Борис Седов - Пуля для певца

• Название: Пуля для певца
• Автор: Борис Седов
• Жанр: Детектив
• Год: 2006
• ISBN: ISBN 5-7654-4865-8

Роман сумел спасти Лизу от верной смерти, но сам угодил за решетку по обвинению в измене Родине. Теперь вместо сцены у него камера, а вот для зэков петь ему не впервые. Роман знает, что все его несчастья — дело рук функционеров партии «Власть народа».

Но Арбуз и Боровик тоже не дремлют — если они не сумеют вытащить Романа на волю, то этого не сделает никто! Ведь нет ничего крепче, чем мужская дружба и нет ничего выше, чем смерть за друга…

---

То, что увидел Роман, привело бы в восторг любую женщину.

Восставший член Лолиты был размером с небольшой кабачок, а его совершенная форма навела Романа на неуместную мысль, что Лолита и его качает какими-то особыми упражнениями.

— Нравится? — нежно спросил Лолита. — Он всем нравится, поверь.

— Маловат, — пренебрежительно заметил Роман, испытывая в этот момент омерзение, смешанное со злостью и остатками страха.

На койках заржали.

— Маловат? — удивился Лолита. — Ну… Это ты сейчас так говоришь. А потом посмотрим.

Он застегнулся, с трудом упрятав в штаны свой внушительный инструмент, и, задумчиво посмотрев на нож, убрал его куда-то за спину. После этого грустно посмотрел Роману в глаза и неожиданно ударил его в живот.

Роман охнул, и его ноги подогнулись.

Опустившись на пол, он попытался вдохнуть, но из этого ничего не вышло.

В ушах Романа зазвенело, свет в камере стал медленно гаснуть, и откуда-то издалека донесся голос Лолиты:

— Маловат ему… Вот когда я из твоей жопы дупло для полярной совы сделаю, тогда скажешь, маловат или нет.

Наконец дыхание вернулось к Роману, и он, держась за дверь, поднялся на ноги. У ног натекла небольшая лужица крови, и Роман, достав из кармана носовой платок, приложил его к порезу. Боль была несильной, и Роман постарался свести края раны, чтобы она засохла в закрытом состоянии.

Хотя…

Если его будут бить, то все это бесполезно.

Вытерев кровь, Роман убрал ставший красным платок и посмотрел на своих палачей. Они, судя по всему, знали толк в муках. Будь они обычными безголовыми отморозками, Роман давно бы уже валялся на полу с переломанными костями и с отбитой требухой, но зато в блаженном бесчувствии.

Но эти ребята, похоже, не дадут Роману ускользнуть в спасительную потерю сознания и позаботятся о том, чтобы он прочувствовал все до конца.

До конца…

А какой, интересно, будет конец у этой процедуры?

— Ну так что? — спросил Роман, отдышавшись, — еще не пора? Тогда я закурю, пожалуй.

Он похлопал по карманам и убедился, что сигареты остались в камере.

— А тут вообще как? — поинтересовался он. — У палачей сигареты стрелять можно?

— У палачей? — Валуй удивленно поднял брови. — Слышь, братва, он нас палачами называет!

— Ну а что тут такого? — рассудительно пожал плечами Сухой. — Мы палачи и есть. Работа у нас такая. А музыкант молодец — головенка у него работает, правильное слово нашел. Палачи, Роман Батькович, они тоже люди нужные и важные. Вот, например, был такой уважаемый человек — Малюта Скуратов, царство ему небесное…

Сухой благочестиво перекрестился и продолжил свои рассуждения:

— Или этот, я в газете читал… Французский-то, как его — Самсон, во.

— Сансон, — машинально поправил его Роман.

— Сансон? — Сухой задумался. — Может, и так. Тебе виднее, ты человек грамотный, культурный, не то что мы… палачи.

Он усмехнулся.

— Или опять же французский — из трех мушкетеров. Который Миледи башку отхватил. Ведь специально за ним посылали, тут профессионал нужен.

— И вы тут, стало быть, на своем месте? Нужные люди? — саркастически спросил Роман.

— А как же? — уверенно ответил Сухой. — Нужные, очень нужные. Вот, например, понадобится тебе заставить кого-то расколоться, а у самого кишка тонка. У тебя ведь тонка, правда? Ты же артист, человек искусства, так сказать, куда тебе из человека говорящее мясо сделать! И к кому ты пойдешь, если припечет? Ко мне же и пойдешь.

— К тебе? — Роману стало жутко от чудовищных рассуждений этого человека. — А ты что… примешь от меня заказ?

— Золотые слова! — восхитился Сухой. — Сразу видно делового человека. Именно заказ. Я ж тебе с самого начала сказал — ничего личного, работа у нас такая!

— Не гони, Сухой! — вмешался Мясник. — Это я ему про работу сказал!

— Видал, какие ребята, — усмехнулся Сухой, — за базаром следят, все помнят. Да, работа у нас такая…

Лицо Сухого изменилось, и он безжалостно повторил, посмотрев Роману в глаза:

— Работа у нас такая, понимаешь, артист?

— А кто заказчик? — спросил Роман, чувствуя, что адреналин уже перегорел, и противный липкий страх начинает ползти по его телу.

— А вот это неправильный вопрос, — серьезно ответил Сухой, — потому что заказчику не нужно, чтобы ты потом заказал его.

— У вас же?

— У нас же, — кивнул Сухой. — Однако что-то мы на лирику перешли…

«Сейчас начнется», — подумал Роман.

Что же делать?

Каменная коробка без окон, четверо садистов, готовых выполнить чей-то заказ… И ведь это не сон, не кошмар, после которого можно проснуться с колотящимся сердцем и с облегчением увидеть вокруг себя знакомую спальню, уютную и спокойную…

Ну, думай!

Роман сжал кулаки и зажмурился.

В голову пока ничего не приходило.

И тут Лолита игриво произнес:

— Может, споешь нам напоследок? Ты ведь потом петь не сможешь… А так, глядишь, мы с тобой и поласковее обойдемся. Вырубим, чтобы не так больно было…

Роман поднял голову и сказал:

— А что, это мысль! Так сказать, последнее желание.

— Не ссы, не убьем, — кровожадно хмыкнул Валуй, — так, пощекочем…

— А я и не ссу, — спокойно ответил Роман.

«Ну я и тупой! — выругал он себя. — Ведь есть же способ! Мало того — проверенный на практике!»

— Ну что, граждане бандиты, — он смело взглянул на Сухого, — вы хочете песен? Их есть у меня!

— Во дает артист, — заржал Валуй, — его сейчас на ленточки резать будут, а он петь собрался! Смелый, бля, как варяг!

Сухой прищурился и спросил:

— Ну и какую же песню ты споешь? Похоронный марш?

«Только бы не заткнули, только бы успеть!» — подумал Роман и ответил:

— Песня новая, ее еще никто не слышал.

А про себя подумал: «Тот, кто слышал, — уже мертвый».

— Ну давай, спой, — недобро позволил Сухой, — только имей в виду: если не понравится песня — быть тебе калекой.

— Понравится, — многообещающе кивнул Роман, — можешь мне поверить. Тот, кто ее слышал, уже ничего другого слушать не сможет. А вот скажи мне, Сухой, вопрос у меня есть…

— Ну?

— Вот вы четверо — вы давно на киче паритесь?

— Мы-то? — Сухой усмехнулся. — А что тебе с того?

— Есть интерес, — ответил Роман, — просто эта песня, она специально для тех, кто уже устал за каменной стеной о воле мечтать.

— Ну, устал, не устал, а сидим мы порядочно. Ты бы уже повесился.

— Это как сказать… — с облегчением сказал Роман. — Ладно, слушайте песню и не говорите потом, что она вас не тронула.

Он откашлялся и медленно начал петь первые строчки песни «Воля тебя не забудет». Той самой песни, в которой был закодирован приказ «Воли народа», приказ, услышав который, каждый обработанный предварительно зэк должен… А эти четверо, судя по заявлению Сухого, наверняка прошли обработку, раз сидят, как он сказал, порядочно.

Перейдя ко второму куплету, в котором уже содержались первые строчки приказа, адресованного любому зомбированному заключенному, Роман заволновался: а вдруг внушение уже не действует?

Но, собрав все внутренние силы, Роман всетаки допел куплет до конца и с замирающим сердцем перешел на припев:

— «… Воля тебя не забудет, воля тебя сбережет…»

Четверо сидевших на койках палачей оцепенели, и Роман с радостным ужасом повторил припев, потом еще раз, еще…

Видя, как глаза Сухого, Валуя, Мясника и Лолиты остановились и стали бессмысленными, он запел в полную силу. Подойдя к замершим бандитам, Роман несколько раз громко пропел в лицо каждому кодовый припев, а потом, отойдя к двери, громко крикнул:

— Сделай это сейчас! Сделай это сейчас! Сделай!

* * *

Вертухай, дежуривший в конце мрачного тюремного коридора, где располагалась прессхата, скучал и от нечего делать ковырял большим, истертым до блеска ключом стену. Из пресс-хаты, дверь которой специально была сделана толстой, чтобы заглушить крики истязуемых заключенных, время от времени доносились еле слышные голоса. О чем говорили, было непонятно, и только один раз послышался короткий вскрик, потом кто-то засмеялся и снова настала тишина.