Юрий Иванов - Атлантический рейс

• Название: Атлантический рейс
• Автор: Юрий Иванов
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1963

Иванов Юрий Николаевич родился в 1928 году в Ленинграде. После окончания института уезжает на Камчатку. По роду своей работы много ездит по полуострову, часто встречается с камчатскими охотниками, оленеводами, рыбаками. Впечатления от этих встреч легли в основу его первых рассказов и очерков, которые публиковались в местных газетах, а также в журналах «Огонек», «Вокруг света», «Нева».

В 1957 году Ю. Н. Иванов переезжает в Калининград, где последние несколько лет работает в научно-исследовательском институте рыбного хозяйства и океанографии. Участвует в дальних морских экспедициях. Здесь, в Калининграде, выходит первая книга молодого автора «Путь в тропики».

Книга «Атлантический рейс» посвящена нелегкому труду советских рыбаков, ведущих поиск новых районов лова рыбы в тропической части Атлантического океана.

---

Он замолкает, а я представляю себе, чем это могло бы кончиться. В прошлом рейсе милях в двухстах от берега мы увидели в океане хрупкую пирогу из красного дерева. Она была пуста. Лишь на дне лодки валялись рыболовные снасти, обглоданные рыбьи кости, старая одежда и поломанное весло, да блистала прибитая к корме на счастье серебряная монета. А где же рыбак? Что с ним? Упал ли, обессиленный, за борт или сам в океан бросился, потеряв всякую надежду на спасение? Но на этот вопрос никто не ответит: океан крепко хранит свои тайны.

– А на том баркасе было одно живое существо, – замечает Игорь, – маленькая мартышка.

– И они подарили ее нам на память, – заканчивает Валентин.

Мартышку мы видели, когда поднимались на «Олений». Она сидела на мачте и скалила на нас мелкие острые зубы. Игорь нам рассказал, что первые дни зверек скучал, ничего не ел. Потом, пообвыкнув, мартышка стала слезать с мачты и брать оставленные ей бананы. Мартышке было скучно. Ее тянуло к людям, среди которых зверек привык жить, но люди были какие-то не такие... белые. Они кидали мартышке конфеты, сахар, приглашали к себе. Нужно было сделать выбор, и он пал на Игоря. Однажды обезьянка решилась и спрыгнула к нему на колени. С тех пор они большие друзья. Мартышку назвали Яшкой, хотя по всем признакам ей лучше бы подошло имя Машка. Игорь сшил Яшке трусы и тельняшку, в которых обезьяна щеголяла почти в течение всего рейса.

Потом разговор перескакивает на другую тему. Меня волнует вопрос: будут ли они тралить в тех местах, где обитают капские морские котики?

– Да, конечно, – подтверждает Оверко. – С ними нам еще придется повозиться: лезут в трал за рыбой. В общем привезем одного. Опыт у нас уже есть.

Все смеются, вспоминая предыдущее возвращение «Оленьего» в Калининградский порт. Ко всеобщему изумлению встречающих, одним из первых, кто сошел на берег, был... громадный, центнера в три весом, злющий капский кот. Он скалил на всех свои желтые клыки и оглушительно, с обидой в голосе ревел. И хотя матросы крепко держали его за канат, которым была обвязана толстая, жирная шея животного, все, кто присутствовал на пирсе, вдруг шарахнулись подальше от этого неласкового «котика». Их тогда привезли двух – большого кота, прозванного Громом и котенка Малышку. Пойманы были животные у Юго-Западной Африки: оба кота заплыли в трал. Они шмыгнули в него в погоне за стайкой ставриды – и оказались в ловушке. Через несколько минут, почувствовав, что воздуха в легких уже нет, Гром рванулся вверх и потащил к поверхности трал с рыбой. У животного хватило сил вытянуть такой груз до поверхности океана, оба кота успели вдохнуть воздух и вновь погрузились в океан. И еще два раза выволакивал Гром трал к поверхности, пока снасть не подтянули к борту судна. Подтащили и замешкались: из зева трала на матросов скалил зубы разъяренный зверь, а около него ворочался другой, поменьше.

– Всю рыбу, подлец, передавит! – сказал кто-то. – Нужно сначала этого здоровяка выудить.

Вытащить его нужно, но как? Присмотрелись к Грому матросы повнимательнее, оглядели его и ловко накинули на толстенную шею канатную петлю. Потом продели канат через ролик стрелы, включили шпиль и выдернули кота из трала. Оказавшись на палубе, кот с минуту оторопело осматривался, а потом издал воинственный клич и, неуклюже переваливаясь на ластах, направился к матросам. Может, он ничего плохого и не замышлял, но матросы отказались с ним знакомиться – в мгновение ока палуба опустела. На ночь котов загнали в судовую лабораторию, где они учинили настоящий погром: сломали стол и изгрызли в труху два экспедиционных ящика. Утром их пересадили в специальную загородку, в которой и довезли до порта.

– Членам команды «Обдорска» – в лодку!

Мы с неприязнью смотрим на динамик, но что поделаешь – пора.

Выходим на палубу. В руках у нас газеты, журналы, а я прижимал к груди посылку, в которой что-то «булькало». Яшка швырнул с мачты в нас бананом; Игорь погрозил ему пальцем, и он спрятался, показав на всякий случай язык.

Вскоре суда расстаются. Наш путь – на север, «Олений» спешит на юг, к берегам Юго-Западной Африки.

А время летит. На карте Гвинейского залива вдоль экватора и за ним, в южном полушарии, появляются все новые черточки ярусов, кружочки станций, квадраты и овалы, ограничивающие районы наибольшего скопления тунцов и акул, места, где можно вести промышленный лов рыбы.

Уже почти три месяца прошло с того хмурого январского дня, когда мы покинули Родину. Три месяца, растянувшиеся тысячами миль по синим океанским путям; три месяца вдали от родных и близких, в тропической жаре, в напряженной работе. Три месяца. Серым, дождливым днем, при крупной волне мы еще раз, но только в обратном направлении, пересекли экватор и вернулись из южного полушария в северное. За две недели, что остались у нас до захода в Ганский порт Тема, мы должны были изучить, обследовать северную часть Гвинейского залива.

«Север» залива встретил нас штилем и жарой. Немного отдохнув за коротенький двухсуточный переход, мы вновь окунулись в привычную обстановку: подъем до зари, день – на раскаленной палубе в обществе акул и тунцов.

Спасаясь от духоты кают, многие из команды перебрались спать на палубу, верхний мостик и баддек. Позавчера в снастях и надстройках шумел ветер, а вчера и сегодня тихо. Ночь своей тишиной и прохладой принесла не только успокоение перегревшемуся за день телу, она побаловала нас чудесным зрелищем пылающего океана.

Океан вспыхивает не каждую ночь. Видно, не каждую ночь дежурит в его глубинах подводный осветитель. Или просто он очень ленив и зажигает ночную иллюминацию лишь тогда, когда самому заблагорассудится. Сегодня у морского фокусника отличное настроение, и уже с вечера он начал швырять в днище судна пылающие синим светом факелы, огненные шары и пригоршни раскаленных добела углей. Потом он поджег белые усы пены, рвущиеся с шумом из-под форштевня судна, и они вспыхнули голубым пламенем. От усов пошел пожар во все стороны от теплохода. Целые участки океана засветились голубым огнем, огненная дорожка из-под кормы протянулась до самого горизонта.

В прозрачной воде мутным зеленовато-серебристым пятном проплыл косяк каких-то рыб, затем промчалась стайка дельфинов. Когда животные выскакивали из воды, во все стороны от них разлетались брызги, как вылетающие из плохо прочищенной трубы искры.

Свечение океана – одно из интереснейших явлений, которым любуются все, кому довелось побывать в водах тропических морей.

Отчего же вспыхивает океан?

Если почерпнуть забортную воду и посмотреть через сильное увеличительное стекло, то наряду со множеством различных планктонных организмов можно увидеть и живые существа, вызывающие свечение. Это похожие на миниатюрных медуз перидинеи, ракушковые рачки и хищные ночесветки, напоминающие строением своих прозрачных тел икринки рыб. В поверхностных слоях воды вызывают сильное свечение и более крупные организмы. Но они не светятся постоянно. «Вспыхивают» они лишь в тот момент, когда чем-нибудь раздражены, испуганы.

Пылающий океан. «Живое свечение» возникает в морских организмах при наличии особых веществ – белка люциферина и фермента люциферазы, которые образуются в способных к свечению живых существах. Реакция, происходящая при окислении люциферина с участием фермента люциферазы, вызывает холодное горение, при котором почти 90 процентов энергии превращается в свет. Его мы и видим с борта судна. Интересно отметить, что при горении электрической лампы лишь одна пятидесятая часть поглощаемой ею энергии преобразуется в видимые лучи, то есть в электрический свет, остальная же энергия идет на излучение тепла. Насколько живые организмы экономнее в расходовании своей энергии!

...Очередной день был серым и пасмурным. Волны и низкое небо, затканное толстыми ватными облаками, были такими бесцветными, невзрачными, что казалось, будто природа истощила все свои силы на прошедшую ночь, истратила все свои цвета и ей нечем подкрасить этот унылый денек. Серый день повлиял и на настроение всей команды: работа шла вяло, без огонька и шуток, акул глушили кувалдами с каким-то злобным наслаждением; все были раздражены и легко обижались друг на друга из-за пустяков. Чувствовалось: люди устали. Бесконечная однообразная работа, жара и влажность, душные ночи – все это сказалось и на людях. Во время перекуров парни все чаще вспоминали берег, родных и близких, оставшихся там, вспоминали работу на севере – у ледников Гренландии и каменистых берегов Фарерских островов.

– Конечно, холодновато там, – слышу я голос Викеши, – зато уж после работы натянул на себя одеяло и спи, как сурок.

– А тут крутишься, крутишься в койке... – раздался чей-то басок, – крутишься... Черт бы побрал эту духотищу!.. Спишь вечно, как в луже воды. Устал, а сон не идет...