Юлий Файбышенко - Осада

• Название: Осада
• Автор: Юлий Файбышенко
• Жанр: Детектив

---

- Проезжайте, - сказал старший патруля. Гуляев погнал коня вскачь.

По искореженной мостовой он доскакал до исполкома. У входа стояло несколько оседланных лошадей. Часовой, не сказав ни слова, пропустил его внутрь. Пробежав по коридору, он остановился у двери председателя. За дверью сшибались голоса. Он вошел.

Три человека враз повернули к нему бледные лица.

В кресле сутулился Куценко. Он смотрел мрачно. У окна на стуле пыжился в своей неизменной кожаной куртке Иншаков, он даже привстал. Военком Бражной, крупный, круглобородый, смотрел хмуро, но спокойно.

- Что? - вырвалось у Куценко.

- Разгром полный, - сказал Гуляев. - Разгром противника полный! повторил он. - Взят единственный пулемет банды. Тридцать пленных. Порублено и постреляно человек сто. Остальные рассеялись.

Иншаков вскочил и вдруг захохотал. Бражной зажмурился, и улыбка на секунду распахнула и высветила его хмурое лицо. Куценко выпрямился в своем кресле.

- Бубнич жив? - спросил Куценко, и тут Гуляева закидали вопросами:

- Как вел себя Сякин?

- Какие у нас потери?

- Настроение у эскадронцев?

После подробных ответов Гуляеву велели остаться и приступили к совещанию.

Армия Клеща обкладывала город. Батько, Охрим, ординарцы стояли на холме, прислушиваясь и угадывая во мгле движение тех или иных частей войска. Князев и Клешков, найдя по суете около холма ставку атамана, подъехали и пристроились позади. Кто-то во тьме прискакал, чавкая сапогами, полез на холм.

- Батько тут?

- Ходи ближче.

- Батько, подай голос.

- Хто будешь?

- С третьей сотни. Там наши хлопцы позаду оврага червонных накрыли. Двух узяли.

- Пусть приведут, - распорядился Клещ.

Связной молча зашагал по грязи. Потом звук его шагов утонул.

Привели пленных. Охрим, нагнувшись с лошади, стал их допрашивать. Топот и движение вокруг не давали Клешкову слышать, что они отвечали. Охрим вдруг привстал на стременах и резко махнул рукой. Один из пленных упал, застонал. Конвоир сзади ударил второго. Тот тоже упал в грязь.

Князев приблизился к Клещу, подождал, пока к нему подъедет Охрим.

- Батько, - торопливо заговорил Охрим, - оба краснопузые брешут, что Кикотя раскостерили.

- Шо таке? - повернулся к нему Клещ.

- Ей-бо! Я их сек и уговаривал не брехать, да один треплет, шо Кикотя разбили на болотах, шо привели пленных и шо по городу усю ночь йшлы обыски.

Клещ молча повернулся в седле и поскакал к оврагу. За ним, грузно топоча, помчались остальные. Клешков и Князев, шлепая по лужам, поехали следом.

- Батько! - вполголоса окликнул чей-то бас.

Клещ подъехал и спешился.

- Батько, - сказал тот же голос, - тут перебежчик до нас, балакает, шо с отряду Кикотя, та я не вирю.

Подвели человека.

- Батько, це я, Пивтора Ивана, - торопливо заговорил перебежчик, узнаешь?

- Узнаю, Васыль, - мрачно буркнул Клещ, - откуда взявся?

- Забрали нас, батько. На болотах застукали. Пулеметами порезали на гати.

- Дэ Кикоть?

- Не могу знаты того, батько!

- Ладно, ходи в третью сотню, кажи, шо я приказал одеть и вооружить.

- Дуже дзякую, батько.

- Охрим, - резко обернулся Клещ, - где эти... З городу?

В несколько секунд Князева и Клешкова содрали с лошадей, обезоружили и плетьми подогнали к Клещу.

- Зрада! - сказал Клещ. Лица его не было видно в темноте. Только плотный силуэт в папахе. - Зрада! Продали моих хлопцев. Ясно!

- А мы тут при чем, а, батько? - заспешил Князев. - Мы-то при тебе были.

- Хто при мне, а хто и в городу, - сказал Клещ.

За оврагом, на склоне, где уже начинались первые дома города, вдруг грохнуло и просыпался беглый ружейный огонь. Потом заорали десятки голосов. По вспышкам было видно, что бой перемещается в сторону города.

- Шо таке? - спросил сбитый с толку Клещ.

- Тамочке третья сотня, - раздумчиво сказал Охрим, - не воны ли без спросу з глузду сорвались?

Подскакал всадник:

- Батько! Третья сотня узяла пулемет и гонит червонных!

- На штурм! - Клещ кинулся к лошади и вскочил в седло. И тут же сотни голосов закричали, загомонили вдоль оврага. Зашлепали сапоги, затопали копыта.

Охрим кинулся назад удержать в резерве хотя бы полусотню всадников. По всему полукругу оврага заплясали вспышки ружейного огня. Скоро они переместились в улицы. Штурм начался. Князев и Клешков, отведенные назад двумя конвоирами, молча смотрели, как вспыхивает и разрастается в городе сумятица боя. Вспышки выстрелов неслись уже из центра.

"Как там наши?" - думал Клешков и вздрагивал от жесточайшей тревоги.

Бубнич и Бражной следили с колокольни за боем в городе. Горели дома. Непрерывно сыпался огонь винтовок, дробно заглушали все звуки пулеметы.

- Не пора ли Сякина бросить в дело? - спросил Бубнич.

- Нет! - отрезал Бражной. - Дай-ка им прикурить!

И тут же пулеметчик на колокольне повел стволом. Там у исполкома сразу задвигались и начали отбегать темные фигурки, а пулемет вел и вел свою огненную строчку.

Бубнич повернулся к Бражному:

- Кажется, отбили атаку, пора самим атаковать.

- Рано. Гляди, что на флангах делается. Эскадрон у нас единственный резерв, - Бражной опять уставился вниз.

В узких улочках, где пропала атакующая группа Иншакова, усилился огонь, потом высоко взмыл крик. Скоро на площади появились отдельные фигурки, они поворачивались, стреляли и бежали к исполкому.

- Отбили! - ударил по каменному барьеру Бражной. - А ты: эскадрон, эскадрон!

- Стой! - прервал его Бубнич. - Тут дело, кажется, похуже, чем думаем!

Действительно, со всех сторон, не только с Румянцевской, по которой повел было атаку Иншаков, но и с боковых улиц на площадь выскакивали и бежали кучками красноармейцы. Бандиты сумели обойти красных на флангах. Теперь узлом обороны становились исполком, и колокольня.

- Гуляев! - крикнул Бубнич. - В монастырь! Передай Сякину: атака! Пусть гонит их в степь.

Выскочив на улицу, Гуляев впрыгнул в седло первой же попавшейся лошади и ударил коня каблуками. Конек был заморенный, но и ему передалась тревога всадника, он понесся галопом. Гуляев направил коня на плетень, проскакал чьим-то огородом, перепрыгнул поленницу и выскочил на улицу, ведущую к монастырю.

У ворот монастыря его задержали два всадника:

- Документы!

- К комэску! - ответил он.

Его отконвоировали к Сякину. В темном дворе в полной боеготовности стояла кавалерийская колонна. Сякин на вороном коне в белой папахе стыл в главе строя.

- Военком приказал: атаковать, - бросил Гуляев.

- Какая обстановка? - тронул поближе к нему коня Сякин.

- Конница ворвалась на площадь. Сейчас там все перемешалось, наши в исполкоме и церкви еще держатся. Если не отобьем, будет поздно.

- Эскадро-он! - запел Сякин, поворачиваясь в седле. - Ры-сью-у - арш!

Гуляев вместе с Сякиным вылетел из-под арки ворот. Сзади слитно и могуче работали копыта.

В дверях исполкома уже дрались врукопашную. Пулемет на колокольне молчал, зато другой пулемет так и сыпал из какого-то сада вверх свои горящие строки.

- Тачанки на фланги! - гаркнул Сякин. - Эскадроон! Шашки к бою! Вперед!

Гуляев остановился рядом с Сякиным. На этот раз Сякин сам не орудовал шашкой, он слушал и смотрел, и от него во все стороны мчались связные. Мимо впереди цепочки пехоты пробежал бородатый Бражной, ободряюще крикнув: "Молодцом, Сякин!"

Рубка на площади кончилась быстро. Началось преследование. Пешие цепи красноармейцев продвигались к окраине. "Победа!" - подумал Гуляев.

- Победа! - сказал подошедший Бубнич и тут же обернулся. Дробный стук пулемета на секунду перекрыл крики бегущих, топот лошадей, скрип подвод. Гуляев непонимающе посмотрел на колокольню и, дернув коня, погнал его к паперти. Лошадь взвилась на дыбы и стала падать. Гуляев успел высвободить ноги из стремян и упал на корточки. Сверху тяжело дробила мостовую очередь за очередью. Гуляев пополз по паперти, добежал до самой колокольни, прижался к ее холодному камню. В чем дело? Пулемет с колокольни расстреливал все живое на площади. Лежал Сякин, лежал около него Бубнич, ржала раненая сякинская лошадь. Бились в постромках тачанок перепуганные кони, ездовые и пулеметчики, разметав мертвые тела, валялись около или в самих тачанках. А пулемет бил и бил.

Гуляев вынул наган, обошел колокольню и ступил в черный вход.

Сверху вдруг посыпались звуки многочисленных шагов. Гуляев влип в стену. Но тут они его обязательно встретят. Он вытянул вперед руку с наганом и вдруг вспомнил: в переходе от него на лестнице была дверца. Он не знал, куда она ведет, но другого выхода не было. Он неслышно побежал вверх и, прежде чем спускавшиеся с колокольни успели оказаться в том же пролете, заскочил за скрипнувшую дверцу. Вокруг был сплошной мрак.

- Быстрее! - кричал голос, в котором Гуляев обнаружил какие-то знакомые нотки. - Гоним их от исполкома, берем второй пулемет! Дормидонт, это твое дело!