Аркадий Стругацкий - Четвертое Царство (На грани возможного)

• Название: Четвертое Царство (На грани возможного)
• Автор: Аркадий Стругацкий
• Жанр: Научная Фантастика

Действия повести происходят на Дальнем Востоке через несколько лет после окончания второй мировой войны. В район советской пограничной заставы выходит человек с поражениями кожи похожими на ожоги, пулей в бедре и владеющий лишь английским языком. Из округа на заставу направляется комиссия для исследования инцидента.

---

— Куда?

— К гнезду.

— Не пойду.

— Вы отказываетесь выполнить задание? Что скажет шеф?

— Плевать мне на шефа. Я хочу жить.

Сунагава шумно вздохнул, и в свете фонаря Хилл увидел направленный ему в грудь ствол пистолета. Он с проклятием поднялся.

— Ладно, идите вперед.

— Я очень извиняюсь, но теперь впереди придется идти вам. Я вас буду направлять.

В течение получаса они шли молча. Вдруг Сунагава сказал:

— Прошу вас остановиться на минуту. Взгляните сюда. Здесь, вот этот тоннель, — аварийный проход в верхнюю галерею. Наш друг бежал именно сюда. А здесь… не бойтесь, подойдите ближе.

Они стояли на пороге тесной каморки. Тяжелая железная дверь ее была раскрыта настежь. В глубине ее Хилл увидел большое металлическое колесо, укрепленное горизонтально на подставке, похожей на этажерку. Толстая ось колеса уходила в пол.

— Известно ли вам, что это такое, мистер Хилл?

Хилл покачал головой. Тогда японец торжественно произнес:

— Если повернуть это колесо десяток-другой раз, под нами поднимутся шлюзы, океан хлынет в подземную крепость. Мы успели в свое время сделать это только с западным ее сектором. Русские ворвались на остров слишком неожиданно. Нам едва удалось вывезти в море и утопить ненужных свидетелей. Но теперь… Тот из нас, кто будет возвращаться с банкой назад, к «Лифту Оцу», возьмет на себя эту обязанность. Красный газ не должен попасть в руки большевиков. Несколько десятков оборотов справа налево. И — бегом по аварийному ходу. Запомните, мистер Хилл?

Американец не ответил. Они двинулись дальше, путь снова пошел под уклон, и снова бешено забилась кровь в висках, сперло дыхание. Снова бред наяву, заросли плесени, гнусные гады, застывшие на полу и на стенах. Хиллу показалось, что еще несколько шагов, и он упадет. И в этот момент Сунагава окликнул его и выключил фонарь.

— Смотрите.

Далеко впереди мерцало пятно кровавого света. Хилл инстинктивно подался назад и наткнулся на японца. Тот, толкнув его в спину пистолетом, резко скомандовал:

— Вперед!

Они медленно приближались к краю тоннеля. Багровое пятно увеличивалось, делалось ярче, мерцало сильнее. Наконец американец сделал последние шаги, вцепился в иззубренный край скалы и замер, остолбенев от изумления.

Сразу за тоннелем открывалась пустота, заполненная кровавым светящимся туманом. Казалось, не было пределов этой пустоте, ибо не было видно ни стен, ни сводов, которые ее ограничивали. А внизу беззвучно кипела и пузырилась странная багровая масса. Она напоминала густое забродившее тесто и в то же время производила впечатление чего-то легкого, почти воздушного, чему только вязкость не дает оторваться от земли. И казалось, что этот студень покрыт тонкой, но плотной пленкой, которую он может сколько угодно растягивать, но не прорвать. Под ней вздувались пузыри, образовывались углубления, пробегала конвульсивная дрожь, и это наводило на мысль о неведомых силах, сталкивающихся и борющихся в глубине.

Хилл, словно завороженный, смотрел на невиданное зрелище, шепча про себя:

— Господи, что же это? Господи, что это такое?

Его вывел из оцепенения голос японца:

— Это и есть красный газ, мистер Хилл. Там, внизу, наша банка. Пора бросать жребий, времени у нас мало.

Глава третья. НЕОБЫЧАЙНОЕ КЛАДБИЩЕ

Олешко не спалось. Осторожно, чтобы не разбудить товарищей, он поднялся с нудно скрипевшего топчана, оделся и вышел. Было около шести часов. С океана дул легкий свежий ветерок, принося неповторимые запахи бескрайних просторов соленой воды. Над островом царила тишина — не было слышно ни птиц, ни насекомых, ни шелеста ветвей. Шагах в двадцати от казармы, у ворот неторопливо прохаживался часовой. Олешко присел на лавочку у крыльца перед вкопанной в землю железной бочкой, на дне которой валялись окурки. «На земле покой, во человецах благоволение», — почему-то вспомнилось ему. Он чуть не рассмеялся вслух. Благоволение! А вот трое этих самых «человец» бродят сейчас где-то у него под ногами по пустынным темным пещерам и творят свое неизвестное, но, несомненно, отнюдь не доброе дело. Он снова подумал о предстоящей операции и постарался представить себе, как все произойдет. Они настигнут нарушителей, загонят их в тупик, как крыс, и заставят сдаться. Возможно, будет погоня, перестрелка… Бой в катакомбах. Кажется, это у Катаева, «За власть Советов». И, возможно, именно он, Олешко, решит судьбу боя, пусть тогда вспомнит полковник свои слова об офицерах, хорошо знакомых с оперативной работой… Фу, как стыдно! Размечтался, как мальчишка. Это в тридцать-то лет! Нет, жена права, он неисправимый романтик. А ведь дело серьезное, пахнет кровью. По всему видно, что крысы будут кусаться. Ну что же, он никого не заставит краснеть за себя. Капитану Олешко не пришлось участвовать ни в боях с немцами, ни в боях с японцами, в него никогда не стреляли, и врагов он видел только пленными. Это очень удручало его, и он всегда испытывал чувство стыда и какой-то вины перед своими прошедшими через горнило войны товарищами и начальниками. Может быть, именно поэтому предстоящее дело казалось ему не тяжелой черной работой, как оно представлялось полковнику и Соколову, а чем-то средним между праздником и экзаменом. Только бы не сплоховать. Да, жена права, он, пожалуй, романтик. Но где, черт возьми, сказано, что это плохо?

Дверь стукнула, и на крыльцо вышел Новиков. Увидев его, часовой хотел что-то сказать, но, покосившись на незнакомого приезжего капитана, отвернулся и с прежним усердием принялся мерить шагами ширину ворот. Новиков спрыгнул с крыльца, легким гимнастическим шагом пробежался до спортплощадки и в один момент оказался на турнике. Олешко с затаенной завистью и восхищением следил за его ловкими и точными движениями: самому капитану спорт никак не давался. Новиков принялся делать солнце, то есть, вися на руках, стал описывать телом круги вокруг перекладины, и в этот момент из-за ограды послышался тоненький женский голосок:

— Новиков! Костя!

Олешко оглянулся. За оградой, держась руками за решетку, стояла невысокая круглолицая девушка в белом платье. Голова ее была повязана голубым платком, на ногах красовались большие резиновые сапоги.

— А-а, здоровеньки булы… — Новиков лихо спрыгнул с турника и, явно кокетничая, спортивной походкой приблизился к ней. — Здравствуй, Настенька. Как поживаете?

— Ты чего долго не приходил? — строго спросила Настенька.

— Дела были, дорогая, не мог. Сама понимаешь, служба наша солдатская.

— Служба, служба… А кто в ту субботу Клавку Хлебникову из клуба провожал?

— Так ведь ты в ночной смене тогда была. А Клавка… Что ж Клавка… Одна боялась вечером домой возвращаться, вот и проводил. У вас в поселке ведь парни озорные…

— Ну ладно, пусть так. Завтра воскресенье, на озеро пойдешь?

Новиков замялся.

— Не знаю, Настенька. Отпустят — приду, конечно. С Сашкой вместе придем.

— А как не отпустят?

— Ну, сама понимать должна. Не маленькая.

— А мы с Соней собрались, думали, вы тоже придете. Там весело будет. Баян будет играть. Придете?

Тут она заметила устремленные в их сторону взгляды Олешко и часового, с увлечением следивших за ходом свидания, страшно покраснела и очень сухо добавила:

— Коли не хочешь, не приходи, конечно. Дело хозяйское. Но уж только…

Часовой с новой энергией принялся ходить у ворот, Олешко тоже сконфузился и отвернулся, но продолжал прислушиваться.

— Чудная ты, Настя. Ну как я могу обещать? А вдруг не отпустят? Чем злиться зря, скажи лучше, где такой платок красивый достала.

— Да ну тебя. В общем, мы с Сонькой придем, все наши девчата пойдут с засольного цеха. Придете — хорошо, не придете — и без вас обойдемся. Прощай пока.

— До свидания, Настенька.

Через минуту Новиков понуро подошел к крыльцу. Олешко остановил его.

— Садитесь, товарищ Новиков. Посидим, покурим.

Сержант поблагодарил, взял папиросу и несколько раз жадно затянулся.

— Знакомая ваша? — сочувственным тоном спросил капитан.

— Так точно, знакомая. Время вместе проводим.

— Хорошая, видно, девушка.

— Да, девка она ничего. Только никак в толк не возьмет, чего можно, чего нельзя.

— Им это трудно понять.

— Известное дело, баба. Что с нее возьмешь?

— Послушайте, Новиков, — после приличной паузы спросил капитан.

— Вы, конечно, извините, я здесь невольно подслушал… Что это за озеро, о котором она говорила?

— Есть здесь в середине острова, в горах, горячее озеро такое. Там ключи горячие бьют, как кипяток. Туда по воскресеньям чуть ли не весь поселок купаться ходит. Холодно ли, тепло ли, а купаться там хорошо. Только серой очень воняет, и, говорят, у кого больное сердце, тому купанье там во вред.

— Надо бы сходить, посмотреть.