В. Киселев - Месяц в Артеке

• Название: Месяц в Артеке
• Автор: В. Киселев
• Издательство: Тувинское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

Эта книга — о Наде Рушевой, лауреате премии комсомола Тувы. Точнее — об артековском периоде ее короткой жизни.

Беспримерный творческий подвиг высокоодаренной девушки поражает воображение. Прожив немногим более 17 лет (31.01.1952 г. — 6.03. 1969 г.), Надя оставила после себя огромное духовное богатство — свыше 10000 рисунков. Окончательное число их никогда не будет подсчитано: значительная доля разошлась в письмах, сотни листов художница раздарила друзьям и знакомым, немалое количество работ по разным причинам не вернулось с первых выставок.

---

Стадион располагался на плато, отсюда открывалось полмира, пол-Артека. За широкой впадиной у подножья Аю-Дага поднимались корпуса «Горного»; там делились опытом ее москвичи: Иришка, Раф и Даня. Правее, у самого берега, среди пальм, тянулись цепочкою коттеджи «Морского» лагеря; там набирал силенок Руди. Их любимый «Прибрежный» начинался рядом, за шоссе. Всюду готовились к открытию слета, отряд возвращался со стадиона, после строевой проходки. Разговор по дороге сосредоточился на Вовке. Лауреат, помимо пленок и проявителей, любил еще растения и собирал гербарий. Это выяснилось утром, когда Вовка фотографировал Ольгу на фоне зарослей, качавших шикарными султанами. — Интересное чудо-юдо, откуда только родом? — обронила Ольга, и Вовка мигом отозвался: — Пампасная трава! — стал распространяться о различных аспарагусах и, язык сломаешь, об араукариях.

— Вовуля, ты будешь фотографом-ботаником? — потупляя глаза, спросила Ольга так воркующе-ласково, что Вовка раскалился до рыжего вихра. По дороге со стадиона подруга сообщила последние известия:

— Мальчишки нарекли этого Вовика Психом, и сегодня он уже на это прозвище откликнулся.

— Гадость, — она перебила Ольгу и мучительно поморщилась. — Откуда эта гадость?

— На первой линейке, — ты до нас еще не доехала, — он стоял перед Риткой и крутился, как обсыпанный клопами. Ритка не вытерпела, а имени еще не знала, и брякнула: «Псих, стань позади меня и крутись отдельно!» А сегодня слышит, ребята ему советуют: «Псих, стань позади и снимай отдельно!..» Представляешь?

— Отвратительно, — покривилась она вновь, — ужасное прозвище, да еще в Артеке.

— Здесь же одни школьники, — нашла Ольга оправдание. — А в школе даже у отличников имеются дразнилки. Например… В прошлом году я привыкла фыркать в разговоре. И сразу один остряк нашелся: «Ты Ольга Фырш!» Понимаешь? Не Ольга Форш, а Ольга Фырш. Я едва нерехнулась, даже на Ольгу дня три не отзывалась. Дразнилки — это вроде критики.

— Вот видишь, испытала на себе, — откликнулась она Ольге и хотела добавить: «То Фырш, а то Псих, — большая разница», — но докончить не успела. Частый топот угрожающе набегал из-за спины, какой-то шальной тип пронесся подгору. Второй бегун, догонявший первого, сильно пнул ее с разбега. Она грохнулась на камни, разбила коленку и крикнула вдогонку: — Балда! — неизвестно кому, в пустой след.

С места поблизости сорвался кто-то третий и кинулся за убегавшими. Его пытались удержать — Олег, ты куда?! — напрасно. Все трое бегунов исчезли…

— Мальчишки повально психи, стоит еще за них переживать, — озлилась Ольга, но тут же рассмеялась: — А ты заорала «балду» совершенно в моем стиле! Это потому, что убедилась, какие они психи. Я знаю, где медпункт.

Всего часа четыре корпела их братия над первою газетою. — Мы подняли наш «Парус» на недосягаемую высоту, — порадовался Марк Антонович, когда они прикнопили стенновку, и терраса «Фиалки» вмиг преобразилась. Передовицу редактор набросал шутя, без общих фраз и с юмореской: девочки, подтяните мальчиков! Речь шла о подготовке к торжеству открытия. Были три заметки на тему: «За что мне вручили делегатскую путевку». Наташа написала о традициях «Прибрежного» и еще дала три задачки для конкурса: «Догадайся первым!» Одна задачка походила на стихи: «Кирпич весит кило и полкирпича, сколько весят полтора кирпича?» Рита изобразила роскошный алый парус, а заголовки составила из флажков расцвечивания. Вовка выдал серию «Познай самого себя!» Особенный успех имело фото «Наш пресс-центр на пляже». Сама она протянула между заметок веселый хоровод артековцев. Несколько изумила статейка Ольги: «О нашем достоинстве». Подруга выступила против кличек. Она взяла под защиту Вовулю, что насторожило, и еще одну девочку, прозванную Кнопкой…

— Я могу сболтнуть лишнее, — объяснила подруга перемену взглядов, — но основы у меня здоровые…

Перед открытием слета их первый «Парус» получил и первый приз на смотре стенных газет Артека.

III

Они сбросили форму, подтащили лежаки поближе к воде и распластались, окунув ноги в море. Нежная теплота, ритмично шипя, накатывала на пятки, затекала под икры, чуть щекоча и вновь обнажая мокрые лодыжки. В Артеке наступил тихий час, и отсек на пляже они заняли пустынный. Работа в пресс-центре имела преимущества: после трудов праведных Марк Антонович отпустил подзагореть. Купаться строжайше запрещалось: только с отрядом, в урочные часы и при наличии Наташи. Да еще тогда, когда зону замыкала спасательная лодка.

— Давай полукупаться, — изобрела свое Ольга, и первой плюхнула лежак в набежавшую волну. — Лишь бы не тихочасить в корпусе, — подруга ввела в оборот новое словосочетание.

Они полукупались, болтали в воде ногами — и болтали обо всем на свете, то и дело соскальзывая на девичьи интимности. — Ты домой писала? — спросила она Ольгу, не раскрывая век и ловя тепло руками…

— Еще только думаю, — тон ответа был небрежен. — А ты уже послала? Паинька! Естественно, ты единственный ребенок. А я многодетная, у меня братик и сестрица, родители застраховались. К тому же они знают, что я самостоятельная, со мной произойти ничего не может, — объявила Ольга и перешла к разбору достоинств и недостатков собственной персоны; главным образом, фигуры. Пошли обоюдные сравнения. Здесь Ольга была к себе придирчива и во многом ошибалась; просилась на рисунок. Из-за такого разговорчика пришлось приоткрыть глаза и осмотреться, нет ли кого поблизости…

Обсуждение перекинулось на мальчишек, прежде всего на Вовку, и Ольга оживилась. На пляже, когда Рита, Ольга и она сама разлеглись возле Марк-Антоныча, лауреат мигом поймал всех четверых на мушку. И снимок попал в серию «Познай самого себя!»

— Послушай, — сказала она Ольге, — а ведь мы тоже даем Вовке прозвище, даже два: то он у нас «лауреат», а то «ботаник». Причем «лауреат» звучит как-то не того… — Вот еще, — послышался Ольгин голос, на этот раз какой-то вялый. — Глупости! Это не дразнилка, а звание, только сокращенное. Он же действительно лауреат, хоть и районный. Снимки у него отличные, станет областным…

После паузы последовало гораздо энергичнее: — Болван, поза у меня получилась на этом дурацком фото самая ужасная, даже толстуха Ритка вышла женственней. Зря я не возразила против подобной информации. Принесла себя в жертву ради общих интересов. Хорошо еще, что Лёськи вместе с нами не было.

Подруга опять отвлеклась, начала завидовать Лёське, находила ее идеально сложенной. Киевлянка Леся обитала в их десятой комнате, занималась гимнастикой, притом художественной. — А почему она у нас, а не в «Озерной», вместе со спортсменами?…

— А потому, что, видите ли, она еще и декламатор, — пояснила Ольга. — Она со всех сторон художественная…..

Лёсик дружила с Николь и Робертом, — тут снова пришлось открыть глаза и хорошенько осмотреться. Парочка, австралиец и швейцарка, стала притчей во языцех. На второй день после приезда Роберт и Николь начали себя вести весьма непринужденно. Чтобы не сказать больше. Они пошли по Артеку, словно по Женеве или Сиднею. Наташе пришлось объяснять им разницу.

— А до зарядки они поцеловались, мы с Лёськой засекли. Один раз, но без отрыва, вот куда бы Вовку. Ну и что, бурное влечение. Они в своих капстранах к этому привыкли, — Ольга помолчала. — Хотя, с другой стороны, если начать так вольничать, от Артека останутся только елочки да палочки. Здесь же не курорт.

Срок безделья кончился, и они стали подниматься. Ольгу облеплял купальник, совершенно мокрый.

— Быть у моря и не окунуться? Благодарю покорно! Я четыре раза с лежака до самой головы сползала.

По дороге в «Калину» Ольга изрекла: — Тебе мои разбирательства не слишком интересны, потому что ты по-настоящему еще и не влюблялась.

— Все-таки напиши домой, — проворчала она Ольге. — Твои родители наверняка дожидаются дочкиных посланий…

Три шага в одну сторону, три в обратную. Потом надобно мальчика обойти спиной к спине. Затем обернуться, стукнуться ладонями и расстаться, уйти навстречу партнеру из соседней пары. Начать все вновь: три шага в одну, три в другую сторону. Московская кадриль.

— А ты знаешь, под какую мелодию мы кадрилим? — спросила ее Ольга во время передышки. — «Отчего ты, Рая, бледная такая?» Доисторическая музыка, эту Раю пели еще до революции. Три ха-ха! А Вовка ничего танцует…

После сердечных откровенностей на пляже они пошли вечером на Костровую, разучивать артековские танцы. Хоп-пель-попель, летку-енку, русский. Нитки разноцветных огоньков звездились над головами. Огромная площадка с крутым амфитеатром перед экраном вместила всю дружину. Голос из динамиков объяснял движения, вожатые выступали первыми.