Кирил Бонфильоли - Эндшпиль Маккабрея

• Название: Эндшпиль Маккабрея
• Автор: Кирил Бонфильоли
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-15944-4

Изысканный и порочный мир лондонских галерей и аукционов, международные политические интриги и контрабанда. Сгоревшая рама в камине, ценнейшее — разумеется, краденое — полотно Старого Мастера в обивке роскошного авто, опасный компромат и бегство от могущественных секретных служб, которым не писан закон. Это все они: достопочтенный Чарли Маккабрей, преуспевающий торговец искусством, эпикуреец и гедонист, любитель антиквариата и денег, профессионал каких мало, аморальный и очаровательный тип, цветущий среди морального упадка, и его подручный Джок, «анти-Дживс», — во взрывном коктейле из П. Г. Вудхауза и Яна Флеминга.

Перед вами роман культового британского писателя Кирила Бонфильоли. Мораль не гарантирована, продолжение следует.

---

— Ах, — добавил я, — старое доброе успокоительное, «улунг» или «лапсанг»!

— Э?

— Принеси-ка мне трость, мои наижелтейшие туфли и старый зеленый «хомбург», — не отпускал цитату я. — Ибо я отправляюсь в Парк кружиться в буколических танцах. [12]

— Э?

— О, не обращай внимания, Джок. Это во мне говорит Бертрам Вустер.

— Как скажьте, мистер Чарли.

Мне часто мнится, что Джоку стоит заняться сквошем. Из него выйдет отличная стена.

— Ты отогнал «эм-джи-би», Джок?

— Ну.

— Хорошо. Все в порядке? — Разумеется, глупый вопрос и, разумеется, я немедленно за него поплатился.

— Ну. Только, э-э... самь-знайте-что никак не влезала под обивку, пришлось по краям немного подрезать, ну, самь понимайте.

— Ты подрезал сам ты что не может быть Джок...

— Ладно, мистер Чарли, это шутка у меня была такая.

— Так, хорошо, Джок. Велли-коллепно. Мистер Спиноза что-нибудь сказал?

— Ну. Неприличное слово.

— Н-да, я так и думал.

— Ну.

Я приступил к своему каждодневному «шреклихь-кяйт» [13] вставания. С периодической помощью Джока я осмотрительно отрывался от душа в пользу бритвы, от декседрина в пользу невыносимого выбора галстука; и в безопасности прибыл сорок минут спустя к самым рубежам завтрака — единственного заслуживающего такого названия, завтрака «шмино»: [14] огромной чаше кофе, изукрашенной кружевом, фестонами и филигранью рома. Я проснулся. Меня не тошнило. Сонная улитка всползла на терн — хотя бы так. [15]

— Мне кажется, у нас нет зеленого «хомбурга», мистер Чарли.

— Это ничего, Джок.

— Могу послать девочку привратника в «Локс», если желайте.

— Нет, это ничего, Джок.

— Она сбегает за полкроны.

— Не надо, это ничего, Джок.

— Как скажьте, мистер Чарли.

— Тебя не должно быть в квартире через десять минут, Джок. И здесь лучше не оставаться ни оружию, ни чему подобному, разумеется. Вся сигнализация включена и замкнута. «Фото-Рекорда» заряжена пленкой и поставлена на взвод. Сам знаешь.

— Ну, знаю.

— «Ну», — подтвердил я, установив дополнительный набор кавычек вокруг этого слова; вот такой уж я вербальный сноб.

Стало быть, представьте себе эдакого дородного распутника, на всех парусах рассекающего вдоль по Аппер-Брук-стрит, курсом к Сент-Джеймсскому парку и увлекательнейшим приключениям. На щеке его лишь подрагивает крохотная мышца — вероятно, по доброй традиции, — в остальном же он внешне безукоризненно изыскан, уравновешен, не прочь купить букетик фиалок у первой же девицы, швырнув ей золотой соверен; капитан Хью Драммонд-Маккабрей, [16] кавалер «Военного креста», с опереточной мелодией на свистающих устах и складкой шелкового нижнего белья, зажатой меж обильно припудренных ягодиц, господи его благослови.

Само собой, они за мной кинулись, едва я вынырнул из дома — ну, не вполне за мной, ибо то был «передний хвост», к тому же весьма прециозно выполнявшийся: ребят из ГОПа натаскивают год, я вас умоляю, — однако навалились они на меня отнюдь не в полдень, против предсказанного. Взад и вперед расхаживал я мимо пруда (твердя непростительные вещи другу моему пеликану), а они только и делали, что вид, будто пристально изучают подкладки своих нелепых шляп (кои топорщились дуплексными рациями, вне всякого сомнения), да подавали украдкой друг другу тайные сигналы, применяя свои красные узловатые руки. Я уже в самом деле начал думать, что переоценил Мартленда, и совсем было собрался двинуться против течения к клубу «Реформа», где заставил бы кого-либо угостить меня ланчем — холодный стол у них не сравнится ни с чьим на свете, — когда:

Вот они. По одному с каждого бока. Громадные, праведные, умелые, смертоносные, глупые, беспринципные, суровые, настороженные, нежно меня ненавидящие.

Один возложил сдерживающую длань на мое запястье.

— Подите от меня прочь, — проблеял я. — Вы где себя полагаете — в Гайд-парке?

— Мистер Маккабрей? — умело пробурчал он.

— Прекратите умело мне бурчать, — возмутился я. — Ибо это, как вам хорошо известно, я.

— Тогда я вынужден попросить вас проследовать со мной, сэр.

Я вытаращился. Я понятия не имел, что так до сих пор говорят. Меня бежит слово «ошеломленно»?

— Э? — произнес я, беззастенчиво цитируя Джока.

— Вы должны пройти со мной, сэр. — Тут он заработал хорошо, полностью проникся ролью.

— Куда вы меня ведете?

— Куда бы вы хотели пойти, сэр?

— Э-э... домой?

— Боюсь, так не годится, сэр. Там у нас не будет нужного оборудования, понимаете.

— Оборудования? А, ну да. Вполне понимаю. Боже милостивый. — Я посчитал тактовую частоту пульса, кровяные тельца и еще какие-то необходимые детали организма. Оборудование. Черт возьми, да мы с Мартлендом вместе ходили в школу. Они пытались меня напугать, это явно.

— Вы пытаетесь меня напугать, это явно, — сказал я.

— Нет, сэр. Пока еще не пытаемся, сэр.

Вы можете придумать по-настоящему остроумный ответ вот на такое? Я тоже не смог.

— Ну что ж тогда. Значит, в Скотланд-Ярд, полагаю? — бодро сказал я, в особенности ни на что не надеясь.

— Вообще-то нет, сэр, это тоже не годится, сами понимаете. Они там насмерть узколобы. Мы думали, может, в нашу Сельскую больницу, что в сторону Эшера.

Однажды Мартленд в минуту несдержанности поделился со мной сведениями о «Сельской больнице», после чего кошмарные сны не отпускали меня несколько ночей.

— Нет нет нет нет, нет нет нет! — жизнерадостно вскричал я. — Я ни за что не осмелюсь утруждать вас, ребята, столь долгой прогулкой.

— Ну что ж, — произнес Страхолюдина-II, впервые распустив язык, — как тогда насчет вашей собственной сельской дачки возле Стоук-Поджис?

Должен признаться, тут я самую малость мог побледнеть. Моя частная жизнь — книга, открытая для всех и каждого, но я все же пребывал в убеждении, что «Поссет» — убежище, ведомое лишь нескольким моим ближайшим друзьям. Там нет того, что можно счесть незаконным, однако я сам держу там кое-какое оборудование, которое кое-кто мог бы счесть фривольным. Немножко в духе мистера Норриса — ну, сами понимаете.

— Сельский домик? — парировал я, быстрый как молния. — Сельскидомик сельскидомик сельскидомик?

— Именно, сэр, — подтвердил Страхолюдина-II.

— Милый и уединенный, — съязвил его простодушный партнер.

После нескольких фальстартов я высказал предположение (теперь уже невозмутимо, обходительно, бесстрастно), что приятнее всего сейчас было бы сходить и навестить старину Мартленда: восхитительный парень, ходил со мной в одну школу. Похоже, они были счастливы подхватить любое мое предложение — при условии, что оно таково, — ив следующий же миг мы втроем уже грузились в случайно крейсирующее поблизости такси, и С-л-II бормотал на ушко таксисту адрес, как будто я не знал, где Мартленд обитает, так же хорошо, как собственный налоговый кодекс.

— Нортгемптон-парк, Кэнонбери? — хихикнул я. — С каких это пор старина Мартленд зовет его Кэнонбери?

Они оба улыбнулись мне — эдак по-доброму. Почти столь же гадко, сколь бывает культурна улыбка Джока. Температура моего тела упала чуть ли не на два градуса, я даже почувствовал. По Фаренгейту, разумеется, — зачем мне преувеличивать?

— Я имею в виду, это даже еще не Ислингтон, — лопотал я диминуэндо, — скорее Ньюингтон-Грин, если вам небезынтересно мое мнение. То есть, что за смехотворное...

Тут я заметил, что интерьеру случайно крейсировавшего поблизости такси недостает некоторой обычной арматуры, вроде извещений о стоимости проезда, рекламных наклеек, дверных ручек. А имелись в нем зато радиотелефон и один наручник, приделанный к рым-болту в полу. Я несколько притих.

Похоже, они не считали, что наручник им понадобится; сидели и смотрели на меня задумчиво, почти доброжелательно, словно тетушки, желающие узнать, чего я хотел бы к чаю.

Мы подъехали к дому Мартленда как раз в тот миг, когда его «мини» в кружавчик продребезжала со стороны Боллз-Понд-роуд. Запарковалась она довольно неряшливо, после чего изрыгнула самого владельца, сердитого и насквозь промокшего.

Это было и хорошо, и плохо.

Хорошо, поскольку означало, что Мартленд не задержался при осаде моей квартиры: Джок со всей очевидностью замкнул мне все охранные системы в соответствии с инструкциями, и Мартленд, мастерски просочившись кинопленкой сквозь парадную дверь, наверняка был встречен моей сиреной «Лом-О-Взломщик Мод. IV» и могучими каскадами воды из автоматических противопожарных установок. Более того — затем в общее веселье влился пронзительно настойчивый звонок, закрепленный на недостижимой высоте на моем фасаде, а в полицейском участке на Хаф-Мун-стрит замигали огни — равно как и на Брутон-стрит, где располагается станция всемирно известной охранной организации, которую я всегда называю «Держи-Вора». Изящная камера-робот японского производства, делающая снимок в секунду, наверняка отщелкивала один кадр за другим из своего орлиного гнезда в потолочной люстре, но что хуже всего — вверх по лестнице уже летела мегера-консьержка, и злокачественный язык ее щелкал, как пастуший бич буров.