Натан Гимельфарб - Записки опального директора

• Название: Записки опального директора
• Автор: Натан Гимельфарб
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Долларов у нас было немного, но зато рублей и зайчиков к отъезду набралось около ста тысяч. Таких сбережений у нас никогда в жизни не было. В недалёком прошлом это считалось большим богатством. Сейчас же этого еле хватило для обмена в банке на положенные нам по закону шестьсот долларов ( в случае выезда за рубеж на постоянное место жительства тогда разрешалось обменивать не более ста долларов на одного человека). Мы принесли в банк полный чемодан с деньгами, а вышли оттуда с несколькими стодолларовыми купюрами в кармане.

В начале августа Верочка уволилась с работы и приехала с детьми к нам. Она не занималась распродажей вещей. Их квартира, домашняя утварь и мебель остались Жоре. Единственной ценностью, принадлежавшей ей, был автомобиль “Москвич”, подаренный мною в начале года, когда мне, как инвалиду войны, выдали новый “Запорожец” с ручным управлением. Она продала его за восемьдесят тысяч и смогла купить на эти деньги меховую шубку себе и кое-что из одежды и обуви детям.

Верочка тратила массу времени на хождение по магазинам и рынкам в поисках товаров, которые им могли понадобиться в Америке. Купила девочкам дорогие джинсы, разные майки, бельё, обувь. Приобрела себе модное пальто и не пожалела отдать спекулянту 25 тысяч рублей за импортную кожанную куртку, чтобы в Америке не показаться нищей.

Она обижалась на Жору, который отказался нести какие-то расходы по отъезду детей и даже на билеты для них денег не дал. Может быть он так выражал своё недовольство.

Перед отъездом позвонила Попсуева и попросила зайти попрощаться. Она послала за мной машину вечером, когда в заводоуправлении уже никого не было. Мы сидели в её кабинете и вспоминали годы становления, строительства и развития комбината. Сюда, в эту комнату, на протяжении многих лет я приходил каждый день в семь утра и уходил поздно вечером. Эмма Сергеевна сохранила привычную обстановку кабинета и здесь всё было до боли знакомо. Она сказала, что никогда не забудет годы нашей совместной работы и все доброе, что было для неё сделано. Мы зашли в комнату Трудовой славы, где по-прежнему висели фотографии лучших людей комбината и находились правительственные награды, которых коллектив был удостоен за трудовые подвиги и творческие успехи.

В углу директорского кабинета стояла стопка коробок с обувью. Эмма Сергеевна, как бы извиняясь, объяснила, что ей теперь приходится заниматься и обменными операциями, чтобы как-то обеспечить потребность своих работников в дефицитных товарах. Она предложила отобрать себе нужную обувь по недорогой цене. Я начал отказываться, но по её настоянию всё же выбрал несколько пар импортных туфель, уплатив за них удивительно мало денег.

Попсуева предложила автобус для доставки нас в аэропорт и мы тепло с ней попрощались. Надолго осталось в моей памяти последнее посещение предприятия, которому были отданы лучшие годы моей жизни.

176

Теперь, когда отъезд семьи перестал быть тайной, мы не могли избежать прощальных визитов друзей и знакомых. Они одобряли наше решение, выражали добрые чувства и желали счастья на новом месте. Самыми трогательными были последние встречи с семьями Марченко, Неколышиных и Берлиных. Наша дружба с этими замечательными людьми выдержала испытания времени и в искренности их доброго отношения к нам можно было не сомневаться.

Мы тепло попрощались с друзьями и коллегами по работе - Полиной Степановной и Михаилом Кириловичем Кожевыми, Раисой Давыдовной Матвеевой, Маргаритой Яковлевной Шапиро, Фёдором Тимофеевичем Луговнёвым. Это были стойкие бойцы, с которыми вместе шли на трудовые подвиги и достигали больших трудовых и творческих успехов. Они были с нами и в годы бедствия и преследований -не отступили, не бросили в беде, не предали. Их солидарность в мужество помогли выстоять в борьбе со злом, завистью, клеветой, отстоять своё честное имя и человеческое достоинство.

Было много звонков от руководителей предприятий и организаций отрасли, работников министерства, научных и конструкторских организаций. Директор ВНИМПа, Андрей Борисович Лисицин, попросил найти возможность приехать в институт, чтобы попрощаться и обговорить некоторые вопросы, связанные с внедрением совместных разработок.

Я воспользовался поездкой в Москву за пакетом выездных документов и побывал в институте. У нас была тёплая прощальная беседа с руководителями НИИ и Михаилом Львовичем Файвишевским, с которым мы были не только соавторами научных разработок и изобретений, но и стали добрыми друзьями.

Андрей Борисович, недавно ставший директором головного научно-исследовательского института отрасли, поблагодарил за внимание, которое было ему оказано, как молодому специалисту, когда он, после окончания ВУЗа, прибыл на Могилёвский мясокомбинат, и за помощь в работе над кандидатской диссертацией. Он подписал справку, позволившую вывезти за рубеж все мои авторские свидетельства и зарубежные патенты на изобретения. В ней удостоверялось, что в них не содержится секретных и не подлежащих публикации в открытой печати сведений.

Уходя из института, я понимал, что на этом навсегда закончилась моя научная и творческая деятельность, которые занимали важное место во всей прошлой жизни.

Накануне нашего отъезда позвонил заместитель директора Слонимского мясокомбината - Михаил Абрамович Белкин. Это был один из ветеранов мясной промышленности, который дольше других евреев оставался руководителем предприятия и стал экс-директором всего пару лет тому назад, когда по Белоруссии прокатилась очередная волна антисемитизма. Нас связывала давняя дружба, общие интересы и во многом схожая судьба. Он уточнил время нашего выезда и пообещал приехать в аэропорт, чтобы попрощаться и оказать помощь при сдаче багажа.

Меня тронул поступок друга и я от души поблагодарил его за участие и внимание.

177

Автобус приехал за нами, как и было условлено, в пять часов утра, когда город ещё спал. Мы разбудили детей, попили чаю за кухонным столом в последний раз в своём доме, присели на дорожку и окинули прощальным взглядом квартиру, где прожили более двадцати лет. Здесь учились и писали дипломы дети, отмечались праздники и памятные семейные даты, страдал и умер в ужасных муках Мишенька. В комнатах и сейчас, перед самым нашим отъездом, было чисто и уютно, как и всегда раньше. Почти вся мебель в гостинной, спальне, на кухне и в моём кабинете оставалась на своём месте. На стереосистеме лежал диск Розенбаума, песни которого так любил наш покойный сын. На столе стояла ваза со свежими гвоздиками, принесенными вчера кем-то из прощавшихся с нами. Как обычно, закрыли дверные замки своими ключами, которые решили увезти с собой на память (вторые ключи, накануне, передали новому хозяину).

Погрузились тихо, чтобы не разбудить соседей и избежать прощальных эмоций, которые были бы неизбежны в этом случае. Чаще забилось сердце, когда покинув двор, въехали на проспект Мира, ведущий к автостраде на Минск. Всё ещё не верилось, что навсегда оставляем город, где прожили в общей сложности почти тридцать пять лет. Тут выросли дети, прошли лучшие годы жизни. Нередко сгущались тучи, нависала тревога и охватывал страх за себя и детей, но больше всё же было радостных, счастливых и незабываемых дней и событий.

Дорога в аэропорт оказалась долгой и хватило времени мысленно обозреть годы, прожитые в Белоруссии. Почему-то не хотелось вспоминать ужасы преследований и гонений, унижения и оскорбления, обыски милиции и допросы следователей. Из памяти восставали семейные радости, трудовые и творческие достижения, признания заслуг.

В раздумьях прошло несколько часов и автобус подъехал к недавно построенному главному копусу нового аэропорта. Здесь нас встречал Михаил Абрамович, который помог доставить багаж к стойкам таможенного контроля. Баулы оказались тяжёлыми, их было много (по два на каждого отъезжающего) и к работе пришлось привлечь шофёра автобуса и водителя автомобиля Белкина. Ребята были крепкие и справились с этой задачей довольно быстро.

Аэровокзал был построен по западным образцам и выглядел ультрасовременным: самооткрывающиеся двери, кондиционированный воздух, приятное люминисцентное освещение, импортное оборудование по приёму багажа, конвейеры для транспортировки грузов, удобные кресла, идеальная чистота. Даже не верилось, что это отечественный аэропорт.

Поверить в это помогли таможенники, которые тут же приступили к досмотру багажа. Порядок обращения с пассажирами, недоверие и подозрительность были такими же, какие пришлось видеть недавно в Бресте при отъезде наших детей. Та же бесцеремонность, грубость и хамство. Несмотря на то, что наличная техника позволяла просветить содержимое чемоданов, контролёры вскрыли все наши баулы и рылись в коробках и свёртках в поисках контрабанды. Было такое впечатление, что они не сомневались в её наличии и поэтому, не обнаружив недозволенных к вывозу вещей в очередном бауле, таможенники без раздумий приступали к следующему, надеясь, что найдут искомое именно в нём. Когда, порывшись в последней упаковке, они так и не нашли ничего подозрительного, блюстители порядка стали с точностью до грамма проверять вес каждого баула. В некоторых из них они нашли превышение нормы на несколько килограммов и нам пришлось доплатить более ста долларов за лишний вес.