Марчелло Вентури - Белый флаг над Кефаллинией

• Название: Белый флаг над Кефаллинией
• Автор: Марчелло Вентури
• Издательство: "Прогрес"
• Жанр: О войне
• Год: 1966

8 сентября 1943 года, правительство Бадольо, сменившее свергнутое фашистское правительство, подписало акт безоговорочной капитуляции Италии перед союзными силами. Командование немецкого гарнизона острова отдало тогда дивизии «Аккуи», размещенной на Кефаллинии, приказ сложить оружие и сдаться в плен. Однако солдаты и офицеры дивизии «Аккуи», несмотря на мучительные сомнения и медлительность своего командования, оказали немцам вооруженное сопротивление, зная при этом наперед, что противник, имея превосходство в авиации, в конце концов сломит их сопротивление.

---

Он убит, думала Катерина, закрывая лицо рукой, чтобы скрыть свои слезы; но не только это, не сам факт гибели капитана приводил ее в такое отчаяние, а то, что он умер, не узнав правды. Если бы он знал, что и здесь, в Кефаллинии, есть кто-то, кто любит его, а не только его жена в Италии, его смерть, конечно, была бы не такой печальной, не такой одинокой. Умереть на чужой земле, чувствуя себя одиноким, это значит умереть дважды, думала она в отчаянии.

Она вытерла глаза; слезы иссякли. Теперь, когда она облегчила душу, и клубок, стоявший в горле, растворился, она почувствовала себя лучше, свободней, в состоянии вернуться на улицу и искать капитана. В конце концов, подумала она, это только страх: ведь капитан мог и спастись, как те офицеры и солдаты, которые проходили мимо нее. Они были повсюду, пробирались меж развалин, помогали тащить тележки, укладывать раненых на автомобили Красного Креста. Может быть, он еще жив, и тогда ему еще не поздно узнать правду.

Она поднялась и стала робко пробираться среди толпы, меж солдат, меж машин; снова ее отнесло на площадь Валианос. Ей казалось, будто это не она, а кто-то другой ходит, смотрит, думает за нее. И она подчинилась движению людского потока, которое, как она чувствовала, было не случайно, в нем была своя тайная сила и последовательность. Она отдалась этому движению, словно предчувствуя, куда оно в конце концов приведет ее: к капитану Альдо Пульизи, быть может, оставшемуся в живых.

Он шел с площади по направлению к штабу — шел навстречу ей, на что она надеялась все это время. Он взял ее руки в свои и мягко вытолкнул из толпы, нисколько не удивившись встрече. Не удивилась и она, хотя еще несколько минут тому назад считала его мертвым.

— Кириа, — сказал капитан, глядя на нее. В его глазах горел необычный, красный огонек; лицо его за эти несколько дней осунулось, обросло черной щетиной. — Кириа, — повторил он. И внезапно его глаза стали озабоченными.

— Почему ты здесь? — упрекнул он ее. — Возвращайся домой, кириа, сейчас же иди домой.

«Потому что я люблю тебя», — подумала Катерина, но сказать это ей не удалось, губы едва шевельнулись; на глазах снова выступили слезы, они, оказывается, не иссякли.

Своей сухой и жесткой рукой он погладил ее волосы, щеки, губы долгим ласкающим движением; а толпа за его спиной, плохо различимая, смутная в тумане слез, по-прежнему текла по улице, везя тачки, таща узлы, сумки и чемоданы.

— Маленькая кириа, — сказал капитан.

Понял ли он? Даже если она не сумела ничего сказать, он все-таки понял. Она пожелала этого всеми силами своей души и возблагодарила бога за эту встречу. По крайней мере, думала она, теперь капитан знает. Даже если ему придется умереть, думала она, он знает, что он не одинок и не на чужой земле.

Он провожал ее, ведя через площадь к эвкалиптовой аллее.

— Нужно торопиться, — говорил он. — Самолеты вернутся с минуты на минуту.

— Я отведу тебя домой, — говорил он.

Но Катерина, если бы даже в тот самый миг вернулись самолеты, не побежала бы; она чувствовала себя теперь уверенной, счастливой. Не так уж плохо было бы умереть вместе с ним, вот так, под руку, как они шли сейчас.

И Катерина улыбнулась.

Глава семнадцатая

1

«Итальянцы на Кефаллинии! Собратья! Итальянцы, офицеры и солдаты!

Почему вы сражаетесь против немцев? Вас предали ваши командиры! Вы хотите вернуться на родину, к вашим женам и детям, к вашим семьям? Так знайте, что самый краткий путь на родину пролегает не через английские концентрационные лагеря. Вы уже знаете унизительные условия, навязанные вашей стране англо-американским перемирием.

После того как вас толкнули на измену немецким товарищам по оружию, вас хотят принудить теперь к тяжкому, изнуряющему труду в рудниках Англии и Австралии, где не хватает рабочей силы. Ваши командиры хотят продать вас англичанам; не верьте им.

Следуйте примеру ваших сотоварищей, находившихся в Греции, на Родосе и на других островах; все они сложили оружие и уже возвращаются на родину; также сложили оружие дивизии в Риме и в других центрах вашей национальной территории.

А вы именно сейчас, когда у вас возникла реальная возможность возвращения на родину, именно сейчас вы намерены предпочесть смерть и английское рабство! Не принуждайте, нет, не принуждайте германские самолеты сеять смерть и разрушения.

Сложите оружие! Немецкие собратья откроют вам путь на родину!

Сотоварищи из итальянских вооруженных сил!

В результате предательства Бадольо фашистская Италия и национал-социалистская Германия покинуты в их совместной великой борьбе.

В Греции сдача оружия армией Бадольо полностью закончена без кровопролития. Только дивизия «Аккуи» под командованием генерала Гандина, сторонника Бадольо, дислоцированная на островах Кефаллиния и Корфу и отрезанная таким образом от других территорий, отвергла предложение о мирной сдаче оружия и начала борьбу против своих немецких собратьев и итальянских фашистов.

Эта борьба абсолютно безнадежна: дивизия, разделенная на две части, окружена морем, отрезана от снабжения, лишена всякой возможности получить помощь от наших врагов.

Мы, немецкие собратья, не хотим этой борьбы. Поэтому мы предлагаем вам сложить оружие и вверить себя немецким гарнизонам на островах.

Тогда для вас, как и для других итальянских собратьев, откроется путь на родину.

Если же будет продолжаться нынешнее бессмысленное сопротивление, то вы в течение нескольких дней будете разгромлены и уничтожены превосходящими силами немецких войск, которые стягиваются против вас. Тот, кто тогда окажется в плену, не сможет больше вернуться на родину.

Поэтому, итальянские собратья, как только вы получите эту листовку, немедленно переходите к немцам.

Это — единственная возможность вашего спасения!

Генерал, командующий немецким армейским корпусом».

Листовки дождем сыпались на итальянские позиции; то был странный бумажный дождь, трепещущий и шуршащий, который косо падал с неба, когда самолеты были уже далеко.

Часть листовок, подхваченных воздушным потоком, летела параллельно земле; оказавшись над морем, листки, похожие уже не на дождь, а на стаю усталых птиц, садились на воды залива, где уже никто не мог подобрать их.

Альдо Пульизи вспомнил маленький одномоторный самолет, казалось, сделанный из жести, который в дни его отрочества летними утрами летал над людным пляжем; пилот высовывался из открытой кабины, — снизу видна была его голова в кожаном шлеме, — и бросал отдыхающим охапки рекламных объявлений. Те листочки тоже летели вниз, подхваченные порывами ветра; многие падали в море меж белых яхт, на пристань, а мальчишки с криками мчались на волнорез, пытаясь хватать их на лету.

Такое же море, в общем такая же вода, голубая и соленая; та же шелковая рябь на ней, та же прозрачность; а может быть, и те же самые рыбы, которые стаями гуляют по Средиземноморью от побережья к побережью.

Тот же густой солоновато-горький аромат в воздухе, соль, отлагающаяся на камнях; только там не было ни морских колодцев, ни известняковых скал, а лишь длинная полоса мелкого золотистого песка, которая терялась вдали в пыльце солнца и в белизне пены.

А сосны там были высокие, а не приземистые, как здесь, на Кефаллинии. Большие зонтичные пинии, пыльно-зеленого, словно выгоревшего цвета, вздымали к небу прямые колонны своих стволов, среди которых эхо звучало гулко, как в соборе.

Тот же свет, те же запахи, то же ленивое присутствие моря; вот и листовки стайками летят с неба на макушки деревьев и на берег; но не было там такого пустынного моря — неумолимо пустынного целыми днями. Там приходили на рейд серые военные корабли; они бросали якорь; к ним можно было подплыть на шлюпке, осмотреть их. Приходили торговые суда, груженные мраморными плитами и углем, застилая горизонт клубами дыма, у причала швартовались парусники с вымпелами на мачтах, их спущенные паруса со свистом падали на палубы. То море кипело жизнью, оно было многолюдным, проезжим, как городская площадь.

Здесь же с того дня, когда флотилия ушла в Бриндизи, море становилось все пустыннее, все теснее обступало Кефаллинию; это море перехватывало дыхание, на него не надо смотреть, иначе задохнуться можно.

Альдо Пульизи вновь перечитал листовку; читали и его артиллеристы, они посмеивались и шутили, чтобы скрыть страх. Капитан смотрел на своих солдат; теперь в них не было ничего крестьянского, они казались каким-то сплавом рабочих-механиков и первобытных воителей, сражающихся камнями и копьями, а не пушками. Притворно насмехаясь над немецкими угрозами, они явно ждали его слов; в их расширенных зрачках маячил призрак капитуляции, покорности, вспыхивал, но тут же гас огонек отчаянной, неосуществимой надежды.