Александр Зонин - Жизнь адмирала Нахимова

• Название: Жизнь адмирала Нахимова
• Автор: Александр Зонин
• Жанр: Историческая проза

 Роман ленинградского писателя Александра Ильича Зонина (1901-1962) закончен в 1948 г. Эта книга является одной из первых советских книг по истории русского флота. Нахимов показан писателем народным героем, человеком исключительной чистоты, мужества и отваги.

---

Александр Ильич Зонин Жизнь адмирала Нахимова

Книга первая. Тридцать лет на флоте Глава первая. Гардемарин

Тысяча восемьсот двенадцатый год. Степан Михайлович Нахимов снова надел екатерининский мундир и служит в Смоленском ополчении. По чину отставного секунд-майора его выбирают батальонным командиром. Федосья Васильевна уезжает с младшими сыновьями – Павлом, Иваном и Сережей – в Харьковскую губернию, к двоюродному брату мужа, Акиму Матвеевичу. Усадьба и деревенька на крутом берегу Днепра опустели после разгрома французами, в первый раз после смоленского пожара и во второй – при поспешном бегстве их из Москвы.

Война наконец переходит русскую границу и кочует по Европе. Но в деревеньке и на усадьбе медленно залечивают разорение. Степану Михайловичу все некогда. Его избирают уездным предводителем. Добрый старик, гордясь почетом, оказанным его худородному дворянству, изо всех сил печется о ссудах соседям и возврате их крепостных "подданных". Жене он сообщает в редких и поспешных письмах, что мужики на сельцо Городок собираются плохо. Нынче только сто тридцать шесть душ значатся за ним на реестре дворянских владений Вяземского уезда. Худо, что озимые не сеяны, а на яровые не хватает семян; одна надежда на горох и гречу, иначе крепостные не проживут. И вот еще беда – стоит высокая цена на лен, но льна у них в сем году не будет…

Федосья Васильевна читает письма мужа долго, медленно складывает слова и беззвучно повторяет их. Она отвечает Степану Михайловичу слезными мольбами приехать за нею с детьми. Просит о том же старших сыновей – Николая, подпоручика в Морском корпусе, и Платона, лейтенанта в 14-м флотском Кронштадтском экипаже. Но Николай и Платон не отзываются – оба в учебном плавании. А муж сообщает, что прежде надобно быть ему на службе в Смоленске, куда на губернское собрание съезжается разоренное дворянство.

Итак, вяземская помещица вынуждена еще многие месяцы скучать в бескрайной степи. Она вздыхает и бродит тенью по низким горницам. Федосья Васильевна робеет перед ученым родственником и его соседями – их добрые усмешки кажутся ей язвительно-злыми. Да и все малороссийское, украинское чуждо, необычно. Нету, например, покорности у мужиков. Иные из них считаются вольными, именуют себя казаками… Но может ли мужик даже предками равняться с дворянином?

С испугом и растерянностью переводит Федосья Васильевна свой взгляд с портрета на портрет в маленькой гостиной. Художник написал деда и прадеда Степана и Акима Нахимовых, сотника Мануйлу и запорожца Тимофея, во весь рост; на обоих яркие жупаны, у обоих хищные горбоносые лица, и одинаково сжимаются сильные пальцы на эфесах обнаженных кривых сабель. Разбойные лики!.. А тут еще Аким Матвеевич в вечернюю пору увеличивает бабий страх своими рассказами об украинской казачьей старине, о битвах с ляхами и татарами, пожарах и огневых пытках. В долгую ночь Федосья Васильевна не может уснуть. Зажигает свечи и кладет поклоны перед образом Смоленской божьей матери, пока не заноют натруженные кости.

А мальчики будто и не замечают огорчений матери. Они любят дядюшку и его рассказы. Болезненный и желчный эпиграмматист, Аким Матвеевич с детьми общителен и прост. И чего только не знает! От него услышали, как далекие предки ходили на челнах в суровое море до самого Царьграда. Племянники даже заучивают строфы дядюшкиных стихов, отвечающие их детскому патриотическому чувству:

– Смерть! – Смело мы злодеям скажем

И землю кровью обагрим,

Судьбе завистливой докажем,

Что храбрый Росс непобедим.

Потом на смену войне приходят новые интересы, и они с увлечением, не осмысливая содержания, повторяют:

Блажен, кто в жизни сей с указкой меж перстов

Прошел сквозь юс и кси, достигнул до складов,

И тамо в бра и дра прилежно углублялся,

Чей ум во чтении довольно подвизался

И наконец, явя в писании успех,

Российской грамоты взошел на самый верх.

Непонятно, что хотел сказать дядюшка, но мальчики чувствуют в этих строках дерзость, какое-то и чему-то осуждение. А Федосью Васильевну сближение сыновей с дядюшкой беспокоит. У Степана Михайловича положение почтенное, и дети должны стать усердными слугами государю. Но жизнь поэта, который не служит и не занимается хозяйством, строчит – будто повытчик бумаги, читает – будто лекарь – непонятные книги и бродит целыми днями в шлафроке – дурной пример для мальчиков. Может быть, родственник вольтерьянец? Добрая женщина особенно присматривает за Павлушей. Ему двенадцатый год, а он часто задумывается о чем-то своем, часами молчит, и велико его сходство с прадедовским портретом! А запорожец, что весь свой век прожил вольным молодцом и сложил голову на чужой стороне? Он тоже не пример дворянскому сыну.

Однажды Аким Матвеевич заводит разговор о воспитании. Государству нужны образованные люди. Почему бы не отпустить мальчиков в харьковскую гимназию? Через четыре-пять лет они смогут поступить в университет. Аким Матвеевич готов устроить племянников. Федосья Васильевна благодарит. Кроме родительской заботы, мальчики имеют право на щедрость царя. У смоленских Нахимовых денег нет на университеты. Как и старшие братья, мальчики пойдут в Морской корпус. Туда принимают без труда и содержат бесплатно. В шестнадцать-семнадцать лет молодые люди уже офицеры и становятся "на ноги".

Аким Матвеевич беседует с Павлом и неожиданно встречает полное согласие мальчика с планами матери. Павлуша мечтает быть моряком. Дядюшка с удивлением убеждается, что не столько пример старших братьев, сколько его собственные рассказы о древних походах днепровских славян, о Запорожской сечи, его восторженное преклонение перед гением Петра и смелой мыслью Ломоносова запали в эту замкнутую детскую душу. Поэт уже не пытается узнать, чего хочет ленивый и веселый Ваня. Он подчиняется желанию Павла и садится с ним за математические учебники. Так проходит зима. И наконец приезжает Степан Михайлович.

Федосья Васильевна воскресает. В два дня тарантасы наполняют укладками с платьями, вареньями, колбасами, и по пыльному большаку обоз Нахимовых выезжает в обратный путь. Степан Михайлович, выслушав обильные упреки супруги, храпит и покачивается в рессорном возке. Он не живет прошлым и не знает, что много лет назад дед отвозил по этой дороге его отца, Михаилу, в Смоленской ландмилиции кавалерийский полк.

В этом, 18ГЗ году Степан Михайлович не отправляет сыновей в корпус. Поездка в столицу и обмундирование кадетов требуют денег, а их совсем нет. Не отвозит их и в следующем году – нет вакансий. Для младших кадетов сыновья уже велики, а в гардемаринские классы принимают с экзаменом.

Правда, проверка знаний Нахимовым не страшна… "По дружбе господина помощника инспектора и ротных командиров, экзамены будут легкие", – уверяет родителей Николай в очередном послании. Но Павел, оказывается, не хочет поступать "как-нибудь". Он понуждает брата Платона объяснять ему из геометрии, механики и теории навигации и даже то, чего вовсе не требует программа. Он упорно занимается и после отъезда старшего брата осенью 1814 года на службу в Кронштадт. Приходится поселить Павлушу и Ваню на несколько дней в Вязьме, где спившийся математик из уездного училища может руководить занятиями будущих гардемаринов.

В городе Павел трудно сходится с мальчиками, хотя его нельзя назвать нелюдимым. Он охотно играет в рюхи. Он принимает участие в кулачных сражениях. Но равнодушен ко всему, что волнует вяземских мальчуганов; ко всему, кроме игр на воде. Купаясь, Павел отдает все силы длительной борьбе с течениями и водоворотами. Когда гребет, расчетливо переводит дыхание и откидывается всем корпусом. При этом серые глаза из-под бронзовой пряди волос смотрят куда-то поверх реки, поверх деревьев, поверх холмов. Никто не знает, что Павел видит бурное море, что в этот момент направляет гичку в разрез волны через штормовой прибой.

В Петербурге на масленой неделе стоят морозы. Много снегу. На крепком гладком льду реки тесно уставлены балаганы фокусников и скоморохов. Раздается лязг и грохот ударных инструментов. Шумная толпа гогочет у края набережной перед клетками грустных зябких обезьян и вялых львов. Под пискливые такты унылой флейты качается синий от холода канатоходец. Клубится пар от пирогов с требухой, вязигой и рыбой, от горячих блинов, от разгоряченного весельем и водкою рабочего люда.

Павел оглушен человечьим гомоном. Неловкий, длинноногий, в чрезмерно короткой шинели, он торопливо шагает за братом и его блестящим товарищем, Николаем Бестужевым. В своей новой форме, не обвыкший к ней, сутулый Павел "точно молодой пингвин, выбирающийся с птичьего базара", – шутит бывалый Бестужев.

Они выходят к Сенату. Наискось, за рекой грузно поднимаются стены и верки, темным силуэтом врезается в небо шпиль Петропавловской крепости. Широта и величие! Щемящее тревожное чувство охватывает мальчика. Он поворачивается и вздрагивает. Огромный всадник вздыбил коня над скалой; он скачет на Павла, он грозно простер руку. Великий, страшный Петр! Как можно говорить о каких-то безразличных вещах в присутствии славного царя?! Невольно Павел тянет за рукав Николая, – кажется, он ищет защиты.