Натан Гимельфарб - Записки опального директора

• Название: Записки опального директора
• Автор: Натан Гимельфарб
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Мы больше никогда не возвращались к этому случаю и старались забыть неприятный эпизод. Каленчицы бывали на всех наших праздниках и юбилеях в Могилёве, мы встречались с ними в Ляховичах и старались поддерживать нормальные родственные отношения.

С болью и сочувствием восприняли мы сообщение о тяжёлой болезни Надежды Фоминичны, явившейся следдствием многолетнего воздействия рентгеновских лучей, и оказывали посильную поддержку семье в процессе лечения. К сожалению заболевание оказалось неизлечимым и его исход был фатальным. У Василия Тимофеевича не стало верного спутника жизни, дети потеряли добрую и заботливую мать, а жители Ляхович лишились прекрасного доктора.

Вместе со всеми родственниками мы скорбили о безвременной смерти Надежды Фоминичны. Осиротел дом Каленчицев. Жаль было Жору и его отца, для которых покойная была не только матерью и женой, но и главой семейства, и прочной опорой в жизни.

О неприятном эпизоде на её юбилее я вспомнил здесь только для того, чтобы еще раз подчеркнуть как важна национальная общность в семейных отношениях.

143

Согласно достигнутому в “Олайне” соглашению, вопрос о сроках возвращения семьи Мишеньки в Белоруссию должен был решаться с моим участием по месту их жизни и работы. Наши дети не горели желанием скорее вернуться домой и надеялись, что и мы перестанем их торопить, когда убедимся, как хорошо им живётся на Севере.

В начале сентября 1984-го года представился случай съездить на недельку в Советский, где размещалось СМУ-3, треста “Тюменьмонтажспецстрой” и я не преминул им воспользоваться. Находясь с группой работников ПКБ в длительной командировке по сбору исходных данных для реконструкции клеевого завода в Свердловской области, я, в ожидании нужных справок от районных и областных организаций, получил возможность, без ущерба для дела, это сделать. Благо от Свердловска туда шёл прямой поезд меньше суток.

Были проблемы с билетами, но, предъявив удостоверение инвалида Отечествественной войны, я без очереди получил билет за полцены (такая льгота нам тогда предоставлялась) и удобно устроился на нижней полке плацкартного вагона. День выдался тёплый, солнце стояло ещё довольно высоко и тайга была удивительно красива. Казалось ей не будет конца. Она тянулась по обе стороны железной дороги и только изредка прерывалась небольшими строениями железнодорожных полустанков. Я любовался ею до самого вечера и уснул под впечатлением величия природных богатств необъятных просторов Сибири.

Утром картина за окнами вагона резко изменилась. Мы въехали в зону разработки нефтяных и газовых месторождений. Слышен был рокот мощной автомобильной и землеройной техники, высилось множество башенных кранов. Строились производственные корпуса, жилые дома, дороги, мосты, объекты соцкультбыта. Тайга отступила и поезд остановился на станции Пионерская. Проводник объявил, что следующая остановка - Комсомольская, а за ней - посёлок Советский. Все они располагались недалеко один от другого и создавали впечатление крупного промышленного района.

На перроне станции Комсомольская меня встречал Мишенька, которому я накануне позвонил из Сведловска. Не дожидаясь остановки поезда, он на ходу вскочил на подножку и я в миг оказался в его объятиях.

Тёплой и трогательной была наша встреча. Мы наперебой засыпали друг друга вопросами и не заметили, как поезд подкатил к перрону конечной станции. Нас встречали друзья и сослуживцы сына, и уже через несколько минут мы оказались во дворе Мишенькиного дома. Алёнка ждала нас на улице и с радостным визгом бросилась в объятия. Она заметно подросла. В сентябре ей исполнялось восемь лет.

Прибежала Иринка, которая по этому случаю отпросилась с работы. В виде исключения Мишенька тоже остался дома и весь остаток дня и до поздней ночи мы провели в разговорах о жизни и в приятном общении.

Утром следующего дня дети ушли на работу, Алёнушка в школу. Мне предоставилась возможность самому ознакомиться с условиями их жизни и быта, и выработать собственное мнение на сей счёт. Всё выглядело значительно лучше, чем я предполагал. Квартира отличалась от их столичной или нашей в Могилёве разве что только размерами: центральное отопление, холодная и горячая вода, газовая плита, все коммунальные удобства. Холодильник был забит до отказа продуктами, а на балконе стояли ящики и мешки с фруктами и овощами. В комнатах были ковры и стояла приличная мебель, в шкафах висела добротная одежда. Всё это создавало хорошее впечатление и меняло сложившееся у нас представление о жизни на Севере.

До прихода Алёнки из школы я успел побродить по посёлку. И здесь всё выглядело не так, как я представлял себе раньше. Вполне благоустроенный центр был застроен новыми жилыми и административными зданиями, дороги покрыты асфальтом, много зелени и цветов. В магазинах был приличный ассортимент продуктов, которые продавались без очереди и ограничения норм отпуска, как это делалось в то время в Белоруссии и даже в Москве. Многие дефицитные у нас товары завозились сюда по импорту. Торговали, к примеру, французским маслом, голландскими курами и сыром, венгерской сырокопчённой колбасой. В овощных магазинах продавался свежий виноград и арбузы.

Алёнка показала мне свою общеобразовательную и музыкальную школы, которые были недалеко от их дома. Она хорошо училась и уже неплохо играла на домбре.

В выходной день, по случаю моего приезда в доме собрались Мишины друзья, которые произвели приятное впечатления. Это были культурные и образованные люди, прибывшие сюда по контрактам из разных городов страны. Больше всех мне понравились Зингерманы - выпускники Ленинградского мединститута, с которыми наши дети были очень близки и дружили семьями. Все они убеждали меня в том, что лучше жить здесь в суровом климате, выполняя тяжёлую работу, чем там в нищете и дискриминации из-за своих неблагозвучных фамилий.

Несмотря на большую занятость производственными и общественными делами, Мишенька нашёл время, чтобы ознакомить меня с райцентром и его окрестностями. Он показал мне производственную базу участка, где строились новые здания и сооружения. На дверях его кабинета в только-что отстроенном административно-бытовом корпусе висела табличка: старший прораб М. Н. Гимельфарб. Когда я спросил, зачем было указывать фамилию, мой сын ответил, не без гордости, что она здесь почётна и отрицательных эмоций не вызывает.

В этом я лишний раз мог убедиться, когда на следующий день побывал с ним в райкоме партии. Он вошёл в кабинет Первого секретаря без стука и разрешения сидящей в приёмной машинистки. Хозяин района сказал мне тогда, что я могу гордиться своим сыном. Он не только прекрасный работник, но и лучший в районе секретарь первичной парторганизации.

Мы побывали с Мишкой на строительстве газопровода и компрессорных станциях, в близлежащих леспромхозах, где его хорошо знали и по-дружески тепло принимали. Меня одарили сувенирами и подарками, среди которых была довольно дорогая ондатровая шапка собственного изготовления и другие ценные вещи. Было приятно видеть с каким уважением здесь относились к моему сыну.

Перед отъездом мы были в гостях у Зингерманов. Жили они поблизости и занимали довольно просторную и благоустроенную квартиру. Супруги работали в Санитарно-эпидемиологической станции, где Марк был главврачом, а Таня - врачом по пищевой санитарии. Их дети - школьницы были круглыми отличницами и проявляли большие способности в музыке. Я с интересом слушал рассказы о настоящем, об их проблемах, планах на будущее. Меня вновь убеждали в материальных и моральных преимуществах здешней жизни.

После недельного пребывания в Советском я уже не был таким непреклонным и решительным сторонником немедленного возвращения детей в Минск. Мне стали более понятными мотивы, побуждающие их оставаться здесь в обозримом будущем. Они были довольно убедительными. В душе я вроде с ними соглашался, но сердце подсказывало иное: нужно любой ценой скорее вырвать их отсюда.

Я вновь и вновь возвращался к этой теме и добился, наконец, определённых сдвигов. Мне было обещано, что действующий контракт продлеваться не будет. Это означало, что их возвращения можно было ожидать осенью 1987-го года.

С хорошим настроем и чувством выполненного долга я возвращался домой из этой памятной поездки к сыну. Теплилась надежда на скорую встречу в Минске. К большому сожалению ей не суждено было состояться.

144

В декабре 1984-го года мы с Анечкой отмечали своё шестидесятилетие. Этот юбилей, конечно, праздновали не так широко и торжественно, как полувековой, десять лет тому назад. Тогда мы были в расцвете творческих сил, занимали видное положение в обществе и пользовались большим авторитетом в отрасли, городе и республике. Теперь и годы были другие (мы шли уже с ярмарки), и силы не те, и положение иное, и авторитет был сильно подмочен потоком лжи и клеветы, распространяемой в наш адрес многочисленными недругами-антисемитами “от Москвы до самых до окраин”. Хоть нам и удалось ценой невероятных усилий отстоять своё доброе имя, и врагам нашим не удалось в полной мере осуществить свои заветные цели, но отмыться от всей грязи, которой нас обливали в течении нескольких лет в центральной и местной печати, мы всё же не смогли. Возможности у воюющих сторон были далеко не одинаковыми.