Такэо Арисима - Женщина

• Название: Женщина
• Автор: Такэо Арисима
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-280-02728-6

Роман известного японского писателя Арисима Такэо (1878–1923) «Женщина» – одно из наиболее значительных произведения новой японской литературы.

В чем причина гибели тридцатилетней Йоко? Писатель пытается ответить на этот вопрос: мечты этой умной, прелестной женщины с сильным характером разбивается о глухую стену равнодушия и непонимания. Для Йоко мало быть только хозяйкой дома. Она ищет выхода своей энергии и находит его во всепоглощающем чувстве любви.

---

– Ну, хватит. Поезжай быстрей! – приказала Йоко плачущим голосом. Коляска, чуть покачиваясь, снова помчалась к Нихонбаси. К своему удивлению, Йоко с грустью подумала о дяде и тетке, живших с ней тогда под одной крышей. Где они сейчас, как живут? Еще не прошло и года с тех пор, как она решилась поехать в Америку, а сколько перемен за такое короткое время… Значит, и слабоумный сын дяди еще не такой взрослый, как ей казалось. По странной ассоциации Йоко с болью в душе подумала о Садако. Бедная девочка! После поездки в Камакура Йоко твердо решила вырвать дочь из своего сердца и забыть навсегда!

Йоко проплакала всю дорогу и, когда коляска остановилась у больницы, горько пожалела о том, что решила переехать сюда. Ей невыносима была мысль показаться Цуе такой жалкой.

Йоко провели в темную комнату на втором этаже и уложили в постель, уже приготовленную Айко. Йоко не произносила ни слова, а только плакала и плакала. Сквозь открытые окна в палату заползала удушливая вонь, поднимавшаяся с канала. У покрытых копотью сёдзи Айко распаковала вещи и приготовила все необходимое для Йоко. Как всегда молчаливая, Айко не сказала ни слова в утешение сестре. Снаружи было шумно, и от этого в комнате казалось еще тише.

Наконец Йоко подняла голову и осмотрелась. В этот день небо и комнаты были пасмурно-унылыми, и потому казалось, что лицо Айко отливало желтизной. На пыльной, словно покрытой плесенью, пухлой циновке стоял круглый поднос с лекарствами, привезенными из университетской клиники. Единственным украшением был туалетный столик с зеркалом. На полке в боковой нише стояли шкатулка и ящик с принадлежностями для письма. В стенной нише, вместо картины или вазы с цветами, лежал узел с одеждой, завернутый в темно-зеленый платок, и зонтик с черной ручкой. Поднос, на котором стояли лекарства, был в свое время куплен у торговца, постоянно посещавшего их дом, по краям он уже местами облез, сверху дешевым золотом была нарисована картина: красная стрела одним концом поражает цель, а к другому прикреплена длинная вертикальная полоска бумаги, на которой написано пятистишие. «Уж не могли подноса найти получше», – подумала Йоко. Одного этого оказалось достаточно, чтобы вывести Йоко из себя.

– Ай-сан, хоть это и нелегко, но придется тебе приезжать сюда каждый день. Мне трудно без тебя обходиться. Кроме того, ты будешь сообщать мне о здоровье Саа-тян… Прошу тебя, хорошенько заботься о ней. Надеюсь, что к тому времени, когда к ней вернется сознание и спадет жар, я буду здорова и смогу ее навестить… Слышишь, Ай-сан?

Айко, как всегда, вяло реагировала на ее слова, продолжая приводить в порядок вещи, и Йоко, которую уже душила ярость, окликнула ее резким, суровым голосом. На этот раз Айко повернулась к ней и, подняв глаза, кротко ответила:

– Да, сестрица.

Приподнявшись в постели и опираясь на локоть, Йоко быстро и испытующе взглянула на нее. Ее растрясло в коляске, и сейчас она едва сдерживалась, чтобы не закричать от боли.

– Ответь мне, пожалуйста, вот на какой вопрос, только ясно. Надеюсь, ты не давала Ока никаких дурацких обещаний?

– Нет, – без колебаний ответила Айко, снова опустив глаза.

– А Кото-сан?

– Тоже нет.

На этот раз Айко вскинула голову и пристально, с нескрываемым удивлением посмотрела на Йоко. Йоко это еще больше взбесило. Почему, когда речь зашла об Ока, Айко опустила глаза, словно совесть у нее была не чиста, а о Кото ответила, глядя ей прямо в лицо, будто не понимая, в чем дело. Впрочем, может быть, это ей только показалось? Просто она задала подряд два странных вопроса, и Айко вправе была удивиться. Йоко намеревалась было расспросить ее подробнее и о Курати, но вдруг пропала охота говорить. Задавать подобные вопросы было, по крайней мере, глупо. Женщина куда умнее и искуснее мужчины и всегда сумеет скрыть то, что ей нужно. Йоко очень хорошо это знала. Но сама она почему-то допустила других к своим тайнам – и сейчас это вызвало в ней еще большее раздражение.

– Они, наверно, говорили тебе что-нибудь такое? Что ты им ответила?

Айко по-прежнему молчала, не поднимая глаз. Йоко решила, что попала в самую точку, и продолжала допрос.

– Я думаю о твоем будущем, поэтому хотела бы получить от тебя ясный ответ. Слышишь?

– Никто из них ничего такого не говорил.

– Может ли это быть? – превозмогая боль, усилившуюся от гнева, нарочито мягким тоном возразила Йоко, продолжая следить за каждым движением Айко. Но Айко молчала. Молчание было для нее убежищем. Тут и Йоко ничего не могла сделать. Если Кото или Ока что-нибудь сболтнули, наверное, думает Айко, она поймет это из слов самой Йоко и, по крайней мере, не попадется на удочку. Поэтому она молчит. Если бы только Йоко узнала что-нибудь от Кото или Ока, она не преминула бы воспользоваться этим. Но, к сожалению, она ничего не знала. Йоко не могла отделаться от мысли, что Айко начинает презирать ее. Они все вместе плетут сеть лжи, затягивают в эту сеть Йоко и потешаются над ней. Ни Ока, ни Кото она не могла больше доверять… И ей пришлось действовать напрямик.

– Говори же, Ай-сан. У тебя скверная привычка – отделываться молчанием. Не думай, что я настолько глупа. Ты что, собираешься и дальше молчать? Нет, наверно. Я думаю, ты мне скажешь ясно и отчетливо, да или нет, все как есть. Ты что, меня уже не уважаешь, да?

– Вовсе нет, – растерянно возразила Айко, видимо оробев от этих резких слов.

– Подойди поближе.

Айко не двигалась. Ненависть Йоко достигла предела.

Забыв про боль, она вскочила и попыталась схватить Айко за волосы. При всей своей медлительности, Айко на этот раз проворно увернулась. Тогда Йоко, чтобы не упасть, вцепилась в сёдзи, проткнула рукой бумагу, но равновесия не удержала и, падая, успела все же схватить Айко за рукав кимоно и привлечь к себе. Завязалась отвратительная драка. Сестры плакали, кричали, выли. Лицо и руки Айко были исцарапаны, волосы растрепались. Наконец ей удалось вырваться и выскочить в коридор. Йоко попыталась догнать ее, но не хватило сил. На лестничной площадке Йоко задержала Цуя. Йоко приникла к ее плечу и громко, как ребенок, разрыдалась.

Несколько часов пролежала Йоко в беспамятстве. Потом сознание ее прояснилось, и она вспоминала ссору с Айко, как дурной сон. Но это не было сном. В сёдзи у изголовья кровати зияла большая дыра, проделанная рукой Йоко. Ее имя, наверно, не сходит с уст злоязычных больных. Йоко казался невыносимым каждый час пребывания здесь, и она стала просить Цую немедленно перевезти ее в другую больницу. Однако Цуя ни за что не соглашалась. Она хотела, чтобы Йоко оперировали именно в этой больнице, где Цуя сможет сама за нею ухаживать. Цуя, как видно, забыла, что в свое время Йоко рассчитала ее, и, неизвестно почему, была очень к ней привязана. Йоко тоже питала искреннюю симпатию к Цуе. Ее смуглая, гладкая, здоровая кожа, под которой в тонких прозрачных сосудах свободно обращалась чистая кровь, восхищала Йоко. Тронутая душевностью Цуи, Йоко решила остаться в этой больнице.

Освободившись от забот о Садаё, Йоко вдруг почувствовала страшную усталость и, когда ее не мучили боли, мирно, как ребенок, спала. Однако Садаё не шла у нее из головы, в ушах звучали слова, слетавшие с пересохших, потрескавшихся губ бредившей девочки… Йоко отчетливо видела лицо Садаё, ее безучастный взгляд. Из-за постоянных видений и галлюцинаций чувства Йоко еще сильнее обострились. То вдруг ей мерещилось, что рядом сидит Курати. Испытывая невыносимую тяжесть, Йоко закрывала глаза и шарила рукой по циновке. Но все, что она видела или слышала с такой удивительной ясностью, оказывалось обманом, и Йоко овладевала грусть.

Айко каждый день приходила в больницу и сообщала Йоко о состоянии Садаё. Буйные выходки, такие, как в первый день, больше не повторялись, но одним своим видом Айко действовала на Йоко как дурная болезнь. Особенно ее злило, когда Айко говорила, что Садаё лучше. Она, Йоко, с такой любовью ухаживала за сестрой, а ей не становилось легче, так что могла сделать эта никчемная Айко или другие? Опять Айко лжет, чтобы успокоить Йоко. Садаё, видно, скоро умрет. Но когда то же самое она узнала от Ока, которого допросила с пристрастием, сомнения сами собой рассеялись. Волей-неволей Йоко думала, что судьба готовит ей какой-то удивительный сюрприз. Если болезнь излечима без любви, значит, человеческую жизнь можно изготовить даже на машине. А такого никто еще не слыхал. Но, наперекор всему, Садаё поправляется. Не только люди, сам Бог хочет сделать ее игрушкой законов, отличных от законов природы. Бывали мгновения, когда Йоко, скрипя зубами, желала смерти Садаё.

Шли дни, а от Курати не было никаких вестей. Снедаемая тоской, Йоко так отчетливо рисовала в своем воображении его образ, что казалось: стоит протянуть руку – и она коснется его тела. Блуждая в причудливом лабиринте, ею самою созданном, Йоко впадала в транс. Сознание ее словно дремало. Зато потом наступало полное изнеможение. Йоко тошнило от собственных диких фантазий, и она проклинала Курати и всех мужчин.