Аллен Стил - Итерации Иерихона

• Название: Итерации Иерихона
• Автор: Аллен Стил
• Издательство: Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1997
• ISBN: ISBN: 5-7841-0617-1

Начало XXI века — время виртуальных сражений, новых компьютерных вирусов и хитроумных хакеров. Репортер Джерри Розен, расследуя убийство друга, внезапно оказывается под огнем. Один за другим гибнут свидетели, и вскоре «дичью» становится уже он сам. Кажется, гибель неизбежна, но тут на помощь Джерри приходит могущественный искусственный интеллект, рожденный в глубине компьютерных сетей…

---

Это был «Найт Хок Эм-Эйч-6» — быстрый боевой вертолет, созданный для диверсионных ночных налетов на Средиземном море. В чем-то устарелый, но для полицейской работы в США вполне годится. Из-за глушителей на двигателе и винтах его никто в Муни не заметил до тех пор, пока он не оказался прямо над амфитеатром, низко, как летучая мышь, перелетев над стеной.

Передо мной мелькнули силуэты двух человек экипажа, трафарет «ВЧР» на матово-черном фюзеляже, а потом из вынесенных гондол заполыхали вспышки, будто над толпой протащили в сторону лестницы две канистры, оставлявшие тонкие струйки. Рок-группа побросала инструменты и прикинулась ветошью, а гранаты с деревянным стуком врезались в задник и лопнули, залив платформу густым бледным дымом.

«Найт Хок» резко скользнул вправо, вильнув, как рыба, тощим хвостом, и завис над амфитеатром, винтами разгоняя дым по эстраде и через оркестровую яму — по рядам амфитеатра. Я уловил запах — ни с чем не спутаешь слезоточивого газа, однако многие сквоттеры, считая, что их всего лишь пугают дымовыми бомбами, не торопились удирать, хотя первые жертвы атаки уже давились кашлем.

Кстати, насчет слезоточивого газа: его невинное название вводит всех в заблуждение, он, мол, просто заставляет слегка поплакать. Мало кто знает о слепящей невыносимой боли, когда он попадает в глаза; еще хуже — его вдохнуть. Тогда пиши пропало.

Туман приближался к нам, а тем временем осознавшие опасность сквоттеры стадом ринулись к заднему выходу. Вокруг нас, толкаясь и вцепляясь друг в друга когтями и зубами, рвались к выходу из амфитеатра люди, охваченные паникой газовой атаки. Я схватил за руку свою собеседницу и со словами: «Быстро отсюда!» — потянул ее к выходу.

Мы проталкивались и прорывались сквозь толпу, пока нам не удалось протиснуться через затор в воротах — так, теперь бежать к автостоянке. Все еще вцепившись в ее руку, я оглянулся — и как раз вовремя, чтобы увидеть: опасность далеко не миновала.

В воздухе послышался шум винтов, и гораздо громче, чему «Эм-Эйч-6». По автостоянке хлестнул ураганный вихрь, терзая полы палаток и брезентовые навесы, во все стороны полетел мусор, опрокидывая краденные из супермаркетов тележки, бурно заплясали над урнами языки пламени. Я резко затормозил и глянул вверх. На нас спускался гигантский силуэт, сверкая мигающими красными и синими огнями, шаря прожекторами во тьме, как НЛО, атакующий беззащитный город.

Не то чтобы летающее блюдце — скорее «Ви-22 Оспрей». Большой двухпропеллерный вертолет сел прямо рядом с Муни; и если замеченный мной в овальном иллюминаторе силуэт, одетый в снаряжение для разгона бунтующих толп и вставлявший магазин в свою штурмовую винтовку «Хэклер и Кох», принадлежал Элвису Пресли, то мне предстоял серьезный разговор с королем рок-н-ролла о его дальнейшей карьере.

Это был полномасштабный налет ВЧР, и нужно быть таким идиотом, как я, чтобы не заметить его приближения. Члены городского совета уже давно вопили насчет «отбить обратно у сквоттеров Форест-парк», и наплевать, что именно они придумали поселить в парке семьдесят пять тысяч бездомных. Удар назревал давно, и захват сквоттерами Муни был последней каплей. По этому поводу разливался соловьем Стив Эстес — член городского совета, чьи политические амбиции могли сравниться только с его собственным «эго».

Но сейчас не время разбираться в интригах местной политики. Подлетели еще «Оспрей». Первый уже сел; из отскочившей со звоном двери посыпались солдаты ВЧР. Воняло слезоточивым газом, люди бежали, спасаясь от солдат, вот-вот затопчут. Вокруг места приземления вертолета уже раздавались крики, заглушаемые гулким «ка-чуннг!» лопавшихся в толпе газовых гранат.

Нечего было и думать удрать через стоянку — я слышал рев моторов подъезжающих с другой стороны холма ЛАВ-25 — «Пираний», колесами подминавших на скорую руку сооруженные сквоттерами вокруг Муни баррикады. Через несколько минут нас накроют слезоточивым газом, водометами, сетями или резиновыми пулями.

Справа круто обрывалась заросшая насыпь.

— Сюда! — крикнул я ей в ухо. — Вниз по склону!

— Нет! — проорала она, выдергивая у меня руку. — Мне надо в другое место!

— Да вы…

— Заткнись и слушай! — Она схватила меня за плечи и закричала прямо мне в лицо: — Скажи Тьернану…

Сзади застучали автоматы, завопили раненые. Я не знал, стреляют солдаты резиновыми пулями или настоящими, и не имел никакого желания остаться и выяснить. Женщина оглянулась через плечо и снова впилась взглядом в меня.

— Скажи Тьернану, что я его жду у Клэнси на Гэйер-стрит! — Она перекрикивала шум. — Завтра в восемь! И чтобы не верил никаким другим сообщениям. Ты понял?

— Да кто вы такая? — заорал я в ответ. — Что это за мадридские тайны?

На долю секунды у нее мелькнула неуверенность, как будто она хотела мне все сказать в этой мешанине бунта, но боялась поверить своей интуиции. Потом она притянула меня к себе и прошептала в самое ухо:

— Рубиновая Ось.

— Рубиновая… что?

— Рубиновая Ось! — повторила она громче и на этот раз — нетерпеливо. Тьернан поймет. Запомните: в восемь у Клэнси. — Она оттолкнула меня. Теперь давайте отсюда!

И она нырнула в охваченную паникой толпу, исчезнув в ночи так же неожиданно, как и появилась. Я успел заметить прядь седых волос в короткой стрижке под откинувшимся капюшоном.

И женщина исчезла.

Я побежал в другую сторону, пробиваясь сквозь толпу, пока не выбрался с автостоянки. Дальше по боковой аллейке и вниз по насыпи возле высоких бетонных стен Муни. За мной побежали немногие. Большинство сквоттеров остались позади — защищать в безнадежной битве с солдатами ВЧР то немногое, что еще могли назвать домом.

Я оступился и заскользил вниз по раскисшему склону, ослепленный дымом и тьмой, оглохший от шума вертолетов. Приходилось перебираться через упавшие стволы, и ветки хлестали по лицу. У подножия я услышал журчание вздувшейся дренажной канавы и свернул в сторону — я счел, что и так достаточно вымок.

Как я выбрался из района бунта, помню смутно: путь от Муни восстанавливается только фрагментами. Несколько раз плюхнулся мордой. Судорожно хватался за карман — убедиться, что не потерял Джокера, и с облегчением нащупывал малыша на месте. Бегом по Говернмент-роуд вокруг озера, мимо павильона Всемирной выставки 1904 года. Остановился перевести дыхание и в следующую секунду попался в лучи прожекторов броневиков, подходивших с другой стороны и нырнувших с дороги в лес. Слышал, как надо мной кричат обезьяны на деревьях. Рванулся напрямик через палаточный городок на главном пути бывшего муниципального поля для гольфа, слышал, как плачут младенцы, какой-то старик запустил в меня комом грязи…

Потом снова в лесу, карабкаюсь на всех четырех по крутому склону, хватаясь за корни и полусгнившую листву, и дышу, как загнанная лошадь в атавистическом порыве — уйти от опасности.

Не лучший вечер из проведенных мною в опере. Много пения и танцев, конечно, но если говорить об игре артистов — спектакль показался мне несколько сыроватым.

Дальше я помню, что лежу, пытаясь перевести дыхание, на полпути через парк у подножия статуи Людовика XIV — французского монарха, в честь которого был назван город. На бронзе тусклые отблески пламени — догорает палаточный городок вокруг Муни.

С возвышения у памятника мне были видны прожектора окруживших Муни вертолетов, слышны отдаленные выстрелы из полуавтоматического оружия. Здесь, наверху, было противоестественно тихо и безлюдно, будто я переместился по времени и вырвался из царившего поблизости хаоса. Дождь наконец перестал. В рощах на холмах запели обычную ночную симфонию цикады и ночные птицы — их не касалась затеянная внизу военизированная акция.

Каким-то образом в сумасшедшем порыве спастись я попал на вершину холма Арт-Хилл — в высшую точку Форест-парка. Надо мной возвышался на бронзовом жеребце чудовищно увеличенный Король-Солнце, с вызовом поднявший в пустые небеса широкий меч. Эта статуя был символом города куда раньше, чем воздвигли Арку. Каким-то чудом она не пострадала во время землетрясения, и перед лицом вечной храбрости короля я устыдился своей трусости.

А впрочем, я уже привык быть трусом. По крайней мере это для меня не ново. Можете назвать это инстинктом самосохранения — все мы, лицемеры, любим этот термин. Спросите вот у моей жены. Или у сына…

Я огляделся, и мой взгляд упал на огромное полуразрушенное каменное здание Сент-Луисского Музея Искусств. В девяностые годы прошлого столетия его укрепили против землетрясений, и все же здание сильно пострадало. Сейчас его двери были заперты, окна забраны деревянными щитами, а все ценное давно уже вывезли в Чикаго. Над барельефом классического портика, подпертого коринфскими колоннами, были вырублены слова: