Лев Гумилев - Тысячелетие вокруг Каспия

• Название: Тысячелетие вокруг Каспия
• Автор: Лев Гумилев
• Жанр: История
• Год: 1993
• ISBN: 5-85692-014-7

---

Но и победители не выиграли, ибо степь превратилась в пустыню. Сяньбийцам пришлось ютиться около гор, откуда сбегали ручьи, и непересохших озер. Но таких было мало. Высох, хотя и не целиком, Балхаш, понизился уровень Иссык-Куля, а Аральское море стало «болотом Оксийским», то есть его дно заросло тростником.[107] Это бедствие продолжалось 200 лет; лишь в середине IV в. циклоны и муссоны снова сменили путь своего прохождения.[108]

Они понесли влагу, раньше изливавшуюся на сибирскую тайгу, в степь. Зазеленели дотоле сухие равнины, кусты тамариска связали вершины барханов, кони перестали страдать от бескормицы, а хунны на берегах Хуанхэ, Или и Волги снова ощутили себя могучими народами. Задержанный этногенез пошел по заданной схеме.

Но века засухи не прошли бесследно. Хунны не вернулись в Монголию.

Восточная половина Великой степи переживала такую же засуху, как и западная. Эта засуха не могла не отразиться на судьбе великой сяньбийской державы, созданной гениальным полководцем Таншихаем, но сказалась она не прямым, а окольным путем, который оказался, пожалуй, еще более губительным.

Сяньби (предки древних монголов) жили по окраинам Великой степи, около хребта Хингана и долины реки Нонни. Там им воды хватало. Захватив территорию державы Северного Хунну вплоть до Алтая, они могли пасти свой скот у непересыхающих рек: Селенги, Онона, Кэрулэна, — оттеснив побежденных хуннов в высыхающие степи, но они этого не сделали. Наоборот, нуждаясь в воинах для войн с империей Хань, сяньбийцы приняли хуннов в свою державу и позволили им слиться в единый народ. Так как у сяньби и ухуаней «от старейшины до последнего подчиненного каждый сам пас скот и заботился о своем имуществе[109]», то и подчинившиеся Таншихаю хунны оказались в положении, одинаковом с победителями. А так как на запад и на юг ушли пассионарные хунны, дорожившие такими абстрактными понятиями, как «независимость», «гордость подвигами предков», «свобода», не личная, а общественная, то само собой понятно, что согласились на подчинение врагу субпассионарии.

Влившись в сяньбийскую державу, субпассионарные хунны снизили пассионарное напряжение системы до того, что она развалилась на части, каждая из которых была химерой. Описание истории их — это ряд трагических истреблений без возможности найти выход и избежать гибели.

24. Фаза надлома и конец восточных хуннов

Надлом этногенеза — это период, когда после энергетического, или пассионарного, перегрева система идет к упрощению. Для поддержания ее не хватает искренних патриотов, а эгоисты и себялюбцы покидают дело, которому служили их отцы и деды. Они стремятся жить для себя за счет накопленного предками достояния и, в конце эпохи, теряют его и свои жизни и свое потомство, которому они оставляют в наследство только безысходность исторической судьбы.

Но это отнюдь не конец этноса, если в нем сохранились люди непассионарные, но трудолюбивые и честные. Они не в силах возобновить утраченную творческую силу, творящую традиции и культуры, но могут сберечь то, что не сгорело в пламени надлома, и даже умножить доставшееся им наследство. В эту эпоху этнос или суперэтнос живет инерцией былого взлета и кристаллизирует ее в памятниках искусства, литературы и науки, вследствие чего представляется историкам и искусствоведам своего рода «возрождением».

Так назывался период XV–XVI вв. в Италии, когда страна ослабела настолько, что стала добычей хищных соседей: французов, испанцев, австрийцев, а четырнадцать гуманистов переводили с греческого на латынь древние книги, и несколько десятков художников расписывали храмы, куда уже приходили не молиться, а назначать свидания.

Этому возрасту этноса в Риме соответствует «золотая посредственность» Августа, завершившаяся зверствами Калигулы и Нерона, а также солдатской войной 67–69 гг., когда сирийские, германские, испанские и италийские легионы резались друг с другом, был разрушен Рим и опустошена Италия. Но ведь и то, и другое — не конец культуры, а ее кризис, для которого характерная смена этнической доминанты и стереотипа поведения, подобно тому, как старика, пережившего тяжелую болезнь, привлекают покой и партия в шахматы с другом, а не утомительный туристский маршрут. До конца этноса еще далеко. Так посмотрим, как прошел этот период у хуннов.

В период «расцвета» кочевников Монголии объединяли и возглавляли сначала хуннские шаньюи, а потом — сяньбийский вождь Таншихай. В период надлома возникло и погибло. 29 эфемерных этносистем (племен), которых китайские историки того времени объединили в пять групп: хунны, кулы (совр. кит. — цзелу), сяньби, тангуты (ди) и тибетцы — кяны (цяны). Это первичное обобщение дало повод назвать эпоху «Уху» — «пять варварских племен». Чем вызвано такое дробление, явно нецелесообразное в смысле обороны?

Если бы все правители древности и средневековья умели всегда находите верные решения и проводить их в жизнь, то история народов текла бы гораздо спокойней, и не возникло бы нужды в формулировке законов истории. Но древним людям доводилось поступать и умно, и глупо, а этногенезы развиваются, как все природные процессы. Надлом — это переход в свою противоположность, и этим объясняется смена этнической доминанты (чтобы было не так, как раньше!) и стереотипа поведения.

Так, Римская республика превратилась в солдатскую империю, полиэтническая Франция — в королевство, где «один король, один закон, одна вера», а кочевники распались самым причудливым образом. В одних случаях они смешались с аборигенами, в других — противопоставили себя им, в-третьих — заимствовали чуждую культуру, буддизм, в-четвертых — вообще потеряли традицию.

Сложность этого периода в том, что, кроме фактора этногенеза, активно действовали еще два: засуха, кончившаяся в IV в., и соседство с другим суперэтносом — Китаем, абсолютно враждебным к «северным варварам». Только учет этих трех параметров позволил дать интерпретацию этой жуткой эпохи в специальном исследовании, на результатах которого мы будем базироваться в дальнейшем повествовании.[110]

Когда хунны, теснимые засухой, поселились в Ордосе и Шэньси, где усохшие поля превратились в сухую степь, все-таки пригодную для скотоводства, казалось, что эти два этноса могут жить в мире. Но в Китае, как в Риме, власть перешла в руки солдатских императоров династии Цзинь, а это люди грубые и недальновидные. Китайские чиновники безнаказанно обижали хуннов, хватали их юношей и продавали в рабство в Шаньдун, для вящего издевательства сковывая попарно хунна и куда. Хунны были «пропитаны духом ненависти до мозга костей», но их, вместе с сяньбийцами, было в Китае всего 400 тысяч, а китайцев уже 16 млн. Правда, в Шэньси были еще тангуты и тибетцы, всего около 500 тысяч, но они равно ненавидели китайцев и степняков. Кроме того, хуннских князей китайцы приглашали ко двору, обучали языку и культуре, а фактически — держали как заложников. Положение хуннов казалось безнадежным.

И вдруг в 304 г., во время очередной драки китайских воевод между собой, хуннский князь Лю Юань сумел вернуться домой. Старейшины хуннов обрели вождя и приняли решение «оружием вернуть утраченные права».[111] Лю Юань повел свой народ к победе.

Хунны в 311 г. взяли столицу Китая Лоян, а затем — вторую столицу, Чаньань, и в ней — китайского императора. К 325 г. весь Северный Китай был захвачен хуннами.

Китайцы перешли к тактике заговоров, в 318 г. приближенный шаньюя — китаец — убил его, но хуннские войска разбили заговорщиков, однако при этом потрясении держава их разделилась: кулы отложились от природных хуннов, победили их и истребили всю знать в 329 г.

Кулов постигла та же участь. В 350 г. усыновленный шаньюем китаец произвел государственный переворот и приказал убить всех хуннов, причем погибло много китайцев «с бородами и возвышенными носами» — типичный геноцид.

Изверга разбили южные сяньби — муюны, которые унаследовали Северный Китай. Их соперниками оказались тангуты, царь которых, Фу Цзянь, подчинил весь север Китая и Великую степь, которую пересекли сибирские сяньбийцы — табгачи, выходцы из Забайкалья. Они разгромили в Ордосе хуннов, избежавших истребления в 350 г., и южных сяньби-муюнов.

За это время тангутский царь Фу Цзянь совершил нападение на Южный Китай и потерпел поражение при р. Фэй. Все покоренные им этносы покинули его в беде, и тибетцы поймали его в его царстве и убили. К 410 г. табгачи победили муюнов и стали самым сильным этносом на берегах Хуанхэ.

Это не конец перечня событий, но остановимся для их анализа.

Вначале, около 304 г., пассионарный уровень хуннов был столь высок, что они победили Великий Китай. Но этот уровень был ниже того, который требовался для сохранения связей внутри державы. Поэтому отложились кулы и, перебив хуннскую знать, еще снизили уровень — до уровня южных китайцев. Результат был однозначен, китайцы вырезали кулов, а муюны-сяньбийцы, перемешавшиеся в Ляодуне с корейцами и китайцами, захватили низовья Хуанхэ.