Конни Райнхолд - Безмолвные клятвы

• Название: Безмолвные клятвы
• Автор: Конни Райнхолд
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-611-4

Действие романа происходит в конце 80-х годов XIX века в Америке. Речел, дочь содержательницы борделя, ненавидит ремесло матери и решает строить свою жизнь самостоятельно. На ее газетное объявление о поисках порядочного мужа неожиданно откликается английский аристократ Люсьен Эшфорд. Подписав брачный контракт, Речел обнаруживает, что в действительности вышла замуж не за графа, а за его брата-близнеца Генри, отвергнутого обществом…

---

– Иди ложись в постель, Речел, – повелительным тоном произнес он.

Речел встала к мужу спиной, держась за края раковины:

– Побереги свое сочувствие для несчастных животных и детей! Я могу сама о себе позаботиться.

Генри не понравился ее пренебрежительный ответ.

– Конечно, можешь, – иронично произнес он. – Ты все можешь: и успевать по хозяйству, и лечить больную мадам, и давать приют израненным душам, и строить свою маленькую империю – вопрос только, зачем?

Отойдя от раковины, Речел схватила тряпку, сняла горячую сковородку с огня и с размаху опустила на стол перед Генри.

– Зачем? Я помогаю людям выжить. Ешь свой завтрак, Генри. И если остаешься, берись за дела.

Генри резко отодвинул сковородку и встал:

– А тебе не жаль себя, Речел?

– Может, и жаль, – ответила она. – Тебе эта мысль, конечно, доставляет удовольствие…

Генри схватил жену за локоть и повел в гостиную:

– Лучше бы ты пожалела ребенка! Как бы ему не стало хуже от твоих чрезмерных амбиций…

Речел пыталась вырваться, но Генри с силой усадил ее на диван и накрыл ее ноги покрывалом.

– А если этим ребенком будет девочка, Генри? Или твое сострадание распространяется только на мальчиков, сыновей проституток?

– В последнее время я уже не испытываю сострадания ни к кому, даже к самому себе, – ответил он, повернулся и вышел из дома. Ему хотелось уйти подальше от Речел, от ее жалоб, которые вонзались в его сердце, а разум отравляли сомнениями.

* * *

Не отступай от правды. Генри слышал голос Феникса так отчетливо, словно друг шел рядом. Но эти слова казались Генри бесполезным советом, – как, впрочем, и любые другие. Правда была слишком явной и потрясающе простой, даже примитивной. Она окружала его со всех сторон. Скучные дома с не менее скучными обитателями, одинаковые прямоугольники огородов. Если посмотреть со стороны, то все это казалось нелепым и ничтожным.

– Речел строит красивый город…

Эти слова внезапно прервали течение его мыслей, напомнили о том, зачем он пришел сюда и теперь стоит около маленькой хижины. Роза появилась на крыльце и села в кресло-качалку.

– Люди здесь еще не обжились как следует, – продолжала Роза. – Но, надеюсь, скоро мы увидим детей, играющих на улице. Жаль, что вас здесь не будет. Но уж такая у Речел судьба. Как только мужчины узнают, кто она, так сразу же убегают в противоположную сторону. И так всегда.

– Всегда? Даже не желая залезть ей под юбку? – с горечью произнес Генри.

– Последний, кто пытался это сделать, едва не лишился своего «мужского достоинства», когда получил от Речел удар коленом между ног.

– Речел больна, – помолчав, сообщил Генри. Он вспомнил, что жена проделывала с ним вчерашней ночью. Удар между ног показался ему более милосердным, чем та беспощадность, с которой Речел отняла его гордость, растоптала и бросила на пол, смешав с пылью.

– Об этом не волнуйтесь. Здесь достаточно людей, которые могут позаботиться о ней в случае надобности.

– Понятно. Мне следовала знать, что вчерашнее проявление материнской любви было лишь минутным капризом. Но все же это помогло Речел.

Генри вытащил из кармана монетку, подбросил вверх и поймал в раскрытую ладонь:

– Вы ждете, что я вам заплачу…

– Меня мазали дегтем и валяли в перьях. А потом избивали палками. Так что ваши оскорбления для меня то же самое, что помочиться на ветру…

Генри отвернулся. Неприкрытая, откровенная грубость Розы, даже один ее вид вызывали у него отвращение. Он решил про себя, что мать в случае чего позаботится о дочери, и зашагал было прочь.

– Вы и Речел останавливались у Финнегана по пути сюда? – донесся до него вопрос.

– Да, мы останавливались у Финнегана, – равнодушно отозвался Генри.

– Маэв – настоящая женщина. Преодолела все несчастья, которые ей уготовила судьба. Маэв родом из Королины. Ее отец погиб на войне, а мать переехала на Запад и вышла замуж за старого мерзкого типа, который любил маленьких девочек. Он совратил Маэв, а когда вдоволь набаловался, продал ее мне. Я предоставила ей выбор: или пятьдесят долларов и свобода, или работа на меня. Маэв была одной из моих лучших девочек.

У Генри застрял в горле комок. Казалось непостижимым, что жизнерадостная, энергичная хозяйка ранчо когда-то была «одной из лучших девочек» Розы.

– Трудно поверить, правда? Во всей округе нет более порядочных людей, чём Маэв и Эамон. Они трудолюбивы и честны. Если хорошо подумать, Эамон тоже повел себя как настоящий мужчина. Богобоязненный человек, а ведь полюбил и сумел вытащить из грязи ту, о которую все вытирали ноги.

– Вы так считаете? – нетерпеливо спросил Генри.

– Это правда. Другое дело, что некоторые женщины рождаются проститутками. Для них грязь – не грязь. Я говорю о себе. Мне нравились мужчины. Я испытывала удовольствие, когда давала им то, что они не решались попросить или чего не могли добиться от своих закутанных в кружева женушек. Еще большее удовольствие я получала, когда брала их деньги. Только с деньгами одинокая женщина может хоть как-то выжить. Речел это знает. Она не родилась проституткой, поэтому и купила себе мужа. Просто поняла, что на свете немного таких мужчин, как Эамон, и встреча с ними маловероятна.

Генри почувствовал, что его самолюбие больно задели:

– Разве Речел не встретила порядочного мужа?

– Она плохо представляла, что такое порядочность. Это как красивая вывеска на пустой лавке. Каждый может прицепить такую, если выложит деньги… – Роза начала раскачиваться в кресле. – Речел не хотела жить в доме с красным фонарем: ей нужна была другая вывеска. Мне кажется, что Речел просчиталась.

Генри подумал, что Роза, наверное, вложила в свою проповедь на тему о порядочности какой-то важный смысл. Но его это не волновало.

– Я повторяю, мэм! – произнес Он. – Назначьте цену: сколько стоит право заботиться о Речел?

Роза прищурилась:

– Дайте ей то, что она хочет.

– Она уже получила то, что хотела, – с горечью заметил Генри.

– Думаешь, она хочет тебя? – резко возразила Роза. – Подумай получше, Хэнк. Ты – это только средство, чтобы согреть постель. Дело в другом. Есть одна вещь, которую она всегда хотела, глупая вещь…

– Я устал от ваших философствований, мэм.

– Хорошо.

Роза кивнула, встала с кресла-качалки и подошла к Генри. И он внезапно разглядел в ее облике не только отталкивающую грубость и цинизм, но и гордость, смешанную со страданием.

– Назовите вашу цену, – повторил он.

– Речел любит меня. Она не должна этого делать, но она больше слушается своего сердца, чем разума. Посмотри, сколько добра Речел сделала людям, – искренне, бескорыстно. Она и мне желает добра, потому что я – ее мать. Но Речел верит в то, что говорят о ней другие… из-за меня.

– Так чего же она хочет? – настаивал Генри.

– Любви. И еще спасения души, избавления от грехов.

Роза вернулась в хижину, а Генри еще какое-то время оставался у крыльца. Несколько месяцев назад он говорил Речел, что боится испортить ее прямой и открытый характер, а она обещала не пытаться избавить его от грехов. По иронии судьбы, теперь он чувствовал, как избавляется от грехов вопреки ее обещаниям.

ГЛАВА 24

Октябрь

Генри исчез, вновь вернулся в черный мир своих чудовищ и видений… Так казалось Речел. Он появлялся только, чтобы сделать какую-нибудь работу, поесть и вежливо справиться о ее здоровье. Да, он находился рядом, в одной с ней комнате, но это было лишь физическим присутствием, не более: она чувствовала, что душа его далеко.

Речел и сейчас, два месяца спустя, помнила, как после разговора с Розой Генри возвратился в дом и молча сел на стул напротив дивана, на котором она по-прежнему лежала. Она не делала попытки заговорить с мужем. Не осталось ни сил, ни желаний – все отняло представление, которое она устроила Генри ночью. Тогда Речел действовала, повинуясь, скорее, гневу, нежели разуму. Она разыграла перед мужем роль шлюхи, и эта роль великолепно удалась ей.

Шлюхи рождают шлюх.

Кошмар Генри стал ее кошмаром.

Роза пришла через час, и Генри сразу удалился в комнату с холстами и красками. Он вновь погрузился в занятия живописью, и эта очередная вспышка его увлечения растянулась на два месяца. Все это время Роза ухаживала за дочерью, как за маленьким ребенком. Когда Речел чувствовала себя хорошо, Роза учила ее читать и писать. Казалось, Речел обрела, наконец, счастливое детство и материнскую ласку, пусть даже на пару месяцев и с опозданием на годы.

Мать и Роза разговаривали очень мало, но в этом не было особой необходимости. А то, о чем они говорили, касалось лишь повседневных забот: здоровья Речел и огорода Розы. Речел знала, что ее самочувствие улучшается, недуги, преследовавшие ее первые пять месяцев беременности, наконец, отступили.

Она снова могла заниматься домашними делами. Но, несмотря на временный прилив энергии и уверенности, что ребенок живет и растет у нее внутри, Речел часто чувствовала сонливость и быстро уставала. Она спала в любое время суток и при малейшей возможности. Организм ее терял силы, а аппетит, напротив, рос с каждым днем. Она не обращала на это внимания и ела столько, сколько хотела.