Натан Гимельфарб - Записки опального директора

• Название: Записки опального директора
• Автор: Натан Гимельфарб
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Был, однако, один случай, который дал маме основание запретить на некоторое время кормление самого младшего члена семьи на коленях у папы. И виной тому был я, а пострадал от этого больше всех папа. Мне тогда было лет пять и я, как обычно, обедал у папы на коленях. Мама подала тарелку с горячим куринным бульоном, которую я умудрился опрокинуть на папу, сильно ошпарив его колени и свою левую руку, на которой до сих пор сохранились следы ожога. Сколько было вокруг этого шума и слез, и папа был вынужден на какое-то время отказаться от этой своей привычки. Но только на какое-то время. Когда моя рука зажила, я вновь восседал на его коленях за обедом, а когда подросла моя сестрёнка Полечка, то это место по праву досталось ей.

Запомнился и такой случай. Папе, в благодарность за его усердную работу в аптеке, которая единодушно высоко оценивалась, как местным медицинским начальством, так и всеми пациентами, дали путёвку на отдых в Пуще-Водицу, под Киевом. Он долго и тщательно готовился к поездке, а за два дня до отъезда заявил, что решил взять меня с собой. Мама возражала, наши родственники пытались отговаривать его, но он настоял на своём. Мне тогда было около семи лет. Папино решение, конечно, пришлось мне по вкусу и я не мог скрыть своего восторга. Первый раз в своей жизни я отправлялся в такую дорогу. Впервые настоящий балагула (извозчик) отвозил меня с папой на вокзал, впервые я ехал на настоящем поезде. Хоть мы и ехали ночью, не хотелось спать и я всю ночь смотрел в окно, где совсем ничего не было видно, кроме ярких огоньков на редких станциях и полустанках. Только утром, когда на горизонте появилось солнце, стали видны мелькающие за окном поля и леса, небольшие речушки и озера, белые, покрытые соломой, деревенские избы. Все это было очень интересно.

А еще интереснее было в самом доме отдыха, где мы оказались к исходу дня. Небольшие спальные корпуса утопали в ухоженной зелени прекрасного парка, асфальтированные дорожки вели к большому двух-этажному зданию клуба-столовой и к площади, в центре которой размещалась скульптурная композиция и небольшой фонтан. Расположенный поблизости спортивный городок был оборудован волейбольной, баскетбольной и городошной площадками, навесами для настольных игр и биллиардных столов. В клубе размещались кинозал, библиотека и зал для игр и танцев. В общем здесь были все условия для полноценного отдыха.

Меня и папу разместили в уютном номере со всеми удобствами и балконом. Детей в доме отдыха не было, и я все удивлялся, как папа смог договориться о моем пребывании здесь. Папа не отпускал меня от себя ни на шаг. Вместе мы совершали прогулки по сосновому лесу, катались на лодке и катере, купались и загорали, ходили в кино и играли в шахматы. В столовой нас очень вкусно кормили и был большой выбор блюд. Стояла прекрасная погода, какая бывает на Украине в конце лета. Мне было очень хорошо с папой и казалось, что все это из какой-то сказки.

Время быстро пробежало, и когда пришла пора возвращаться домой вдруг резко похолодало и пошли дожди. Папа тщательно оберегал меня от простуды. Оберегал, но не сберёг.

Красилов встретил нас холодным проливным дождем и пока мы добрались домой мы промокли до последней косточки. Говорят, за удовольствие нужно платить. И я заплатил очень дорого за доставленные мне папой наслаждения.

Поездка стоила мне простуды, воспаления легких и бронхиальной астмы, что могло иметь фатальные последствия. Еще больше моя болезнь стоила моим родителям, которые буквально лишились сна и отдыха и совсем сбились с ног в поисках путей моего спасения. Они привезли врачей из Проскурова и тщательно выполняли все их назначения, обеспечили идеальный режим питания и ухода, и чудом отвели, казалось неминуемую смерть.

На всю жизнь запомнились мне трогательная, беззаветная родительская любовь, их самоотдача, невероятная трудоспособность и мужество при выполнении своего родительского долга.

А если ко всему учесть, что жили мы в то время в бедности и самым трудным для моих родителей было обращаться к кому-то за помощью или одалживать деньги, то их мужественной и самоотверженной борьбе за мое выживание можно только удивляться и восхищаться.

Хочется особо здесь сказать о нашей маме. На фоне папы - красивого, умного, образованного и очень эффектного мужчины, которого все любили и уважали, и которым гордилась не только вся наша семья, но и все наши многочисленные родственники, знакомые и, не ошибусь, если скажу, все жители нашего местечка, наша мама в повседневной жизни была вроде ничем не приметна. Невысокого роста, скромная, молчаливая с вечно грустным, озабоченным лицом, вся в работе и заботах, но очень милая, чуткая и добрая - такой запомнилась она мне из моего детства.

Она никогда не претендовала на роль первой скрипки в нашем семейном ансамбле. Эту роль она добровольно отдала папе, которого беззаветно любила и перед которым без стеснения преклонялась.

На самом же деле, при всех бесспорных достоинствах отца, трудно однозначно сказать кому из них мы, дети, больше обязаны счастливому детству, которое нам досталось, наследственной преданности родительскому долгу и трудолюбию, которые сохранились на всю жизнь и останутся с нами до нашей кончины. Наверное, обоим в одинаковой степени.

Вы можете, конечно, сказать, что в этом нет ничего удивительного. Все родители по своему любят своих детей и заботятся о них. Но позвольте с Вами все же не согласиться. Я знал в детстве немало об отношениях родителей к моим друзьям - сверстникам, в том числе в семьях, которые имели значительно

больше материальных возможностей чем наши родители, для воспитания детей и обеспечения их счастливого детства. Я абсолютно уверен в том, что мы, несмотря на бедность наших родителей, получили от них больше ласки и любви, чем все знакомые мне сверстники.

Скажу Вам больше, что, к стыду моему, я не могу сказать, что мои дети, которых я тоже очень люблю, получили от меня столько внимания и ласки, сколько я получил от своих родителей. Сознание того, что я много недодал своим детям в их детстве стало предметом неослабевающего угрызения моей совести. Сейчас не место для объяснения причин, которые этому способствовали, и отметил я это здесь только для того, чтобы отчетливее отразить свои чувства к родителям, подчеркиваю, к обоим родителям одинаковые.

Они как-то дополняли один другого, создавая общую, идеальную, на мой взгляд, гармонию отношений между родителями и детьми. Мама больше занималась домашними делами - готовила, стирала, гладила, убирала, чинила одежду, немного сама шила, закупала продукты, кормила и одевала всю семью. И делала она все это также добросовестно, как папа делал свою работу. И трудилась она с раннего утра и до поздней ночи. И в том, что в семье был образцовый порядок, которому завидовали все наши родственники, соседи и знакомые, ее заслуг было не меньше, а может быть и больше, чем папиных.

Итак, жили мы в семье в мире, любви и согласии и принимали всё это, как должное. Нам казалось, что так будет всегда. Казалось, наверное, потому, что нам было хорошо и хотелось, чтобы это длилось вечно.

Но, к нашему несчастью, счастье было недолговечным, вернее скоротечным. Все началось с голода. Того самого голода, который разразился на Украине в 1933 году и в результате которого, как теперь, наконец, официально признано, погибло не менее пяти миллионов человек. Мне тогда еще не было девяти лет и я был во втором классе еврейской школы. Забыть этот ужас невозможно. Такое не забывается. Удивляюсь, с какой ясностью я до сих пор помню всё, что связано с этими страшными годами, вплоть до мелких деталей. Помню даже мысли и сомнения, которые одолевали меня в то далекое время.

Вы можете спросить, какие мысли по вопросам государственного и общественного строя или экономики страны могут одолевать девятилетнего ребёнка. Вопрос правомерный. Но поверьте мне, что я хорошо помню споры и дискуссии по этим вопросам в школе, на улице и в семье. Самые откровенные обсуждения постигшего нас бедствия были в нашем доме. Только здесь мои родители и старшие братья могли открыто высказывать свои мысли, не опасаясь последствий. Помню, как я одолевал папу вопросами, как могло случиться, что в такой богатой и плодородной стране, как Украина, вдруг не стало хлеба. Если даже и случился неурожай, то куда делись хлебные запасы, почему нам не помогут братские советские республики или другие страны?

К тому времени я уже кое-что понимал, так как много читал, хорошо учился и, наверное, по наследству был наделен определенными способностями к анализу и восприятию жизни. И все же, как я потом понял, мои понятия того времени не могли быть объективными потому, что реальная жизнь преподносилась нам в искаженном свете, не имеющем ничего общего с действительностью. Нам с детства внушали, что мы живём в самой лучшей, самой справедливой и самой свободной стране, где всё делается только для блага и счастья человека, где все равны перед законом, где нет эксплуатации чужого труда и каждый получает то, что ему положено в зависимости от того, как он работает. Так нас учили в школе, так писали газеты, только так об этом говорили по радио. Другой информации не было, а если что-нибудь и появлялось, то оно объявлялось вражеской пропагандой, клеветой на наш советский строй и искоренялось вместе с источником чуждой нашему государству пропаганды. И все же сомнения в объективности официальной информации были.