Николай Гацунаев - Звездный скиталец

• Название: Звездный скиталец
• Автор: Николай Гацунаев
• Издательство: Издательство литературы и искусства им. Гафура Гуляма
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1984

Роман Николая Гацунаева «Звездный скиталец» продолжает традиции мастеров современной научной фантастики, ставя проблему необходимости человеческого деяния, ответственности каждого за судьбы других, за счастье грядущих поколений.

---

— Лихо поработали, Дюммель! — похвалил Симмонс. — Признаюсь, не ожидал такой прыти. Ей-богу, из вас бы неплохой Стенька Разин получился. Или Робин Гуд. Петля по вас плачет.

У немца густо побагровели отвислые щеки.

— Ну что вы зарделись? Привыкайте к комплимено там, барон, не век же мне на вас собак вешать.

Глава акционерного общества одарил патрона испепеляющим взглядом. Тот ухмыльнулся.

— Право, Зигфрид, я вас иногда даже побаиваюсь, Есть что-то в вас инквизиторское. А ну как во вкус войдете? Так ведь вы и меня с Эльсинорой в один прекрасный день подожжете, а?

— Оставьте неуместные шутки, герр Симмонс! — вспылил немец.

— Ну, полно, полно! — Симмонс похлопал барона по упругому брюшку. — Уж и пошутить нельзя. Мы с вами цивилизованные люди, должны понимать юмор. Сядьте, дорогуша. Потолкуем, что дальше делать. С поджигателями, кстати, рассчитались?

Дюммель угрюмо кивнул.

— Что-то вас угнетает, барон. Открылись бы, а? Как на духу. И вообще мой вам добрый совет: не держать от меня секретов. Боком выйдет. Так что выкладывай все без лишней скромности.

— Не учли… — Немец вздохнул.

— Чего же это? — полюбопытствовал шеф.

— Мнение общества.

— Вот как? Да телитесь вы, Дюммель. Что мне — каждое слово из вас клещами вытягивать?

Немец пожевал губами, собираясь с духом.

— Вы умный человек, шеф…

— Благодарю. Поближе к делу нельзя?

— … а допустили оплошность. — Дюммель сделал многозначительную паузу. В поросячьих глазках засветилось злорадство.

— Любопытно. Какую же?

— Нельзя было поджигать каюки всех конкурентен сразу.

— Что же вы меня раньше не надоумили? Составили бы график: сегодня Петров погорелец, завтра — Юсупи, послезавтра Тер-Григорян.

— Напрасно смеетесь. Люди не дураки. Поймут, что к чему, когда обнаружится, что единственный, кто не пострадал — это наше акционерное общество.

— Браво, браво! — похлопал в ладоши Симмонс. — Только кто вам сказал, что «Дюммель и Компания» не пострадали?

— А разве не так? — насторожился барон.

— Пострадали, — скорбно вздохнул патрон. — Мы с вами, голубчик, потеряли «Диану».

— «Диану»? — ахнул немец. — Лучший наш пароход!

— Увы! — страдальчески покивал Симмонс. — С пятью баржами отборной пшеницы.

— Вы шутите, repp Симмонс! — взмолился барон.

— Какие уж тут шутки. Сгорели дотла.

Дюммель ошалело выпучил глаза, откинулся на спинку кресла. Шеф наблюдал за ним с нескрываемым любопытством.

— Не получится из вас деловой человек, Дюммель. Хватка не та. Мелко плаваете, барон. Беру свои комплименты обратно. Никакой вы не Робин Гуд. И Стенька Разин из вас не выйдет. У тех размах был, удаль молодецкая. А вам только бы медяки считать. Вот в Гобсеки вы, пожалуй, подошли бы. Из-за какой-то паршивой лохани этакую истерику закатить! К тому же она ведь застрахована, эта ваша посудина?

— Вы… — Дюммель задохнулся. — Страшный вы человек, герр Симмонс!

— Так уж и страшный, — Симмонс взял со стола бутылку французского коньяка, поглядел на свет. Одобрчтельно хмыкнул. — Умеют фильтровать, шельмецы! О чем, бишь, мы толковали? А, да! Так вот, зарубите себе на носу, Дюммель: хотите преуспевать в делах, — не скупитесь, рискуйте! «Без копейки рупь не рупь!», «Береженого бог бережет», — все эти заповеди для мелких лавочников. Настоящий делец обязан рисковать. С умом, разумеется. Масштабно. Ваши тевтонские предки это еще когда поняли. На всю Русь замахнулись разом. А уж они, уверяю вас, сами мелочью не довольствовались. Это вам не татаро-монголом быть голу!

— Оставьте моих предков в покое! — взвился барон.

— Эк вас за живое задело! — Симмонс смерил его откровенно любопытствующим взглядом, словно увидел впервые.

— А ведь вы, батенька, до мозга костей реваншист. Неужто это еще от тевтонов повелось?.. Послушайте, барон, а что если нам с вами на Ледовое побоище махнуть? Подсобим малость крестоносцам. Глядишь, для ваших земляков-современников что-то к лучшему переменится. Дойчланд юбер аллее! А? Как вы на это смотрите?

— Гениально! — Дюммель просиял. — Дойчланд юбер аллее! Это вы сами придумали, шеф?

— Где уж мне, — отмахнулся Симмонс. — Ваш потомок Адольф Шикльгрубер. В двадцатом веке. Мировую войну, сукин сын, затеял под этим девизом.

— Да? — загорелся Дюммель. — И мы победили?

Симмонс отрицательно качнул головой.

— Нет, Зигфрид. Полное фиаско. Германию разгромили, а Гитлер, то бишь Адольф Шикльгрубер, отравился крысиным ядом.

На немца страшно было смотреть: вытаращенные, налитые кровью глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит, в уголках трясущихся губ проступила пена. Он рухнул лицом в ладони и глухо зарычал.

— Бедная Германия! — прорвалось сквозь зубовный скрежет. — Несчастная Германия!

Внезапно барон рывком вскинул голову. Яростно сверкнули глаза.

— Пусть так! — громовые раскаты голоса оглушительно гремели в комнате. — Йа! Пусть поражение! Все равно Дойчланд юбер аллее! Придет и наш звездный час!

Симмонс зябко передернул плечами.

— А теперь к делу. Наставлений я вам больше делать не намерен. По крайней мере пока. Общее направление, надеюсь, вы себе усвоили. А дальше шевелите мозгами сами. У меня своих дел невпроворот…

Он встал и прошелся по кабинету, ощущая на себе затравленный взгляд Дюммеля. «Черт меня дернул про Ледовое побоищо ляпнуть, — с досадой подумал Симмонс. — Не отстанет ведь теперь, немчура проклятый».

— Герр Симмонс! — Дюммель стоял рядом с креслом, вытянув руки по швам. «Началось!» Симмонс резко оглянулся.

— Ну, что еще?

— В ваших руках судьба великой немецкой нации, герр Симмонс.

— Ну это вы бросьте! Нашли фюрера!

— Само провидение…

— Бросьте, вам говорят! — жестко оборвал Симмонс. Немец замолк, но продолжал есть шефа глазами. — Знаю, куда вы гнете. Так вот: не родился еще на свет человек, который заставил бы меня сделать что-то против моей воли.

— Но я…

— Молчать! — рявкнул Симмонс. — И не смейте ставить меня в один ряд с вашим плюгавым ефрейтором!

— К-к-каким ефрейтором? — оторопел Дюммель.

— Прекрасно знаете, каким! — забылся Симмонс. — С Гитлером! Великая нация, видишь ли! Стадо безмозглых баранов, с которым психопат Шикльгрубер развязал мировую войну!

— В-вы несп-п-праведливы, герр…

— Молчать, вам говорят! Тоже мне, Зигфрид-завоеватель!

«Все в одну кучу! — Симмонс мысленно усмехнулся. — Представляю, какой у него сейчас ералаш в башке. Осталось еще по самолюбию пройтись и, пожалуй, хватит».

— Вы, барон, в бухгалтерские книги почаще заглядывайте. Отрезвляет, знаете ли. А еще лучше принесите-ка их сюда.

— Все? — вытаращил глаза немец.

— За последние полгода. И ступайте гулять. Поостыньте да поразмыслите на досуге, пока я тут вас ревизовать буду.

Симмонс знал, что наносит Дюммелю смертельную обиду: в чем угодно можно было обвинить пунктуального немца, только не в отсутствии скрупулезности, и уж что-что, а бухгалтерский учет был в идеальном порядке. Но знал он и другое: из головы барона надо во что бы то ни стало выбить мысль о Ледовом побоище, пока она не переросла в навязчивую идею.

ГЛАВА ШЕСТАЯ «Золотое колечко у пэри во рту»

«Извош» Джума сгорбился на передке фаэтона, машинально подергивая поводья. Лошаденка, лениво покачивая головой, плелась по улице, безразличная ко всему и вся. День выдался хуже некуда: с утра Джума торчал возле базара, но желающих нанять фаэтон было немного, да и те, окинув взглядом старую с облупившейся краской и продавленными рессорами колымагу с убогой клячей в оглоблях, решительно проходили мимо: пешком скорее доберешься, чем на такой развалине. Наконец в воротах базара показался тучный офицер с обвислыми бурыми усами и бордовым носом в помятом неопрятном мундире и, сжимая в руке вяленого, леща, огляделся по сторонам. Джума живо сорвался с места, приглашающим жестом указал на фаэтон.

— Ассалому-алейкум, таксыр! Куда едем?

— В штаб, — буркнул офицер, забираясь в фаэтон, но когда проезжали мимо шапкинского питейного заведения, раздумал, ткнул Джуму в спину лещом. — Останови, малайка. Подождешь меня тут.

— Хоп, таксыр.

Ждать пришлось долго. Наконец офицер вышел из кабака без фуражки, в распахнутом мундире и, пошатываясь, побрел мимо.

— Таксыр! — взмолился Джума. Офицер окинул его взглядом мутных глаз, не узнавая. Рыгнул.

— Чего тебе, киргизское мурло?

— Дальше чатай едем?

— Куда дальше?

— Куда надо.

— Некуда мне ехать. Приехал. — Офицер покачнулся, мотнул головой. Предложил неожиданно: — Хочешь, озолочу?

«Шайтан их разберет, этих русских, — с тревогой подумал Джума, — то за медяк удушить готовы, то — „озолочу“. А вдруг и правда расщедрится? С пьяными — чего не бывает?».