Говард Фаст - Мои прославленные братья

• Название: Мои прославленные братья
• Автор: Говард Фаст
• Жанр: История

---

Когда рвение греков ослабевало, и они решали уйти из Иудеи, эллинизированные евреи каждый раз делали все, что было в их силах, и шли на самые крайние меры, чтобы только воспрепятствовать уходу греков и снова раздуть пожар войны.

Неудивительно, что этих немногочисленных эллинизированных евреев евреи-крестьяне ненавидели больше, чем греков. Евреям, сидевшим в крепости, можно было посочувствовать: они могли вернуть свое состояние и положение только после полного разгрома Маккавеев.

Надо отметить, что когда крепость в конце концов пала, Шимъон не убил этих евреев, а разрешил им покинуть Иудею и уйти в Антиохию и Дамаск. Я серьезно рекомендую Сенату связаться с этими евреями в вышеупомянутых городах и в течение некоторого времени поддерживать их, пока их услуги не пригодятся для дальнейшего прогресса и процветания Рима.

Третий важный фактор, из-за которого война тянулась так долго, - это желание отомстить. Иегуда Маккавей лично убил двух самых популярных и способных греческих военачальников: Аполлония и Никанора. Разумеется, были и другие факторы, но эти три - неприязнь к евреям, нужда в деньгах и жажда мести суть главные причины продолжительности войны, которая в конце концов обескровила Сирийскую империю.

Трудно понять, как такая маленькая страна, как Иудея, с таким незначительным населением, могла выдержать столь долгую и изнурительную войну. Не вызывает сомнений, что если бы евреи жили, как все другие народы, в городах, и будь их образ жизни, как у цивилизованных людей, основан на рабовладении, они, конечно, потерпели бы поражение.

Однако, будучи народом крестьян, они очень привязаны к земле, которую обрабатывают своими руками, и потому проявили в достижении свой цели редкостное упорство. Если при этом принять во внимание их варварский обычай ведения войны - они не желают меряться силами с врагом в открытом поле, а заманивают его в ловушки и умело используют благоприятный для них рельеф местности, в которой живут, - то становится понятным, как трудно завоевать эту землю, разве что изнутри.

Я осмелюсь закончить свой доклад некоторыми рекомендациями. Обдумывая и подготавливая эти рекомендации, я старался быть как можно более объективным, считая такую объективность первейшим долгом сенатского легата. Я уделил немалое время изучению этого народа, я завязывал знакомства и беседовал с представителями всех слоев общества: с землепашцами, с виноделами, с ремесленниками, со священнослужителями и даже теми немногими купцами, которые встречаются среди евреев.

Я пытался - правда, безуспешно - подавить в себе неприязнь к евреям. Я пытался заставить себя взглянуть на мир их глазами, но я должен признаться, что для римлянина это почти невозможно.

Я пытался игнорировать их оскорбления и презрительное к себе отношение, полагая, что успех моей миссии я должен поставить выше человеческого самолюбия. Более того, я даже пытался им симпатизировать.

В итоге я пришел к указанным выше выводам, большинство из которых уже изложено в этом отчете. Можно вкратце обобщить эти выводы следующим образом:

Евреям нельзя доверять, ибо люди с западным образом мышления не найдут с ними общего языка. Все наши понятия свободы, достоинства и ответственности им совершенно чужды.

Евреи от природы неполноценны, ибо они отвергают все блага цивилизации и неспособны усвоить высшие принципы современной жизни.

Евреи враждебны человечеству, ибо они отвергают, презирают и поносят все, что ценно для человека: его богов, его убеждения и его обычаи.

Евреи представляют собою серьезную угрозу Риму, поскольку они отрицают основу западной культуры - свободное рабовладение.

Евреи враждебны всяческому порядку, ибо они прославляют беспорядок и неповиновение и превозносят самый акт восстания.

По всем вышеизложенным причинам, а также ввиду других обстоятельств, указанных в данном докладе, я настоятельно рекомендовал бы благородному Сенату рассмотреть пути и средства подчинения и последующего уничтожения этого народа.

Хотя он невелик и живет в очень небольшой стране, но может стать чрезвычайно опасным и этим не следует пренебрегать. Будучи всего лишь скромным легатом, я, однако, осмелюсь высказать свое мнение, что Рим и Иудея едва ли могут существовать в одном и том же мире.

Никогда еще две общественные системы не были столь противоположны и неспособны найти общую точку зрения для заключения союза или для подчинения одного народа другому.

Тем не менее я считаю, что в настоящее время вполне возможно заключение союза между Римом и Иудеей. Если обозреть области, находящиеся между Египтом и Персией, можно увидеть, что Иудея, лежащая, как алмаз, среди тринадцати ослабленных царств и двух умирающих империй, уравновешивает силы и является решающим фактором.

Союз с Иудеей, хотя и временный, поможет нам управлять этим равновесием сил, благодаря чему мы сумеем недорогой ценой достичь того, что в ином случае потребовало бы бесчисленных легионов. Кроме того, в настоящий момент невозможно одержать решающую победу в войне с евреями. Меня пробирает дрожь, когда я представляю себе, как наши тяжеловооруженные легионы маршируют по узким теснинам Иудеи. Маккавей, который находится сейчас в зените своей славы и могущества, смог бы с легкостью за какие-нибудь сутки собрать армию от пятидесяти до семидесяти пяти тысяч закаленных бойцов, сражавшихся в течение многих лет; и я не думаю, что, имея такого противника, какая бы то ни было военная сила могла бы завладеть Иудеей.

Этнарх, со своей стороны, сколько я могу судить, не против союза с Римом. Всего лишь три дня назад я заставил его откровенно высказаться.

- Моя миссия не может продолжаться вечно, - сказал я ему. - Как мне ни нравится Иудея, я должен вернуться в Рим.

- Я не буду удерживать тебя здесь против твоей воли, Лентулл Силан, как ни мил мне гость и как ни приятны беседы с тобою. Хотя, впрочем, тебе это, наверно, казалось нудным брюзжанием болтливого старикашки. Что я могу для тебя сделать?

- Пошли со мной в Рим послов, чтобы заключить союз.

- Если бы это было так просто!

- Это очень просто, - заверил я его. - Ты имеешь дело не с греками, а с римлянами. Протягивая тебе руку, я тем самым даю тебе слово Сената, а слово Сената - свято. И после этого - какой царек, царь царей или император осмелится послать своих наемников в страну, которая торжественно заключила договор с Римом?

- А какая Риму польза от этого?

- Мы приобретаем верного союзника, доброго друга в мирное время и грозный меч во время войны. Звезда Греции закатывается, как закатилась звезда Карфагена, а раньше - Египта и Вавилонии и всех могучих империй прошлого. На небосклоне восходит новая звезда - молодой и могучий Рим, уверенная, несокрушимая сила, которой суждено жить вечно.

- Ничто на земле не вечно, - задумчиво сказал Шимъон.

- Как бы то ни было, Шимъон, ты пошлешь со мной послов?

- Если желаешь, я пошлю двух человек, пусть они побеседуют с твоим Сенатом.

- А лучше всего отправляйся сам, - сказал я.

- Нет, нет, Лентулл Силан! Я старик, и я знаю только Иудею и евреев. Что мне делать в Риме? Да я там буду выглядеть, как неотесанный сельский увалень.

И как я ни убеждал его отправиться в Рим самому, мне не удалось его уговорить. Но он согласился отправить послов, которые будут представлять его в Риме.

На этом я заканчиваю свой отчет и все мои рекомендации и представляю их вниманию благородного Сената.

Да продлятся ваши дни и да умножатся ваши богатства!

Я приветствую вас.

Лентулл Силан, легат

ЭПИЛОГ,

В КОТОРОМ Я, ШИМЪОН, РАССКАЗЫВАЮ О ТОМ, ЧТО ВИДЕЛ ВО СНЕ

Итак, Лентулл Силан уехал, и с ним отправились двое евреев, которым надлежало предстать перед римским Сенатом. Но в душе моей не было мира, и на сердце было неспокойно, как никогда прежде. Над нашей землей сияло золотое солнце, как святое благословение. Когда я накинул еврейский полосатый плащ и пошел через холмы и долины в Модиин, вся земля была, как цветущий сад, благословенный и мирный, подобный благоухающему подношению Господу Богу, да пребудет Он вечно, да святится имя Его!

Никогда за все то время, что существует Израиль, не была столь счастливой наша земля, ибо дети играли, не ведая страха, они, смеясь, бегали взапуски в высокой траве и плескались в чистых ручьях. На склонах холмов белые ягнята звали своих матерей, и между скал пестрели белые и розовые цветы. Сплошными рядами, без просветов, тянулись террасы. Одна впритык к другой, слой за слоем, ступень за ступенью, поднимались они по зеленым склонам, и взошедший на них обильный урожай радовал глаз. Да разве возможно увидеть нашу землю и не поверить, что это воистину край, текущий молоком и медом, благословенный, трижды благословенный ?

И все же тяжко было у меня на сердце.

Со всех сторон доносились приятные запахи: свежего хлеба, сушеного сыра, молодого вина. Цыплят начиняли и отправляли в печь, и пахло оливковым маслом, и дыхание свежего ветра приносило с вершин холмов чудесный аромат сосновой хвои. Да есть ли на свете место прекраснее и драгоценнее, чем то, за которое люди отдавали свою жизнь, где брат умирал за брата?