Николай Самохин - Шашлык на свежем воздухе

• Название: Шашлык на свежем воздухе
• Автор: Николай Самохин
• Издательство: Западно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1970

Художник Э. ГОРОХОВСКИЙ

Как известно, за последние годы было создано немало фундаментальных теоретических трудов об особенностях сатирического жанра. Книги же юмористов и сатириков выходили значительно реже.

Пока литературоведы вели споры и решали вопрос о том, должен юмор быть смешным или серьезным, Николай Самохин писал свои юмористические и сатирические рассказы. И, поскольку не все литературные споры были закончены, писатель на свой страх и риск сделал свои рассказы по-настоящему смешными и веселыми. В этом убедились читатели ранее вышедших книг Н. Самохина — «Две тысячи Колумбов», «Только правда, или кошмарные вещи», «Странные люди», «Блондинка на букву «Л». В этом, без сомнения, легко убедится каждый, кто прочитает книгу «Шашлык на свежем воздухе».

---

— Понятно, — сказал Курчавый. — Значит, не берешь.

Когда я после работы спустился вниз, из-за угла выскочил Небыков. Он схватил меня за шиворот и, кровожадно улыбаясь, сказал:

— Пошли в ресторан! Выпьем по махонькой! Я вырвался и побежал.

— Держи его! — крикнул мне вслед Небыков.

…Утром на троллейбусной остановке меня подкараулил Малявко.

— Я рисую, — затянул он, не здороваясь, — я тушую. И тут меня осенило.

— Знаешь, — сказал я. — Поговори с Небыковым. Я уже пообещал ему. Теперь неудобно отказывать.

Я усадил Малявко в троллейбус и позвонил из автомата Небыкову.

— Привет, старик! — бодро сказал я. — Понимаешь, решил уступить карандаш Малявко… за велосипед.

После этого я не торопясь, пешком, отправился на работу.

Первым в редакционном коридоре мне встретился Жора Виноградов. Он быстро нес куда-то свою любимую пишущую машинку «Оптима». Меня Жора не заметил и даже толкнул плечом.

Небыков явился на службу только в обед с рюкзаком за плечами, в котором что-то позвякивало.

Курчавый ходил задумчивый и время от времени о чем-то шептался с председателем кассы взаимопомощи.

Через два дня Малявко оказался владельцем радиограммофона РГ-ЗМ, опасной бритвы, пылесоса и машинки для перемалывания кофе. Жора Виноградов получил двуствольный винчестер. Кроме того, Курчавый задолжал ему пятнадцать рублей, а сам Жора обязан был передать Небыкову полученные от Малявко болотные сапоги и четыреста метров «Сатурна». У Курчавого к этому времени были две теннисные ракетки, велосипед, Жорины боксерские перчатки и шестьдесят рублей долга в кассе взаимопомощи. Небыков имел кожаную куртку с четырьмя «молниями», охотничий нож и подержанный акваланг в потенциале. Акваланг должен был передать ему Малявко после того, как Жора выменяет его где-то на холодильник «Газоаппарат».

Про карандаш никто из них больше не вспоминал.

НОВОСЕЛЬЕ

Еще когда мы с домоуправом первый раз поднимались наверх, чтобы осмотреть мою квартиру, я обратил внимание на эту бабку. Маленькая такая, аккуратная старушка, Она сидела на трехногом стульчике на площадке четвертого этажа и совершенно ничем не занималась.

Старушка кивнула на меня и миролюбиво спросила домоуправа:

— Новый жилец?

Домоуправ заскрежетал зубами и бросился вверх по лестнице. А я остановился и сказал:

— Новый, бабуся! С иголочки! Новее не бывают! Когда мы спускались обратно, старушка спросила:

— Клопов нет?

— Что вы, — ответил я. — Какие клопы! Переезжал я на другой день.

— Будете ремонтировать? — спросила старушка, когда я появился на четвертом этаже с тумбочкой в руках.

— Здравствуйте, — сказал я. — Нет, зачем же. Дом ведь новый.

Я преодолел еще четыре марша, оставил тумбочку и пошел за кроватью.

— Некоторые сразу ремонтируют, — сказала бабка, когда я с ней поравнялся.

— Вот как! — удивился я. — М-да!..

— Семью перевезете в другой раз? — спросила она, воспользовавшись тем, что кровать моя застряла на площадке.

— Да, — ответил я. — Собственно… видите ли, я — холост.

— Дети — большое беспокойство. Не правда ли? — сказала старушка, когда я спускался за чемоданом.

— Возможно, — пожал плечами я, — не знаю.

— Родители ваши живы? — спросила она во время следующего рейса.

— Частично, — пробормотал я и прибавил ходу, насколько позволяли бьющие по ногам чемоданы.

«Мужайся, старик! — сказал я себе. — Не поддавайся панике. Старушек много, а здоровье одно». Обратно я стремительно съехал по перилам.

— Они живут в деревне? — донеслось мне вслед. Внизу оставались еще корзина с книгами, постель и чайник. Я взял в правую руку корзину, в левую — постель, в зубы — чайник, открыл дверь головой и побежал по лестнице со скоростью четыреста метров в секунду.

— И держат корову? — крикнула бабка, умело рассчитав упреждение.

Я запер дверь на два поворота ключа, отдышался, достал одеяло, разрезал его на полоски и свил веревку. Потом спустился из окна шестого этажа и на первом телеграфном столбе прибил объявление:

«Меняю квартиру со всеми удобствами в центре города на жилплощадь в любом отдаленном районе».

ВСЕВОЗМОЖНЫЕ БЛАГА

Экскурсовод остановился возле кривобокого деревца и стал объяснять, что это исключительная редкость.

Степану Петровичу стало скучно. Он украдкой скосил глаза в сторону и… обомлел. Прямо под ногами, в небольшом круглом бассейне, плавали жирные, золотые караси. Карасей было сковородок на двадцать…

— Товарищ, — вежливо остановил его экскурсовод.

— Я только потрогать хотел, — сказал Степан Петрович, вытирая руку о штаны.

Экскурсия двинулась вдоль по аллее. Не прошли и двадцати метров, как руководитель сказал:

— Обратите внимание: направо — югланс региа…

На чистой полянке, ничем не огороженное и никем не охраняемое, стояло высокое развесистое дерево, усыпанное грецкими орехами — по три рубля за кило.

«Не может быть», — сказал себе Степан Петрович и оглянулся — нет ли где сторожа или собаки.

Потом тронул за рукав экскурсовода, кашлянул и вкрадчиво спросил:

— Я извиняюсь, конечно… Это что… те самые, которые… этого самого?

— Те самые, — ответил экскурсовод, — можно так есть, можно халву делать.

Степан Петрович вернулся и еще раз обошел югланс региа. «Ай-ай-ай! — думал он, пятясь от ствола по спирали. — Это если на базар да килограммами… Два деревца — и вот тебе дорога в оба конца самолетом».

На шестом витке Степан Петрович чувствительно стукнулся обо что-то затылком. Он повернулся и вздрогнул. Непосредственно перед его носом торчали из земли бамбуковые удилища, — по два пятьдесят штука.

«Господи боже мой! — затосковал Степан Петрович. — Всевозможные блага! Под ногами валяются!»

…Экскурсию он догнал в конце аллеи. Спутники его кружком стояли возле какого-то дерева, а экскурсовод интригующе говорил:

— Пожалуйста, товарищи, можете потрогать. Степан Петрович протиснулся в середину. На дереве торчали настоящие полуторарублевые мочалки в доброкачественной зеленой упаковке…

И тут Степан Петрович не выдержал. Он приотстал от экскурсии, торопясь и нервничая, отломил четыре мочалки, завернул их в газету и, не оглядываясь, побежал к выходу из дендрария.

МОИ ДОРОГИЕ ШТАНЫ

Я принес в мастерскую химчистки брюки.

— В покраску? В чистку? — спросила девушка-приемщица и протянула руку.

— Минуточку, — сказал я, прижимая сверток к груди. — Вообще-то, в чистку… Только скажите — это долго, нет?

— Как обычно — десять дней, — ответила девушка. — Но если хотите, можете оформить срочным заказом. Тогда — пять дней.

— Пять ничего. Это меня устраивает. А какие гарантии?

— То есть? — не поняла девушка.

— Ну, чем вы гарантируете, что именно пять, а не шесть или семь?

— Такой срок, — сказала девушка. — Не я устанавливала. Обычно мы его выдерживаем.

— Хм… допустим… Это что же — в субботу можно будеть забрать?

— Да.

— Суббота — короткий день, — намекнул я.

— Ну и что же? — спросила девушка.

— Вдруг не успеете.

— Постараемся, — заверила силы.

— Хорошо, — вздохнул я и отдал брюки. — Только учтите — вы мне обещали.

— Разумеется, — согласилась девушка, кинула туда-сюда штанины и сказала: — Износ — пятьдесят процентов.

— Да вы что! — обиделся я. — Значит, осталось их только выкрасить да выбросить. Пятьдесят!.. Когда же это я успел их так износить?

— Не знаю, — тихо сказала девушка. — Но износ все-таки пятьдесят процентов. Да вы не волнуйтесь. Это ни на чем не отразится. Просто формальность. Так положено.

— Ладно, пишите, — сказал я — Пишите… Вы организация — за вами сила…

Девушка тихонько вздохнула и стала выписывать квитанцию.

— Общее загрязнение, — отметила она.

— Конечно, я топтал их ногами, — буркнул я.

— Вы не так поняли, — снова вздохнув, сказала девушка. — Это значит, нет особых пятен, клякс и так далее. Просто легкое загрязнение. Почти чистые… Посчитайте-ка лучше пуговицы.

— Что, разве теряются пуговицы-то? — встревожился я.

— Мы их отпарываем, — пояснила девушка. — Потом обратно пришиваем. Четыре копейки с пуговицы.

— Четыре копейки! Ничего себе — сервис!.. Раз, два, три… А если какая-нибудь все же потеряется?

— Поставим свою, — сказала девушка.

— Свою?! Хотел бы я знать, где вы ее возьмете? Это же импортные пуговицы, немецкие… пять, шесть, семь… мелкие тоже считать?