Ноам Хомский - Прибыль на людях

• Название: Прибыль на людях
• Автор: Ноам Хомский
• Жанр: Политика

Ноам Хомский - всемирно известный политический деятель, писатель и профессор лингвистики в Массачусетском технологическом университете, где он преподает с 1955 года. Хомский - автор множества книг и статей, посвященных лингвистике, политической и экономической жизни современного мира, а также международным отношениям. В своей книге "Прибыль на людях", первое издание которой увидело свет в 1999 году, Хомский подвергает развернутой критике неолиберализм - корпоративную систему экономики и политику, развязавшую сегодня под флагом "глобализации" классовую войну против народов мира.

---

То, что народ должен подчиняться, принимается как должное почти всеми типами управления. В демократии управляемые имеют право на согласие, но ничуть не больше. По терминологии современной прогрессивной мысли, население может играть роль «зрителей», но не «участников», если отвлечься от случайного выбора из среды лидеров, представляющих подлинную власть. Такова политическая арена. Население должно быть полностью удалено и с арены экономической, где в значительной степени определяется то, что происходит в обществе. Согласно преобладающей демократической теории, в экономике широкая общественность не должна играть никакой роли. На протяжении истории эти положения оспари вались, но особенную важность данные вопросы приобрели после первого в новое время подъема демократии в Англии XVII века. Смута той эпохи часто описывается как конфликт между королем и парламентом, однако как это часто бывает изрядная часть населения не желала быть управляемой ни одним из претендентов на власть, но лишь, как заявлялось в их памфлетах, «простолюдинами (countrymen) вроде нас, которые знают наши нужды», а «не рыцарями и джентльменами», которые «не ведают недугов народа» и будут «лишь угнетать нас».

Такие мысли причиняли большое беспокойство «достойнейшим мужам», как они сами себя называли, а по современной терминологии, «ответственным людям». Они были готовы пожаловать народу права, но лишь ограниченные, и с условием, что под «народом» не будет подразумеваться неорганизованная и невежественная чернь. Но как примирить этот основополагающий принцип социальной жизни с доктриной «согласия управляемых», которую в то время было не так-то легко подавить? Одно из решений проблемы предложил современник Юма Фрэнсис Хатчесон, выдающийся философ морали. Он выдвинул тезис, что принцип «согласия управляемых» не нарушается, когда правители навязывают общественности отвергаемые ею планы, если впоследствии «глупые» и «суеверные» массы «охотно согласятся» с тем, что «ответственные люди» сделали от их имени. Мы можем принять принцип «согласия без согласия» термин, впоследствии применявшийся социологом Франклином Генри Гиддингсом. Хатчесона беспокоил контроль над чернью в род ной стране, Гиддингса принудительное наведение порядка за границей. Он писал о Филиппинах, стране, которую в то время освобождала армия США, одновременно освобождая и несколько сот тысяч душ от земных забот, или же, как выражалась пресса, «устраивая массовые убийства туземцев на английский лад», чтобы «сбившиеся с пути праведного существа», оказывающие нам сопротивление, хотя бы «уважали наше оружие», а впоследствии признали, что мы желаем им «свободы» и «счастья». Чтобы объяснить все это в пристойно цивилизованных тонах, Гиддингс изобрел понятие «согласие без согласия»: «Если в последующие годы [завоеванный народ] поймет и признает, что оспариваемая им зависимость служила высшим интересам, то есть все основания утверждать, что эта власть была навязана с согласия управляемых», подобно тому, как родитель запрещает ребенку бегать по оживленной улице.

В этих объяснениях схвачен реальный смысл доктрины «согласия управляемых». Люди должны подчиняться своим правительствам, и будет достаточно, если они дадут согласие без согласия. В тираническом государстве или на зарубежных территориях допускается применение силы. Если же ресурсы насилия ограничены, согласие управляемых должно достигаться с помощью приема, который прогрессивное и либеральное мнение называет «изготовлением согласия».

Мощная PR-индустрия от самых ее истоков в начале XX столетия занималась «контролем над общественным мнением» так ее задачу описывали заправилы бизнеса. И они действовали в соответствии со своими словами; это одна из центральных тем современной истории. Того, что PR-индустрия получила развитие прежде всего в «самой свободной» стране мира, как раз и следовало ожидать при правильном понимании максимы Юма.

Прошло несколько лет после выхода в свет процитированных произведений Юма и Хатчесона, и проблемы, вызванные чернью в Англии, распространились на восставшие колонии в Северной Америке. Отцы-основатели США повторяли настроения британских «достойнейших мужей» почти в тех же словах. Вот как об этом писал один из них: «Когда я говорю об общественности, то я имею в виду только разумную ее часть. Невежественные люди и плебеи столь же неспособны судить о способах [правления], сколь неспособны они справляться с [его] браздами». Его коллега Александр Гамильтон заявил, что народ это «большой зверь», которого надо укротить. Склонных к бунту и независимых крестьян надо учить иногда насильно тому, что идеалы революционных памфлетов не следует принимать всерьез. Простые люди должны иметь представителей в лице не подобных им простолюдинов, которые знают недуги народа, а в лице дворян, купцов, юристов и прочих «ответственных людей», которым можно поручить защиту привилегий.

Господствующая доктрина была ясно выражена президентом Континентального Конгресса и первым главным судьей Верховного Суда Джоном Джеем: «Люди, которым принадлежит страна, должны управлять ею». Осталось разрешить один вопрос: а кому же принадлежит страна? На этот вопрос предстояло ответить растущим частным корпорациям и структурам, предназначенным их защищать и под держивать, хотя до сих пор не так-то просто принудить общественность ограничиться зрительской ролью.

Если мы надеемся понять сегодняшний и завтрашний мир, то Соединенные Штаты, разумеется, представляют собой для исследования наиболее показательный пример. Одна причина тому их несравненная мощь. Другая их стабильные демократические институты. Кроме того, США больше других стран приближались к tabula rasa. Америка может быть «столь счастливой, сколь ей угодно», заметил Томас Пейн в 1776 году: «у нее есть чистый лист бумаги, чтобы писать на нем». Туземные общества были в значительной степени исключены из общего процесса. К тому же в США мало что осталось от более ранних европейских структур, что объясняет относительную слабость общественного договора и систем, на которые он опирается, зачастую уходящих корнями в докапиталистические институты. И еще: социальный и политический строй был спланирован в необычайной степени сознательно. Изучая историю, мы не можем проводить эксперименты, но США ближе других стран к «идеальному случаю» государственно-капиталистической демократии.

Кроме того, основным разработчиком этой модели являлся Джеймс Мэдисон, проницательный политический мыслитель, чьи взгляды, в основном, возобладали. В дебатах по поводу конституции Мэдисон подчеркивал, что если бы в Англии «выборы были открыты для всех классов общества, то собственность землевладельцев пошатнулась бы. Вскоре оказался бы принят аграрный закон», передающий землю безземельным. Конституционная систе ма должна быть спроектирована так, чтобы предотвратить такую несправедливость и «обеспечить постоянные интересы страны», которые являются правами собственности.

Среди историков, изучающих Мэдисона, существует консенсус относительно того, что «конституция была по сути аристократическим документом, предназначенным для сдерживания демократических тенденций того периода», передав власть людям «лучшего сорта» и исключив тех, кто не был богатым, знатным или выдающимся в силу распоряжения политической властью (Ланс Бэннинг). Основная ответственность правительства состоит в «защите состоятельного меньшинства от большинства» заявил Мэдисон. Таков ведущий принцип демократической системы от ее истоков и по сей день.

В публичной дискуссии Мэдисон говорил о правах разных меньшинств, но совершенно ясно, что он подразумевал конкретное меньшинство, а именно, «состоятельное меньшинство». Современная политическая теория акцентирует мнение Мэдисона о том, что «при справедливом и свободном правлении права и собственности, и личности должны быть действенным образом защищены». Но в этом случае полезно взглянуть на доктрину более пристально. Нет прав собственности, есть лишь права на собственность, то есть права лиц, имеющих собственность. Допустим, я имею право на автомобиль, но мой автомобиль никаких прав не имеет. Следовательно, право на собственность отличается от других прав тем, что если одно лицо обладает собственностью, то другие этого права лишены: если я обладаю моим автомобилем, то вы нет, однако в справед ливом и свободном обществе моя свобода слова не ограничит вашу. Следовательно, принцип Мэдисона заключается в том, что правительство должно охранять права личностей вообще, но при этом обязано обеспечить особые дополнительные гарантии для одного класса лиц, для собственников.

Мэдисон предвидел, что с течением времени демократическая угроза, вероятно, станет серьезнее из-за роста «числа тех, кто будет работать, испытывая всевозможные трудности жизни, и тайно вздыхать о более равном распределении ее благ». Мэдисон опасался того, что эти люди приобретут влияние. Он беспокоился по поводу «симптомов уравнительного духа», который уже возник, и предупреждал «о грядущей опасности», если право голоса отдаст «власть над собственностью в руки тех, кто ее не имеет». «Нельзя ожидать, что те, у кого нет собственности или надежды приобрести ее, будут в достаточной степени симпатизировать ее правам», объяснял Мэдисон. Его решением было навсегда доверить политическую власть тем, кто «владеет богатством нации и представляет его», «более способному кругу людей», а широкую общественность держать в состоянии раздробленности и дезорганизации.