарама скоро приедут. В Джамбейту они уехали ненадолго.

- Может быть, ты их видел? - внезапно спросила старуха.

- Нет, не видел. Уже больше трех месяцев я их не видел, бабушка. Думал, вы что-нибудь знаете. А я после того, как кончил учебу, все время был в ауле.