Карл Хайасен - Дрянь погода

• Название: Дрянь погода
• Автор: Карл Хайасен
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-07780-4

«Косил ураган довольно точно. Сметая все на своем пути, шторм пулей промчался по узкому коридору, но практически не затронул северную и южную части побережья. Августовские ураганы редко бывают столь любезными».

Это не «Катрина» в Луизиане. Это «Эндрю» во Флориде. Однако жадные застройщики, гастролирующие гангстеры, коррумпированные власти, тупой президент и циничные туристы за десять лет ничуть не изменились. Им успешно противостоят 1 африканский лев, 3 пумы, кастрированный черный буйвол, 2 кадьяка, 97 попугаев (в том числе ара), 8 нильских крокодилов, 42 черепахи, 700 разнообразных ящериц, 93 змеи (ядовитые и неядовитые) и 88 макак-резус. И с ними – сгинувший в болотах экс-губернатор штата, его верный черный телохранитель, потомок осужденного наркоторговца, жонглирующий черепами, и горстка отважных и остроумных героев. А также последовательно придурочный народ Южной Флориды. «Дрянь погода» – один из центральных романов флоридской саги всемирно известного автора сатирических боевиков Карла Хайасена – никогда не был так актуален, как в наши дни. Это не та Америка, где хотелось бы отдохнуть.

---

Она спросила, был ли Августин женат.

– Нет, – ответил он.

– А помолвлены были?

– Трижды.

– Врете! – Бонни подняла голову.

– К сожалению, нет. – В полутьме комнаты было видно, что Бонни улыбается. – Вас это забавляет?

– Скорее интригует. Три раза?

– Нареченная успевала одуматься.

– Это были разные женщины? Без повторов?

– Разные.

– Я должна спросить, что произошло. Отвечать не обязательно, но не спросить не могу.

– Ну, первая вышла за преуспевающего адвоката. Он занимался делами о личном ущербе и вел в суде групповой иск по силиконовым имплантантам. Вторая основала архитектурную фирму и сейчас в любовницах у венесуэльского министра. А третья снимается в популярной кубинской мыльной опере, она там играет Мириам – ревнивую шизофреничку. Пожалуй, – заключил Августин, – все они поступили мудро, прервав отношения со мной.

– Готова спорить, обручальные кольца остались у них.

– Ой, это всего лишь деньги.

– И вы до сих пор смотрите ту мыльную оперу?

– Она очень хорошо играет. Весьма убедительно.

– Необычный вы парень, – сказала Бонни.

– Вам уже лучше? Как правило, мои проблемы других ободряют.

Бонни опустила голову:

– Меня беспокоит завтрашняя встреча… с Максом.

– Вполне естественно, что вы нервничаете. Я и сам немного дергаюсь.

– Ружье возьмете?

– Посмотрим. – Августин сильно сомневался, что губернатор объявится, да еще с мужем Бонни.

– Вы боитесь?

Августин чувствовал ее легкое дыхание на своей груди.

– Не боюсь, – сказал он. – Тревожусь.

– Эй.

– Что – эй?

– Вы возбуждаетесь?

Августин смущенно поерзал. Чего она еще ожидала?

– Теперь моя очередь извиниться.

Но Бонни не стала отстраняться. Августин глубоко вздохнул и постарался думать о чем-нибудь другом… Например, о сбежавших обезьянах дяди Феликса. Далеко они забрались? Как им на свободе?

Но отвлекающие размышления Августина прервала Бонни:

– А вдруг Макс изменился? Может, с ним что-то случилось.

Случилось – это уж точно. Можешь не сомневаться, подумал Августин, но сказал другое:

– Ваш муж держится. Сами увидите.

12

– Хочешь жабку? – спросил Сцинк.

Шоковый ошейник сделал свое дело: Макс Лэм стал безоговорочно сговорчив. Раз капитан хочет, чтобы он курил жабку, будем курить жабку.

– Это не приказ, а предложение, – пояснил Сцинк.

– Тогда, спасибо – нет.

Макс вглядывался в теплую просоленную ночь. Где-то во мраке к нему пробирается Бонни. Макс не волновался и не лелеял надежд, хотя, наверное, следовало; он сам удивлялся, отчего так. Все происходившее не вызывало в нем душевного отклика, словно испытание пленом выжгло основные нервные центры. Например, он даже не попытался робко возразить, когда Сцинк выпустил азиатского скорпиона на поле для гольфа в Ки-Бискейне. Капитан осторожно положил ядовитую тварь на лужайку у восемнадцатой лунки.

– Это любимое поле мэра, – сказал он. – Считай, что я оптимист.

Макс не проронил ни слова.

Теперь они расположились в деревянном домике на сваях, стоявшем посреди залива. Сцинк свесил длинные ноги с причальной платформы, перекореженной и изогнутой, словно китайский воздушный дракон. Ураган вытянул сваи из углублений на дне. Другие домики штормом срезало начисто, а этот с трудом, но выстоял. Он кренился и скрипел при легчайшем ветерке. Максу казалось, дом погружается в воду. Сцинк рассказал, что домик принадлежал человеку, который по нездоровью уволился из прокуратуры. Недавно отставник женился на красавице, игравшей на двенадцатиструнной гитаре, и переехал на острова Эксума.

Сидя под раскачивающимся фонарем, Сцинк закурил очередной косяк. Экзотический запах, подумал Макс, смесь марихуаны и французского лукового супа. Пахнет сильно и противно.

– Это ядовитая жаба, – объяснял Сцинк. – Bufo marinus. Жаба морская. Привезена из Южной Америки, вытесняет местные особи. Слыхал о ней? – Он глубоко, со всхлипом затянулся. – Железы сеньора Буфо выделяют молочко, способное за шесть минут убить взрослого добермана.

– Полагаете, такое вещество стоит вдыхать? – спросил Макс.

– Существует специальный процесс вытяжки. – Сцинк опять сильно затянулся.

– И что это жабье молочко делает?

– Всё и ничего. Я бы сказал, воздействие – как от любого хорошего наркотика. Психоневротическая рулетка. – Подбородок Сцинка ткнулся в грудь. Веко здорового глаза встрепенулось и закрылось. Дыхание кошмарно участилось – на выдохе капитан скрипел, как тормозящий поезд метро. Прошло пятнадцать минут, Макс не шелохнулся. Мысль о побеге даже не возникла – ошейник выработал рефлекс собаки Павлова.

Во время вынужденного перерыва мысли Макса обратились к Биллу Наппу из рекламного агентства. Предприимчивый гаденыш наверняка положил глаз на угловой кабинет Макса, откуда открывался вдохновляющий вид на кусочек Мэдисон-авеню. Каждый день, проведенный с непредсказуемым похитителем, способствовал продвижению по службе коварного Билли. Макс горел желанием вернуться в агентство и сокрушить притязания этой сволочи, всегда действовавшей исподтишка. Кажется, Макс вполне созрел, чтобы жестоко унизить подлеца. Представлялись зловещие картины: безработного и бездомного Наппа бросила жена, он превратился в шамкающую развалину и, съежившись над огоньком из газового балончика в холодном переулке, сосет мокрый охнарик, пропитанный потом ядовитой жабы…

Сцинк резко очнулся, сильно закашлялся и швырнул окурок погасшего косяка во взбаламученную, штормом заиленную воду. Неподалеку в волнах ныряла сломанная мачта затонувшей шлюпки. Сцинк молча показал на призрачный обломок. Корявый палец долго покачивался в воздухе.

– Скажи-ка, – обратился капитан к Максу, – какое место ты бы назвал самым потрясающим?

– Иеллоустоунский национальный парк. Ездил с автобусной экскурсией.

– О господи!

– А что такого?

– Там рядом есть участок для гризли. Видел? То есть это поистине печальное зрелище – у животных ни когтей, ни яиц. Они такие же дикие, как хомяки, но туристы выстраиваются в очередь, чтобы на них посмотреть. Гризли с отрезанными яйцами!

Сцинк задергал головой, точно пытаясь вытряхнуть из уха шмеля. Макс Лэм не понял, почему разговор вдруг резко отклонился от темы. Он не разделял сочувствия безумца к выхолощенным гризли. Удаление когтей животным – вполне разумная и необходимая процедура в общественном парке развлечений. Иначе исков не оберешься. Но Макс понимал, что спорить невыгодно. Он вел себя тихо, когда Сцинк завалился на хромой настил. Похититель трясся, метался и выкрикивал незнакомые Максу имена. Через полчаса он пришел в себя и уставился в звездную высь.

– С вами все в порядке? – спросил Макс.

Сцинк спокойно кивнул:

– Издержки жабы. Приношу извинения.

– По-вашему, Бонни сумеет нас здесь отыскать?

– Зачем, скажи на милость, жениться на женщине, которая не может следовать простым инструкциям?

– Но такая темень…

Путешествие в Свайный Городок напугало Макса сверх всякой меры – на полной скорости, без ходовых огней они летели на гребнях волн в открытом ялике. Гораздо страшнее, чем в аэроглиссере. Ураган превратил залив в призрачное кладбище затонувших яхт, рыбацких лодок, прогулочных катеров и моторок. Пока добирались, Сцинк вынул стеклянный глаз и сунул пленнику на сохранение. Макс сжимал его в ладони, как бриллиант Хоупа. [35]

– Твоя жена наверняка прихватит кого-нибудь, кто знает дорогу.

– Мне бы сигаретку. Позвольте закурить, капитан.

Сцинк долго рылся в кармане куртки, отыскал наконец пачку и вместе с зажигалкой перебросил пленнику.

Макс поражался, насколько быстро он привык к печально известному своей крепостью «Мустангу». У борцов с курением эти сигареты пользовались репутацией убийц, а в агентстве их в шутку называли «мухоморами». Мак приписывал свою новую вредную привычку сильному стрессу, а не слабохарактерности. В рекламном бизнесе требовалось быть невосприимчивым к низменным склонностям, которые тиранили обычного потребителя.

– Чем еще можешь похвастаться? – спросил Сцинк.

– Простите, не понял?

– Какие еще слоганы, орел? Кроме «Сливовых Хрупяшек».

– «Хрустяшек», – въедливо поправил Макс.

Сцинк встал, и платформа заерзала. Макс вцепился в полусгнившую балку. Деваться некуда – старик, переправивший их через залив, выхватил у Сцинка пятьдесят долларов и поспешно направил ялик обратно к материку.

Сцинк кругами размахивал над головой фонарем. Завороженно глядя на этот странный маяк, Макс сказал:

– Ну вот еще слоган, капитан, – «Свежесть доброго утра – на весь день».

– А название продукта?