ЧЕЛСИ ЯРБРО - «КРОВАВЫЕ ИГРЫ»

• Название: «КРОВАВЫЕ ИГРЫ»
• Автор: ЧЕЛСИ ЯРБРО
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

– Цезарь Вителлин ожидает тебя! – поклонился императорский раб, когда Сен-Жермен вступил в небольшой, отделанный мрамором коридорчик.

– Слава Вителлию,- автоматически откликнулся Сен-Жермен, протискиваясь между офицерами новой гвардии к императорской ложе. Слава Виттелию, слава Гальбе, Нерону, Огону – не все ли равно?

– Привет тебе, Ракоци Сен-Жермен Франциск,- прорычал Вителлий, поднимая руку и потрясая толстыми пальцами. Он утопал среди подушек на мраморном подиуме – в неряшливо подвернутой тоге и со сползшим на бровь венком. У столика, на котором стояли блюда с холодным мясом и чаши, хлопотали рабы.- Угощайся вином, если хочешь! – На этом знаки монаршей учтивости истощились, а сам

порфироносец подался вперед, с восторженным всхлипыванием указывая на арену.

Колесница с запряженными в нее антилопами опасно кренилась, один леопардов уже вскочил на спину ближайшей к нему красавицы. Возницы с перекошенными от напряжения лицами натягивали поводья, пытаясь развести в стороны обе упряжки. Вторая антилопа рванулась вперед в тщетной надежде уйти от неминуемой гибели, но в следующее мгновение повозки сцепились, и на песок хлынула кровь.

Погонщик антилоп, белый от страха, сумел выкарабкаться из свалки и побежал к вратам жизни. Он бежал резво и успел бы уйти, но тут из-за поворота вывернулась колесница, влекомая страусами. Бегущий замахал бестолково руками, призывая погонщика птиц придержать своих подопечных, однако тот не услышал крика, и мелькнувшая в воздухе когтистая лапа, распорола бедняге живот. Беглец упал, страусы прошлись по нему, толпа задохнулась от хохота.

– Великолепный спектакль! Надеюсь, медведи тоже не подкачают,- прокудахтал Вителлий, вытирая краешком тоги слезящиеся глаза.

Справа от императора, окруженный четырьмя императорскими гвардейцами развалился генерал-фаворит. Сегодня торс Авла Цецины Алиена облегали позолоченная кираса и шелковый плащ с откинутым капюшоном. Пальцы, унизанные перстнями, сжимали огромную чашу.

– Отличная нынче охота,- заявил он, подмигнув Сен-Жермену и с трудом выговаривая слова.

– Похоже на то,- сухо кивнул Сен-Жермен. Он подошел к указанному ему креслу и сел.

– Я понял, что меня раздражает,- сказал Вителлий, осушая очередную чашу вина.- Понял, что мне не нравится.

Страусы обогнули барьер, направляясь к дальнему краю арены. Толпа разразилась алчными воплями, когда огромные птицы столкнулись с повозкой, которую тащили медведи.

– Что же? – спросил Сен-Жермен, не обращая внимания на жуткие вопли.

– Чужеземные одеяния. Особенно когда они черные. Римлянину это все не к лицу.- Он протянул чашу ожидающим виночерпиям.

– Но я не римлянин,- напомнил вежливо Сен-Жермен.- Я ношу то, что носят на моей родине.

– В Дакии,- глубокомысленно изрек Вителлий и повернулся к приятелю за подтверждением.

– Да, но сам я не дак,- вновь напомнил ему Сен-Жермен.

– Он из Дакии, но не дак,- согласился Цецина.- Мы обсуждали это, Вителлий. Я сказал, что мне это не нравится.

Медведи встали на задние лапы, чтобы расправиться со страусами, легко опрокинув повозку, из которой вывалился возница. Цирк охватило безудержное веселье, когда один из хищников стал валять по песку дико кричащего человека, а другой, загребая лапами, принялся ловить гигантских увертливых птиц.

– Орган заиграет, когда будут насыпать свежий песок,- важно изрек Виттелий.- Сегодня мы услышим что-то особенное, не так ли?

– Надеюсь,- кивнул Сен-Жермен. Он три ночи подряд трудился над большими латунными трубами, добиваясь того, чтобы они исторгали звуки, схожие с пением военных рожков, созывающих легионы на битву.

– Мы снедаемы нетерпением,- сообщил Цеци-на с неожиданным оживлением.

– Я польщен,- ответил холодно Сен-Жермен, даже не сделав попытки скрыть свое равнодушие к пьяному заявлению.

Медведи сломали свои хомуты, один из них побежал вдогонку за страусами, другой, влача за собой обломки колесницы, все крутился вокруг поверженного раба. Над ареной повисла мертвая тишина, когда первый медведь, добравшись до поворота, увидал леопардов.

– Тихо! – рявкнул Вителлий, снова подавшись вперед.- Не мешайте ему!

Медведь неторопливо направился к кошкам, разрывающим антилопу на части. Один из леопардов поднял голову и предостерегающе зарычал. Медведь помедлил, потом поднялся на задние лапы и двинулся вперед, рассекая воздух огромными изогнутыми когтями.

– Убей его! Убей его! – завопил Вителлий, сам толком не понимая, кого из хищников ободряет этот истошный вопль.

Забытые всеми страусы помчались вокруг барьера. Цирк ахнул, когда медведь бросился на леопардов, в гигантской каменной чаше забушевал неистовый шторм.

– Придется расширить трибуны,- прокричал Цецина Вителлию.

– Что? – Император обхватил генерала за шею, чтобы расслышать, что тот говорит.

Один из леопардов вонзил клыки в плечо медведя, тот рвал его пятнистую шкуру когтями. Звери катались по залитому кровью песку, восьмидесятитысячная толпа, возбужденная до предела, бесновалась и выла на все голоса.

Когда схватка закончилась, в живых остался один вышагивающий гоголем страус. Вителлий распорядился наградить его лавровым венком с лентой, украшенной надписью: «Победителю леопардов, медведей и антилоп!»

Потом император с огромным трудом поднялся на ноги, чтобы утихомирить публику и объявить ей о весьма важном моменте программы: первом прослушивании отреставрированного водяного органа, к клавиатуре которого тут же подсел специально обученный раб.

Миг-другой, и по цирку прокатился первый аккорд волнующего гимна Юпитеру. Вителлий повернул к Сен-Жермену сияющее лицо.

– Божественный звук! Я не рассчитывал на такое.

– Пришлось повозиться,- сдержанно сказал Сен-Жермен.

– Деяние, достойное римлянина,- в глазах императора блеснуло лукавство.

– Я не заслуживаю такой похвалы. Сен-Жермен с тревогой оглядел молчаливых

охранников в ярких доспехах, пьяного цезаря и генерала, клюющего носом.

– Но должен заслуживать, мой дорогой. Я думал на эту тему,- признался Вителлий, сдвигая венок на затылок.- Ты сделал для Рима многое, очень многое. И это не только починка органа. Нет.- Он щелкнул пальцами, требуя чашу.- Есть еще мулы, которых ты выращиваешь для армии. Очень патриотичное дело.

– Главное, выгодное,- поправил его Сен-Жермен.

– Это одно и то же, одно и тоже.- Цезарь припал к чаше.- Прекрасное вино. Настоящее. Не то что греческое, подслащенное медом. Это напиток мужей. Взгляни на него. Красное как кровь, сладкое, как груди девственницы, крепкое, как…- он запнулся, подыскивая нужное слово,- крепкое, как… закаленная сталь, клянусь сосцами волчицы!

Сен-Жермен на мгновение прикрыл глаза, потом сказал:

– Ты оказываешь чужеземцу великую честь, благодарю тебя, августейший.- В душе его что-то неприятно зашевелилось, он стал подыскивать благовидный предлог удалиться.

– Вот-вот, чужеземцу, а это несправедливо.- Император поставил чашу на стол.- Я сделаю тебя римлянином. Полноправным гражданином империи. Вот так. С одобрения сената. Сразу и навсегда.- Он выжидательно смолк.

– Я… я не могу принять этот дар,- произнес опешивший Сен-Жермен, стараясь говорить как можно более мягко.- Я потрясен перспективами твоего предложения, августейший, но принужден его отклонить.

– Отклонить?! – Грубое лицо Вителлия из красновато-бурого сделалось фиолетовым.

– Я вынужден,- выдохнул Сен-Жермен.- У меня есть обязательства по отношении к людям моей крови. Я храню преданность родной мне земле.

Вителлий вытаращил глаза.

– Преданность Дакии, хотя ты не дак?

Боги, какое нахальство! Его дар отвергает человек без роду, без племени, да еще при Цецине! Он покосился на генерала, тот мирно спал.

Сен-Жермен вздохнул, изобразив на лице глубочайшее сожаление.

– Даки не единственное население той области, откуда я родом. Мой народ гораздо древнее, и я – его принц.- Он взглянул на Вителлия.- У тебя есть гвардия, цезарь. Разве ты отвернулся бы от нее ради богатства и почестей в другом королевстве

– Гвардия? Ты командуешь гвардией? – Император сложил на груди руки, пачкая тогу мясной подливкой.

– Нет, не командую… уже много лет. Но у меня есть приверженцы, и они в меня верят. Точно так же, как твоя гвардия верит в тебя.

Вителлий фыркнул, но было заметно, что ему польстило сравнение.

– Ты болван, Франциск. Стань римлянином, и перед тобой откроется мир.

– Но родовая честь моя будет запятнана. Аргумент этот был римлянам внятен. Сен-Жер-

мен однажды уже пускал его в ход. В разговоре с божественным Юлием, отклоняя подобное предложение. Первый из императоров одарил оппонента проницательным и чуть ироническим взглядом: «Что, Франциск, эти люди… твоей крови… они столь же умны, как и ты? Мне бы хотелось привлечь их на свою сторону. Думаю, мы поладим, Франциск!»