Георгий Гуревич - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13

• Название: НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13
• Автор: Георгий Гуревич
• Издательство: Издательство «Знание»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1974

В настоящем сборнике напечатаны повести и рассказы как советских, так и зарубежных авторов, в частности повесть Г. Гуревича «Приглашение в зенит», рассказы В. Фирсова, Р. Подольного, С. Лема, а также литературно-критические статьи Е. Парнова и В. Ревича.

---

И.Забелин видит в своем аппарате только достоинства. Иного мнения придерживается уже не первый раз упоминаемый А.Азимов, в его рассказе «Мертвое прошлое» действует устройство, носящее то же название и в принципе похожее на забелинское, хотя и сконструированное на иных технических идеях. Здесь утверждается возможность беспрепрятственного заглядывания во вчерашний день может обернуться всеобщим бедствием. Машине ведь все равно, что разглядывать, в какую сторону повернуть свой глаз. Никаких тайн больше не будет, жизнь людей будет протекать как бы в прозрачном аквариуме. Азимов своим рассказом предупреждает, что прогресс науки и техники может вызвать совершенно непредвиденные последствия.

Ладно, это прошлое, но вот получить сообщения из будущего, хотя бы в фантастическом романе, дело, бесспорно, хорошее. И Ольга Ларионова в «Леопарде с вершины Килиманджаро» описывает звездолет, нырнувший в некое подпространство и, переместившись по времени, вернувшийся обратно со списком, в котором указан год смерти всех живущих на земле людей. Каждый, кто пожелает, может навести справку, когда именно он сойдет с катушек. Следуя основной мысли этой статьи, я не стану задавать вопроса зачем и кому — злому гению, энергетическим сгусткам, будущим поколениям — понадобилось составлять такой список. Это не столь существенно, теоретически подобный поминальник может привезти с собой любой путешественник по времени. Но зато нас очень будет интересовать а для чего этот экстравагантно шокирующий ход придуман автором? И тут ненароком выясняется, что авторская позиция ложна, надуманна, если позволительно употребить это слово по отношению к фантастике. Добровольное обнародование подобной информации странным образом выдается за победу духа, за подвиг смелых, не боящихся взглянуть в лицо смерти. О, разумеется, собственного дня похорон и похорон своих близких люди будущего ожидают с большим достоинством, не прекращая напряженного творческого труда, шуток и занятий спортом!

Из-за ложности основной посылки повесть фальшива во всех психологических мотивировках. И герой, который не знает даты своей смерти, и две знающие женщины, которых он любит, — все ведут себя крайне неестественно. Например, девушка, которая знает, что скоро погибнет, признается герою в любви (надо учесть он-то и не догадывается, что видит ее в последний раз). Зачем же она призналась? Чтобы любимому тяжелее было переживать ее преждевременную кончину? Ни один искренне любящий человек так не поступит. Это свойственно лишь героиням мелодрам.

А ведь замысел у Ларионовой был благородным показать любовь, сильные чувства людей будущего, людей коммунизма. Но невозможно поверить, что эти действительно сильные, действительно гордые люди будут вести себя в предложенной ситуации именно так. Больше всего, пожалуй, поражает их абсолютное смирение перед роком, обуявший всех крайний фатализм. Ни автору, ни героям не приходит в голову а нельзя ли начать борьбу против этого проклятого списка, сделать его неверным, ликвидировать его. В свое время Лаплас выдвинул знаменитое положение о всеобщей предопределенности. Из уважения к первоисточникам процитируем его самого: «Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы, обусловливающие природу и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движение величайших тел вселенной наравне с движением легчайших атомов, не оставалось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же, как и прошлое, предстало бы перед его взором». Последователи Лапласа договорились до того, что его Вычислитель мог бы узнать на основе своей формулы, кто был человек в железной маске и когда Англия сожжет последний кусок угля. Увы, нынешняя наука доказала, что все это умопостроение неверно в корне. Если бы даже предлагаемая Лапласом гигантская работа была проделана, Вычислитель все равно ничего не смог бы предсказать. Как выяснилось, физической Вселенной правят вероятностные законы и закономерность проявляется через случайность. Но, прочтя «Леопарда», Лаплас, вероятно, порадовался бы тому, что фантасты XX века решили доказать его правоту в художественных образах. И действительно, лишь фанатической верой в «железную» предопределенность можно объяснить поведение героев Ларионовой. Ну, а вдруг кто-нибудь решит умереть раньше, чем ему указано в списке, хотя бы для того, чтобы сделать его неверным. Кто ему может запретить это сделать? Не божественная ли воля? Значит, законы случайности в частном случае можно нарушить. Почему же человечество ведет себя, как гуси во дворе мясокомбината.

Большинство фантастов считали и продолжают считать, что любая информация из прошлого или будущего была бы бесценным подарком для человечества Азимов по отношению к прошлому, а Ларионова по отношению к будущему показали, что это не так, что со временем шутки плохи и подарок может обернуться проклятием (хотя сама Ларионова, видимо, думает по-иному). Так что фантастика обсудила все варианты, и человечество может считать себя подготовленным, если такое изобретение появится

* * *

Нельзя не обратить внимания на то, что произведения-путешествия по времени больше норовят устремиться в прошлое, нежели в будущее, так сказать, линия Марка Твена и Сватоплука Чеха решительно торжествует над линией Уэллса. Почему так происходит? Дело в том, что путешествие в будущее по смыслу вещей должно всякий раз приводить автора к утопии (или антиутопии). Но на этот трудный жанр не каждый решается, к тому же если уж писатель затеял утопию, то само по себе путешествие во временя ему не очень-то и нужно. Понятно, с прошлым положение иное, иначе мы получим обычный исторический роман, а не фантастику.

Рассматривать в рамках избранной темы значительную часть гигантской утопической литературы едва ли целесообразно. Ограничимся двумя современными примерами, чтобы опять-таки показать, с какими намерениями и каким образом серьезная фантастика перебрасывает героя через «хребты веков».

Хотя нынешние писатели и не любят героя бездейственного, но в позиции экскурсанта, которого водят по утопическому музею, есть свои преимущества, поэтому совсем от него они не отказались Через восприятие человека из другой эпохи легче показать странность, необычность того мира, куда он попал, по контрасту с его представлениями легче выявить достоинства или недостатки окружающей его новой жизни

И вот тут-то у современного писателя есть блестящая возможность отправить человека сквозь века, не мучая ни себя, ни читателя никакими временными головоломками. Теория относительности разрешает (по крайней мере в принципе) обгонять время. Вот как о так называемом «парадоксе близнецов» говорит творец теории относительности Альберт Эйнштейн: «Если бы поместить живой организм в коробку то можно было бы достичь того, что этот организм после сколь угодно длинных полетов, сколь угодно мало изменившийся, снова возвратился бы на свое первоначальное место, в то время как совершенно такие же организмы, остававшиеся в покое на первоначальных местах, давно дали место новым поколениям. Для двигавшегося организма продолжительное время путешествия было одним моментом в том случае, если движение происходило со скоростью, близкой к скорости света». Коробка с живым организмом, это, конечно, ракета с космонавтами. Экипаж такого сверхскоростного корабля, вернувшись на землю и попав в будущее, так в нем и останется навсегда, не сможет вернуться в свое родное время. Это единственная возможность путешествовать по времени, которая лишена логических противоречий и поэтому вполне может претендовать на звание научной.

Ситуация, в которую попадают космические путешественники, сохранившие свою молодость, когда их сверстники на земле постарели или уже умерли, угадана в старой легенде о монахе, который забрел далеко в лес, услышал соловьиное пение, насладился трелью и побрел обратно. Но в монастыре его никто не узнал, так как он. Отсутствовал полвека, и только один глубокий старик, его бывший товарищ, опознал вернувшегося.

Чтобы резче подчеркнуть изменения, которые происходят вокруг, писатели XIX века заставляли иногда своих героев засыпать на долгий срок (например, Рип ван Винкль В.Ирвинга или Поток-богатырь А.К.Толстого).

Теперь фантастика пользуется рекомендациями самого Эйнштейна. После слушания космических соловьев возвращаются космопроходцы на родную планету, которую они не узнают и на которой их никто не ждет люди не считают в живых экипаж давным-давно стартовавшего звездолета. Этим почти одинаковым приемом начинаются два романа, которые первоначально и назывались почти одинаково «Возвращение на землю» Станислава Лема и «Возвращение» братьев Стругацких. (В новом издании Стругацкие назвали свой роман «Полдень. XXII век»). Но за первой главой сходство кончается А. и Б.Стругацкие, иные книги которых вызывали споры и разногласия, написали одно из самых ясных произведений. Собственно, это просто цикл новелл о прекрасном и светлом завтрашнем дне. Космонавты, застрявшие в космосе из-за аварии, нечто подобное и ожидали увидеть, поэтому они могут восхищаться увиденным, но поводов для потрясения у них нет.