Карл Проффер - Ключи к "Лолите"

• Название: Ключи к "Лолите"
• Автор: Карл Проффер
• Жанр: Критика
• Год: 2000
• ISBN: 5-89091-092-2

Карл Проффер (1938–1984) — известный американский литературовед-славист, основатель легендарного издательства «Ардис», публикующего произведения русской литературы на Западе, — много сделал для изучения и популяризации творчества В. Набокова. Его книга «Ключи к "Лолите"» (1968) стала первым детальным исследованием самого известного романа русско-американского классика. Проффер подробно рассматривает многочисленные литературные аллюзии, на которых строится «Лолита», анализирует стилистические приемы Набокова и с наблюдательностью литературного сыщика расследует детективные хитросплетения сюжета. Лишенный излишнего академизма, труд К. Проффера, впервые переведенный на русский язык, будет интересен как старым почитателям, так и новым читателям Набокова.

---

"Пондероза" — мотель, где останавливался Куильти (пардон, Адам Н. Епилинтер, Есноп, Иллиной.), замышлявший — несомненно, с помощью сестричек Лор, которых Гумберт воспринимает как переодетых цыганок, — умыкнуть Лолиту.

Синяя Борода, к которому Гумберт испытывает жалость и питает теплые чувства, — знаменитый женоубийца, герой детской сказки Шарля Перро "Barbe Bleue" (1697). Еще один намек на смерть Лолиты.

"Брутальные братья" появляются на последней странице этой странной истории для детей. Синяя Борода готовится обезглавить очередную жену, но тут дверь распахивается и…

…в комнату ворвались братья несчастной женщины. Выхватив свои сабли, они бросились на Синюю Бороду. Он узнал братьев своей жены и сейчас же пустился бежать. Но они догнали его…[82]

И братья пронзают женоненавистника саблями. Это сестра последней жены Синей Бороды с высокой башни сумела подать братьям знак, и они поспели как раз вовремя. Имя сестры — Анна.[83]

Вопросы Гумберта на французском взяты прямо из новеллы Мериме. Кармен говорит Лисарабенгоа: "Я всегда думала, что ты меня убьешь". Хосе, продолжая рассказ, вспоминает свои слова: "Карменсита! — спросил я ее. — Ты меня больше не любишь?"[84] Каждому, кто знаком с новеллой Мериме, ясно, что Лолита погибнет от руки Гумберта. Ассоциативный ряд продолжается:

"Моя Кармен", обратился я к ней (я иногда звал ее этим именем), "мы покинем этот пересохший, воспаленный, свербящий город, как только тебе позволят встать". "Кстати — мне нужны мои вещи", проговорила гитаночка… [с. 299]

Аллюзия, скрытая внутри аллюзии, открывает путь в новое измерение. Девушки, пишет Гумберт, замышляли что-то, "сговариваясь, по-баскски или по-земфирски". Баскский язык есть, а земфирского нет. Что за этим кроется? Земфира — это горячая героиня пушкинских «Цыган» — частью повествовательной, частью драматизованной и необычайно романтической поэмы, опубликованной в 1827 году. Известно, что Мериме, будучи переводчиком Пушкина и одним из первых восторженных пропагандистов русской литературы во Франции, позаимствовал сюжет «Кармен» из "Цыган".[85] Жаль только, что из лаконичной и выразительной поэмы Пушкина он сделал затянутую и тоскливую прозаическую "пиэсу".

Главный герой «Цыган», Алеко (духовный брат Рене, Чайльд Гарольда, Онегина, Печорина и прочих), утомившись от мирской суеты, бежит из шумного Санкт-Петербурга и присоединяется к табору цыган, по Бессарабии кочующих. Молодая цыганка Земфира сразу же приглашает его в свой шатер. Просвещенному Алеко кажется, что он вкусил райской амброзии и обрел наконец покой и волю. Однако проходит два лета, и Земфира, поведя блудливыми глазками, более или менее открыто заводит роман с черноглазым цыганом, а к Алеко начинает относиться холодно и безжалостно. Отец Земфиры, кроткий старик, чья жена когда-то примерно так же изменила ему и ушла, утешает Алеко, объясняя, что луна вольна гулять где хочет и ничего с этим не поделать. Но Алеко не верит, что любовь — лишь временная прихоть. Разъяренный неверностью Земфиры и издевательской песенкой, которой она его терзает, Алеко выслеживает влюбленную парочку во время ночного свидания, убивает любовника и, когда Земфира презрительно отказывается вернуться к нему, убивает и ее тоже (одним ударом кинжала).[86]

Треугольник "Алеко — Земфира — цыган-любовник" подобен треугольнику "Хосе Лисарабенгоа — Кармен — Лукас", который в свою очередь (по крайней мере, на миг) становится подобен треугольнику "Гумберт — Лолита — Куильти". Проанализировав сложные наслоения аллюзий и установив сходство Лолиты с цыганкой Земфирой и цыганкой Кармен, удовлетворенный читатель однозначно определяет Лолитину участь. Ему остается пройти всего несколько шагов по тропке этого сада — и набоковская ловушка захлопнется.

После трех лет бесплодных поисков Гумберт наконец устанавливает местопребывание Лолиты. С налитыми кровью глазами и «дружком» в кармане он мчится в Коулмонт, на "улицу Киллера, номер 10". В 29-й главе Гумберт продолжает мучить читателя. Первым делом он, "не вынимая кулака из кармана" (сжимая "дружка"), сообщает: "Убить ее, как некоторые ожидали, я, конечно, не мог. Я, видите ли, любил ее" (с. 330). Но читателю не очень верится в это небрежно брошенное «конечно» (равно как и в объявленное намерение застрелить мистера Скиллера); читатель по-прежнему обязан подозревать, что Гумберт выстрелит в Лолиту. Любовь остается лучшим поводом для убийства. Ведь Гумберт видит все ту же…

…все еще русую и миндальную, все еще Карменситу, все еще мою, мою… Changeons de vie, ma Carmen, allons vivre quelque part où nous ne serons jamais séparés…[38] [c. 340]

Ему невдомек, что былой романтической любви уже не вернуть; что столь глубокие раны, нанесенные ненавистью, полностью зарубцеваться не смогут. Во французском quelque part вновь мелькает вымышленное место обитания Куильти, указанное в регистрационной книге мотеля: остров Quelquepart.[87] Французская фраза, обращенная к Лолите, — это еще одна прямая цитата из финальной сцены «Кармен» Мериме:

— Давай жить по-другому, Кармен, — сказал я ей умоляющим голосом. — Поселимся где-нибудь, где нас ничто уже не разлучит.

Но Кармен улыбается и отказывается. Как и Лолита. Аналогия тянется дальше:

НАБОКОВ

Сделай эти двадцать пять шагов. И будем жить-поживать до скончания века. Carmen, voulez-vous venir avec moi?[39] [с. 341]

МЕРИМЕ

— Кармен! — сказал я ей. — Вы идете со мной?

И наконец:

МЕРИМЕ

— Так ты любишь Лукаса? — спросил я ее.

(Кармен отвечает «да», затем «нет», отказывается уйти с Хосе, и он убивает ее.)

НАБОКОВ

Carmencita, lui demandais-je…[40] "Одно последнее слово", сказал я на своем отвратительно правильном английском языке. "Ты ведь вполне уверена, что… не приедешь ко мне жить?"

<…>

"Нет", ответила она, улыбаясь. "Нет".

"А меж тем это бы кое-что изменило", сказал Гумберт Гумберт. [с. 343]

И тут наступает момент, когда Набоков шутя расправляется с проницательными читателями Мериме и Пушкина, которые, внимательно отслеживая аллюзии, уже предвосхитили исход сцены. Вместо выстрела в Лолиту он прошивает сердце читателя очередью многоточия:

Затем он вытащил пистолет… то есть, читатель ждет, может быть, от меня дурацкого книжного поступка. Мне же и в голову не могло это прийти. [с. 343]

Зато читателю вдолбить это в голову он сумел. И это лишь один из многих обманов. Набоков дурачит читателя, так сказать, на нескольких уровнях. Толпы разочарованных обывателей, которые прочтут «Лолиту» как грязную книжонку (и даже многие более интеллигентные люди), вообще не заметят литературных реминисценций Набокова. В данном случае невежество становится их преимуществом: аллюзии не введут в заблуждение того, кто не подозревает об их существовании.[88] Так что Набоков морочит лишь тех немногих читателей, которым открыты его уловки. И эти читатели — оценившие изощренную технику письма Набокова, уже обманутые поворотом сюжета (который ранее вел к тому, что Гумберт убьет Шарлотту Гейз), распознавшие переменчивый характер Гумберта и, возможно, знакомые с другими произведениями Набокова, — такие читатели всегда будут ждать подвоха от аллюзий; они ничего не примут на веру. Беззащитный на первый взгляд ферзь может неожиданно поставить шах и мат.

И последнее надувательство: памятливого читателя не собьют с толку никакие аллюзии. Или, по крайней мере, его можно водить за нос лишь до конца 27-й главы II части, когда он увидит новую фамилию Долли: миссис Ричард Ф. Скиллер. Разумеется, он сразу же припомнит, что в предисловии Джона Рэя сказано:

Жена "Ричарда Скиллера" умерла от родов, разрешившись мертвой девочкой, 25-го декабря 1952 г., в далеком северо-западном поселении Серой Звезде. [с. 12]

После этого он поймет, что аллюзии аллюзиями, но Гумберт Гумберт никогда не убьет свою обожаемую Ло. Роковой кинжал Алеко, унаследованный Хосе после смерти Земфиры для расправы с Кармен и подобранный Набоковым на литературной обочине, не найдет своего пристанища в нежной и юной груди Лолиты.

2. По следам Клэра Куильти-Киха-Ку

Можете себе представить, Уотсон, с каким интересом выслушал я рассказ об этих необыкновенных событиях, как хотелось мне связать их в единое целое и отыскать путеводную нить, которая привела бы к разгадке!

"Обряд Дома Месгрейвов"

1

Как и некоторые другие романы Набокова, «Лолита» отчасти является детективной историей. Набоков вкрапляет в текст скрытые ключи к разгадке тайны с мастерством, до которого далеко Агате Кристи или Морису Леблану (авторам, аллюзии на которых возникают в повествовании). Основная загадка для Гумберта и для читателей состоит в определении личности злодея, освободившего Лолиту в День Независимости. В конечном итоге выясняется, что им был Клэр Куильти, драматург с садистскими наклонностями, автор "Странного Гриба", "Зачарованных Охотников" и других произведений. Но когда именно мы понимаем, что он и есть этот злодей? Каким образом мы проходим через стеклянный лабиринт возможных умозаключений к единственно правильному выводу? При первом чтении романа читатель, который, как и я, не настолько проницателен, остается в неведении вплоть до 33-й главы II части, где Гумберт наконец раскрывает тайну, присовокупляя скрытую непристойность: