Владимир Шандриков - Блатной фольклор

• Название: Блатной фольклор
• Автор: Владимир Шандриков
• Жанр: Книги

Это наш Омский Высоцкий

---

"И не жалко тебе стаж терять?…"

Все кругом

В фокусе обобщений таких вот… появилась шифрованная такая песня, "Все кругом" называется.

Все страшное и грубое,
И липкое, и грязное,
Жестокое, тупое,
Неизменно-безобразное,
Орущее и ржущее,
Неверное, нечестное,
Постыдное и скользкое,
Утробное, телесное,
Облапанное, низкое,
Капризное, блудливое,
Повсюду — примитивное,
Угодливо-трусливое,
Завязшее, болотное,
Загнившее, застойное,
Предательски-опасное,
Тупое, недостойное,
Угоднически-хамское,
Гноящееся, черное,
Убогое и серое,
Но в серости — упорное,
Слежавшееся хлюпкое,
А твердое — лишь косное,
Глупейшее, засохшее,
Зевающее, злостное,
Берущее и жрущее,
Надменное, жестокое,
Расчитанно-змеиное,
Корявое и ложное,
Но жалобиться надо ли,
Что толку в нашем плаче,
Когда мы твердо знаем —
Все быть должно иначе!

Утро вечера мудренее

Разрешите закурить? Извините…
Только щас вот отпустил вытрезвитель.
Пил с кентухой[7] я вчера возле свалки,
Подъезжает «Луноход» и — пожалте!
"Please, sit down! — говорят, — и не спорьте!"
Своим видом, мол, пейзаж очень портим!
Вот такие, брат, дела! Слышь, усатик!
Где-то я тебя встречал раньше, кстати?
По наколке вижу звать тебя Петей,
Ну а я из алкашей — вечно третий.
Может, нам и по пути? А, братуха?
Точно знаю где щас есть бормотуха.
Колотун и у тебя, вон — икаешь…
Видно, тоже с бодуна и страдаешь.
Че, гришь, деньги шибко жгут тебе ляжку?
Хорошо б тогда принять по стакашку!
Вся душа моя горит, мать честная!
Прям никак не отойду со вчера я.
А меня тут дразнят все просто — Вася!
Ну так что, опохмелишь? Признавайся…
Слышь, Петро! А чтой-то ты, в самом деле,
Разнаряженный такой средь недели?
А, ты отпуск обмывал свой с Кирюхой,
Кстати, вот и магазин с рассыпухой![8]
Вобщем так, не жмись — бери, сколько сможешь,
А я буду, так сказать, тебе должен!
Щас слетаю до кустов, там на ветке
Испокон висит стакан мой заветный.
Пять минут всего прошло, ну от силы —
Трехлитровую припер! — А осилим?
— Ешь сырок-то, раз купил! Петя, накось!
Иль ранетку, вон, сорви — тоже закусь!
А винцо-то — все ниче, в хмель бросает!
Незаметненько, гляди, исчезает.
— Мне поменьше наливай, мне уж хватит!
— Банку новую допьем и по хатам.
Мне домой еще ползти на разборки,
Зойке где-нидь по пути взять махорки.
Баба, крепкая моя, — с сельских женщин —
Курит только махричок[9] и не меньше!
Ты однако ж заторчал… Слышь, Онуфрий!
Хоть ширинку б застегнул, льешь на туфли!
Э, да ты совсем хорош, между нами…
Ну, чего улегся здесь под кустами?
Зря связался я с тобой, не хватало,
Чтоб милиция твой храп услыхала!
Галстук шею тебе жмет, так негоже!
Да и джинсы, я гляжу, тесны тоже!
Все сыму-ка я с тебя, друг сердечный!
Так-то! В майке и в трусах будет легче!
А на голом-то — часы — смех и только!
О таких котлах мечтал сын мой, Колька,
Он пришел из ЛТП,[10] как неряха,
Подойдут ему штаны и рубаха!
Утро надо, брат, встречать телом бодро,
Не давило, чтоб бельем грудь и бедра!
Извини, что вышло так неуклюже,
Но тебе и кошелек щас не нужен!
Ну, покеда! Похмелились и будет!
Как подъедет Луноход — он разбудит…
В положении твоем — нет дряннее,
Утро вечера всегда мудренее…

Воровская любовь

Это такая полушуточная сценка, происшедшая на одной малине

Я хотел с кентом[7] уже дернуть на вокзал,
Тут мне шоха[11] новые карты показал.
Мы сначала резались в секу и в буру,[12]
А в очко пошло уже где-то по утру.
На туза бубнового ставку сделал я,
И с восходом солнышка выиграл тебя,
Не смотри так, козочка, на меня со злом,
Посчитай, обоим нам крупно повезло!
Если б карту взял еще, был бы перебор,
Нас бы рассудил тогда товарищ прокурор,
Так что ты, красавица, губочки не дуй.
Нравится — не нравится, а трохи поцелуй!
Я ж тобой не брегаю, знаючи дела,
Не с одним ты шохою до меня была.
Ты ж моя хорошая, фонари у глаз,
Для того и туточки — развлекать чтоб нас.
Мы ж не вяжем веничков, не на то сходняк,
Что ж ты, стерва-падлочка, гонишь порожняк,
Не смотри, родимая, тигрой на меня,
Ты ж теперь, козырная, полностью моя!
Скинь-ка красно платьице, туфельки сыми,
И не надо плакаться — мы ж теперь свои.
Я вообще-то стройненьких обожаю баб,
С черной сигареткою на красненьких губах.
Завтра, не забыть бы, если не запью —
Родинку красивую на щечке наколю,
Подарю я светлого нижнего белья,
Будешь как жена ты мне, фифочка моя!
Заведем с тобою мы, вроде как, семью.
Все такое-прочее будет по уму,
Дернем, если хочешь ты, завтра ж в Бухару,
Если седни вечером меня не заберут.
Ты уж там, пожалуйста, к телкам не ревнуй!
А покуда тута мы — малость поцелуй.
Может, я не нравлюся? Не виляй хвостом!
Для начала — стерпится, а слюбится — потом.
Заживем, бубновочка, как и все живут,
Если седни вечером меня не заберут.
Че ты ржешь, как сивая, на слова мои?
Че ты понимаешь там в воровской любви.
Ну-ка! Налей еще, голова как чан!
Тут за все заплочено и живо на топчан!
Тут за все заплочено — живо на топчан!

Мне тридцать три

Песня называется "Мне тридцать три". Почему называется? Потому что я не могу уже в этом году сказать, что мне — тридцать три, потому что мне в этом году уже будет тридцать пять…

Мне — тридцать три уже,
Я в крупном тираже,
А сам себе даю намного меньше.
Девчонка говорит:
"Какой же ты старик,
Ты лишь созрел для самых юных женщин!"
Мне только тридцать три,
На возраст не смотри!
И ты со мною запросто осталась,
Но что ни говори
И как там ни мудри —
Все чаще на лице моем усталость.
Мне тридцать три… Привет!
Здесь остановки нет,
И, как пластинка, в эти обороты
Кручусь до хрипоты,
Мой автостоп был ты,
Но ты ушла, включив бесповоротно.
Мне тридцать три теперь.
На счетчике потерь,
Уж не хватает цифр и от обиды
Во сне я говорю,
Зубами скрежещу,
Чтоб наяву себя потом не выдать.
Мне тридцать три с куста,
Я в возрасте Христа,
Ему куда ни шло — висел за дело —
Так легче раза в три,
А я распят внутри
И в шрамах у меня душа и тело.
Мне тридцать три, ну что ж…
Седею ни за грош,
Душа пуста — входите, ради Бога!
Вы обживетесь тут
За несколько минут,
Вот только обувь скиньте у порога!
Мне тридцать три — ура!
На пенсию пора,
А встретимся — спина моя дымится.
Признаться — подустал,
Не тот уже запал,
Но порох есть еще в пороховницах!

Песня без названия

Водка выпита вся и до дна,
Для тоски, вроде, нету причин.
Ты со мной, но ведь ты — одна,
Я с тобой, но и я — один.
Наши речи давно недлинны,
Наши губы, как лед, холодны,
Грусть осенняя в наших делах,
Души нам заменяют тела.
Мы воруем себя у ночей,
Вот опять загрустила свеча,
Будто чувствует — я ничей,
Будто знает что ты — ничья.
Я сейчас докурю, как всегда,
И со вздохом задую свечу.
И, целуя, скажу, про себя:
"Понимаешь, я так не хочу…"
Если речи уже недлинны,
И невмочь откровенная ночь,
Если губы, как лед, холодны —
Тут ни водкой, ни чем не помочь!
А ты подносишь мне водки стакан,
А она на губах так горчит…
И внутри — мне про самообман
Истерически кто-то кричит.
И я чувствую, день ото дня,
Что однажды и сам закричу:
"Ты прости! Не грусти! Отпусти
Ты меня! Понимаешь, я так не хочу!"
Если речи уже недлинны,
И невмочь откровенная ночь,
Если губы, как лед, холодны —
Тут ни водкой, ни чем не помочь!

Моя память

Сквозняки на душе, холода.
Речкой вымерзла наша любовь,
Но под толщей холодного синего льда
Жизнь пульсирует все же и вновь,
Расстояния все сократив,
И в былое всего унося,
Память сердца занозой засела в груди,
Не дает мне покоя и сна.
Что ей хрупкие талые льды
И условностей пестрая нить,
Вдь она все изгибы, изломы судьбы
Отпечатками сердца хранит.
А по ним так легко опознать
И представить на память суду.
Где же алиби взять и что можно сказать
В оправданье себе самому?
Можно в горы и к морю махнуть,
От врагов и долгов убежать,
Только память свою мне нельзя обмануть,
Ей, как солнцу, нельзя возражать.
Очень трудно бывает, когда
Сам не знаешь — куда б себя деть.
Вот опять на душе сквозняки, холода,
Лучше в прошлое мне не смотреть.
Но от тени своей не уйти
Никуда, низачто, никогда!
Где б я ни был, со мной неразлучна в пути
Память сердца, как хлеб и вода.
Не виню, не браню никого,
Что по тонкому, хрупкому льду,
Словно зек по тайге, от себя самого
Убегаю все глубже в тайгу.
Остается в надежде весна,
Как реформа душевной зимы.
А пока на душе только вьюга одна,
Холода на душе, сквозняки.

Песня про русского Ивана