Милей Езерский - Каменотёс Нугри

• Название: Каменотёс Нугри
• Автор: Милей Езерский
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Так, так, - кивал начальник царских работ. - Вы пострадали в день празднества по желанию злых богов. Но добрые боги исправляют зло, нанесенное враждебными человеку богами. И наш добрый, вечноживущий бог и царь Рамзес-Миамун - жизнь, здоровье, сила! - всегда заботится о своих подданных. Поэтому каждый из вас получит по нескольку мер зерна, по сосуду масла, по куску солонины и по три кувшина пива. Сверх того мы выдадим вам одежды, подобные тем, какие вы носили.

Нугри не верил своим ушам. Кени растерянно смотрел на друга.

Нугри не сводил глаз с начальника и писца, которые перешептывались.

"Что они замышляют? - думал он. - С каких это пор богачи стали доброжелателями бедняков? Не бывало этого, пока стоит мир".

5

Целые дни под знойным солнцем работали мужчины, женщины и дети. Они черпали ведрами ил из пруда, носили глину, воздвигали стены лачуг, обмазывали их илом, сшивали для крыш пальмовые листья.

В две недели была отстроена деревушка, точно стихийного бедствия не бывало вовсе. На месте разрушенных хижин стояли новые лачуги.

Нугри был доволен работой. Но его удручала мысль о писце и начальнике царских работ. Вспоминая их, он не мог отделаться от неприятного чувства. Ему казалось, что выдачей провианта таилась какая-то хитрость.

Однажды в праздничный день, незадолго до разлития Нила, в деревушке появились фиванские писцы во главе с начальником каменотесов и каменщиков.

Велев собрать людей, начальник обратился к ним с речью.

- Наш вечноживущий бог Рамзес-Миамун - жизнь, здоровье, сила! неустанно заботится о бедняках, - говорил писец. - Разве он не отец и не защита бедняка? Разве он не костыль старика и не кормилец младенца? Он помог вам построить деревушку, ибо любит вас и жалеет. Он бы сам посетил вас, но - увы! - стар и немощен великий Миамун, устал жить на земле... О Солнце, о Амон-Ра, задержи на земле Миамуна! Он повелел строить себе чертог вечности [чертог вечности - то есть склеп или гробница], чтобы спокойно лежать на нем после смерти...

Нугри начал понимать.

- И мы, прах под ногами Миамуна, продолжал писец, - пришли к нашему отцу и богу и спросили: "Что прикажешь, Миамун, вечноживущий бог?" И он ответил: "Наберите побольше рабочих, чтобы скорее воздвигли для меня чертог вечности. Ибо час мой приближается". И мы спросили отца нашего и бога: "Беседовал ли ты с начальником работ по постройке чертога вечности, с начальниками рисовальщиков и ваятелей?" И царь ответил: "С ними я беседовал. Я не говорил только с начальником царских каменотесов. И поэтому повелеваю тебе, начальник: отбери каменотесов и обратись за указаниями к начальнику зодчих". Мы обратились, куда было приказано. И начальник зодчих повелел вам отправляться в Фивы, на улицу Строителей. Оттуда вы отправитесь в Долину царских гробниц.

Толпа молчала. Только в последнем ряду всхлипнула женщина и тотчас же испуганно замолчала. Это была Мимута.

Писец развернул папирус и стал выкликать имена рабочих:

- Нугри, Кени...

Никто не посмел возражать. Выступить против фараона означало итти против богов, подвергать себя смерти, а семью преследованиям.

Ночью стали собираться в путь, потому что на рассвете должны были находиться уже в Фивах.

Мимута плакала, прощаясь с Нугри. Увидятся ли они когда-нибудь? Нугри был крепкой опорой в ее жизни. Что она будет делать без него?

- Не плачь, - сказал Нугри, уходя из дому. - Сын растет. Он будет писцом. Если я не вернусь, он успокоит твою старость.

6

Нугри и Кени с товарищами прибыли к месту, где проводилась дорога. Наступило время разлития Нила - четыре долгих месяца. В отдалении сверкала река, похожая на безбрежное море.

Работы в Долине царских гробниц должны были начаться, как только Нил войдет в свои берега.

До этого времени каменотесы должны были помогать чернорабочим: таскать на себе щебень, рыть рвы, мостить дорогу. Непривычная работа вызывала среди них ропот.

"Не скоро сойдет вода", думал Нугри, смотря на залитые водой поля, деревья и дома.

Медленно тянулось время. Наконец вода пошла на убыль.

Однажды старый писец, начальник зодчих, отобрал часть каменотесов и приказал им трогаться на рассвете в путь. Нугри и Кени, как лучшие каменотесы, попали в число этих людей.

Чем ближе подходили они к долине, тем становилось безмолвнее. Перед ними возвышались холмы, испещренные многочисленными тропинками, - унылые, безлюдные места, долгие годы пребывавшие в покое. Ни человеческого голоса, ни шума - торжественное молчание пустыни. Лишь изредка пролетит птица, направляясь к Нилу, и скроется за холмами.

Спустившись с холмов к реке, каменотесы остановились, пораженные открывшимся видом. Вдали сверкали Фивы, внизу плескался мутный Нил, а в скалах обрывистого берега виднелись входы с колоннами и огромные статуи фараонов.

Особенно поразила каменотесов статуя фараона. Он сидел, как живой, устремив глаза вдаль, положив руки себе на колени.

Нугри и Кени смотрели на него с изумлением. Старый каменотес Тинро, работавший не первый раз в этих местах, рассказал товарищам, как тяжело было высекать в скалах покои и проходы.

- Но раньше, когда строили пирамиды, нашим предкам приходилось еще тяжелее, - добавил он. - Высочайшую из всех пирамид - пирамиду Хуфу [Хуфу - фараон, живший пять тысяч лет тому назад; высота его пирамиды, сохранившейся до нашего времени, достигает 146,5 метра] строили двадцать лет, и каждые три месяца сменялись по сто тысяч человек. Много людей погибло от лихорадки, недоедания и тоски по родине.

Тинро рассказал Нугри и Кени все, что он знал о постройке пирамид.

Это была большая, долгая работа. Сотни плотников устанавливали помосты и наклонные плоскости для подъема каменных глыб.

Широкие наклонные плоскости настилались на одном уровне с обеих сторон пирамиды. Запряжки волов, достигнув помоста и сбросив каменную глыбу, спускались на землю с противоположной стороны.

По наклонным дорогам шли сотни пар волов. Погонщики погоняли волов криками, бичами и дротиками. Волы ревели от боли. А за погонщиками шли надсмотрщики с бичами и палками. Они зорко смотрели за погонщиками и при малейшем упущении били их сплеча.

С налитыми кровью глазами, храпя и задыхаясь, волы медленно тащились. Спины их были смочены потом, точно волы только что вышли из реки, а с морд клочьями падала пена. На полозьях скользила, покачиваясь, огромная скала. Она была обвязана бечевой и опиралась на высокую спинку. Глыба, казалось, сидела в большом кресле. При каждом движении спинка трещала. А рядом со скалой шли люди, помогая волам. За концы бечевы они тянули глыбу.

Надвигалась ночь. Каменотесы разбили шатры и легли спать, но долго не могли заснуть, взволнованные рассказом Тинро. А утром, лишь взошло солнце, десятники погнали их на работу.

Начальник зодчих с планом в руках отдавал приказания. Вокруг него толпились младшие писцы.

Рассматривая папирус, на котором были начерчены покои и коридоры гробницы, он обратился к начальнику рисовальщиков:

- Не забудь нарисовать картины точно так, как ты изобразил их на папирусе. Заупокойный храм фараона должен быть чудом мира.

- Будет сделано, - низко кланяясь, сказал писец.

- Скажи начальнику ваятелей, чтобы изображения богов были сделаны со всей тщательностью и наибольшим искусством.

- Будет исполнено, - повторил начальник рисовальщиков.

- Сегодня сюда приедет бог наш и отец Миамун - жизнь, здоровье, сила! - продолжал старый писец. - После того как он заложит чертог вечности, зайди ко мне. Да захвати с собой папирус. Не забудь передать начальнику царских работ и начальнику каменотесов, чтоб и они пришли ко мне.

Не слушая ответа, старик возлег на носилки, и рабы понесли его к месту работ.

7

В Долине царских гробниц, у скал, уже производились работы. Несколько сотен полунагих людей заканчивали расчистку холмов, под которыми нужно было построить гробницу. Начальники с минуты на минуту ждали прибытия фараона.

Вскоре прискакал гонец с известием, что едет Рамзес. Загудели трубы. Вдали появилась стража, за ней много носилок. Старый писец приказал приостановить работы, осмотрел расчищенное место.

Носилки фараона приблизились. Рамзес сошел на землю, поддерживаемый жрецом Амона и царевичем Мернептой. Начальники работ упали ниц перед ними.

Фараон не держался уже так прямо, как на празднестве в Фивах, - стан его согнулся. Видно было, что старый Рамзес болен: ему было восемьдесят пять лет, а царствовал он уже более шестидесяти лет. Он кашлял, руки его тряслись. Глядя на людей, стоявших перед ним на коленях, фараон что-то говорил жрецу Амона.

- Бог и отец наш будет молиться своему отцу, - пронесся шопот жрецов и сановников.

Рамзес воздел руки к солнцу. По верованию египтян, фараон был сыном бога солнца Ра. Помолившись, он опустил руки и вздохнул. Взяв у жреца шнур, Рамзес стал обмеривать землю. Затем фараону подали заостренный кол. Подошел жрец, изображавший бога Тота с головой ибиса, священной птицы. Он помог Рамзесу вонзить кол в том месте, где приходился северо-восточный угол стены. Так же вонзал фараон колья и на остальных углах. Потом он провел мотыгой черту между кольями и присыпал нильским песком место будущей каменной кладки. Оставалось заложить первый камень.