Жаннетта Беньи - Флорентийка и султан

• Название: Флорентийка и султан
• Автор: Жаннетта Беньи
• Издательство: Современная литература
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 985-6202-05-1

В конце пятнадцатого века французский король Карл VIII готовился к завоевательному походу в Италию. Из-за интриг королевского двора живущая в Париже дочь известного флорентийского купца и банкира Фьора Бельтрами вынуждена покинуть город. Судьба забрасывает ее в Северную Африку и на остров Крит, в Стамбул и Венгрию. Юный пират спасает Фьору от неминуемой гибели, и вспыхнувшая между ними короткая любовь озаряет жизнь девушки ярким всепоглощающим соблазном.

---

Был организован заговор, во главе которого стоял сам папа Римский. Деньгами заговорщиков поддерживал банкир Пацци, непосредственным организатором стал архиепископ города Пизы монсеньор Сальвиази. В число исполнителей вошли несколько знатных дворян. Они решили убить Лоренцо Медичи и его брата Джулиано, чтобы поставить во главе Флоренции людей, благосклонно относящихся к Сиксту IV.

Убийство Лоренцо Медичи и его брата должно было произойти во время официального приема по случаю приезда во Флоренцию кардинала Сансони-Риарио. Заговор потерпел поражение из-за нелепой случайности, и тогда заговорщики решили напасть на братьев Медичи в церкви при торжественном богослужении.

Вскоре всей Европе стало известно, что на торжественной службе в результате нападения убит Джулиано Медичи. Лоренцо Медичи удалось укрыться в ризнице собора.

Все это произошло 27 апреля 1478 года. Переворот не удался: флорентийцы знали, что за спиной заговорщиков стоит папа Римский Сикст IV, от которого трудно было ждать благодетели по отношению к вольному городу.

Кардинала Сансони-Риарио и князя Джироламо-Риарио, правую руку и любимца Сикста IV, заключили в тюрьму. А ведь по плану заговорщиков именно Джироламо-Риарио после убийства Лоренцо Медичи должен был быть провозглашен диктатором Флоренции.

Папа пытался спасти Джироламо из тюрьмы, но делал это столь неуклюжими и нелепыми методами, что флорентийцы только смеялись, узнав о том, что говорил Сикст IV. Он всячески отрицал, что ему и его ближайшим друзьям приписывали столь коварные планы, как убийство в церкви представителей флорентийской республики. Как заявил Сикст IV, он не думал, что «под устранением», даже насильственным, братьев Медичи, нужно разуметь «их убийство».

После того, как эти нелепицы были высмеяны флорентийцами, папа наложил интердикт на Флоренцию. Правда, это никоим образом не сказалось на торговых и коммерческих делах города, который поддержали Милан и Венеция.

Пока в Италии бушевали страсти, связанные с безумными планами римского папы, Париж готовился к войне с Италией. Фьоре становилось все неуютнее при дворе французского короля и, покидая Париж, она даже не чувствовала особого сожаления.

Фьора надеялась на то, что– Авиньоне ее встретят добрые друзья, которые помогут пережить тяжелые времена.

Несмотря на то, что политические события теперь проходили вдалеке от Авиньона, город все еще хранил следы былого величия.

Мост святого Бенезета, знаменитый авиньонский мост, на котором и по сию пору, словно эхо веселой красочной жизни нескольких поколений, можно было услышать песенку «На авиньонском мосту танцуют...», был свидетелем многих торжественных въездов, шествий паломников и свадебных поездов. Сверкающее оружие, плюмажи, шелка, атласы, парча, кардинальский пурпур, фиолетовое облачение епископов поначалу ошеломляли жителей этого провинциального города. Его превращение в столицу мира произошло слишком быстро.

Авиньонцы долго не могли привыкнуть к тому, что недавно они жили в глухой провинции, а теперь их окружала бурная и шумная столица.

Пока в Авиньоне находился папский двор, один день совершенно не походил на другой. Помимо таких важных событий, как похороны папы, конклав, избрание и коронация преемника, помимо столь необычных торжеств, как канонизация святого Фомы Аквинского, который был связан родственными узами с половиной царствующих в Европе династий, чуть ли не каждый день в городе можно было увидеть турниры, регаты на реке Роне, въезды иностранных послов и совершенно незабываемые по своему фантастическому великолепию зрелища, как церемония въезда посла татарского хана или турецкого султана.

Иногда горожане по целым неделям не снимали ковров, свисавших с балконов и из окон. И, прежде, чем они успевали вымести или растоптать цветы, которыми накануне были засыпаны улицы, наряженные во все белое дети бросали уже новые букеты.

Вслед за духовенством, чиновниками, дворянами римской курии в Авиньон понаехали тысячи людей в надежде добыть в соборной столице легкий хлеб и заработок. За ними потянулась беднота, и вскоре прежде тихий городок стал совершенно неузнаваем.

Здесь нашли пристанище и знахари, и астрологи, и алхимики, среди которых была такая знаменитость, как великий Арнольд из Вилланова. Он прославился тем, что в присутствии папы Клемента V превратил медь в золото, а также создал в колбе человеческое существо, гомункулоса.

Были здесь и знахари, и врачеватели, лечившие раковые болезни истолченными в порошок, добавляемыми к еде и напиткам изумрудами, и злобные колдуны, насылавшие на людей смертельные болезни при помощи вылепленных из воска фигурок, которые они потом прокалывали иголками, и тайные советники, несравненные юристы-крючкотворы, знатоки всевозможных юридических уловок, и просто ловкачи, подстерегавшие простодушных послов далеких королей и принцев.

Поначалу Авиньон не был подготовлен к такому переселению народов. Не хватало ни домов, ни гостиниц. Но предприимчивые флорентийцы, пригнав в город несметное количество рабов-сарацинов, быстро решили и эту проблему.

Быстро разрастался не только Авиньон, но и его окрестности. Например, городок Карпантра. Здесь, в этом уютном местечке, согретом полуденным солнцем, с его серыми оливковыми рощами, с бесчисленными садами, были свои резиденции и у многих кардиналов.

Здесь частенько проводил время и папа римский, когда ему надоедал стук молотков и шум каменщиков, возводивших новые дворцы.

После представителей духовной знати наиболее богатыми и обеспеченными были юристы.

Кто в Авиньоне не знал этих чванливых, разодетых в золото и бархат господ, которым нужно было уступать дорогу. По улицам города ходили франты в платьях до пят, стянутых в поясе, в альмузьях – пелеринах с капюшоном, в епанчах с широкими рукавами, в шляпах набекрень, украшенных жемчугом, цветами, перьями и даже колокольчиками, с маленькими мечами в кожаных– ножнах– у– пояса,– кошельками– и– приборами для письма в роговых оправах.

Однако сейчас расцвет Авиньона остался позади. Несколько лет назад в Авиньоне воцарилась финансовая паника, причиной которой были бурные политические события в Европе. Солидные древние банковские дома один за другим оказывались банкротами, увлекая в пучину разорения тысячу своих вкладчиков.

Одно время даже знаменитому банку Бельтрами грозило разорение. Однако благодаря усилиям сеньора Гвиччардини, известного своими связями в кругах высшей флорентийской и венецианской знати, банку удалось удержаться на плаву и даже увеличить свои капиталы.

Торговый дом Бельтрами расширился за счет присоединения представительств нескольких других известных торговых домов, которые в дни неурядиц пошли ко дну.

Помогло сеньору Гвиччардини еще и то обстоятельство, что его родной племянник, в будущем знаменитый дипломат, служил в иностранной коллегии Флоренции и, будучи осведомленным о главных направлениях финансовой политики республики, ставил об этом в известность и своего родственника в Авиньоне. Зная наперед о возможных ходах конкурентов, сеньор Гвиччардини своевременно предпринимал необходимые меры, чтобы защитить капиталы своего банка.

Широкая речная пристань Авиньона была так тесно уставлена кораблями, лодками и яхтами, что «Санта-Исабель» с трудом нашла место для швартовки.

Когда, наконец, якорная цепь заскрипела, опускаясь на дно Роны, и корабль затих у пристани, неяркое февральское солнце уже находилось в зените. С берегом судно соединяла доска, перетянутая с борта на вечно мокрую деревянную мостовую.

По этому шаткому мостику перешли несколько матросов, неся в руках толстые швартовы.

Благодаря возвышавшейся неподалеку от пристани скале, игравшей роль заслона, здесь было теплее, чем на открытой всем ветрам реке.

С помощью капитана Фьора сошла на берег, сопровождаемая своей верной гувернанткой Леонардой. Оглянувшись, она еще раз окинула взглядом маленькую позолоченную статую богородицы с младенцем на руках, возвышавшуюся на носу урки.

Это была Басская мадонна, что-то вроде панагии древних кельтов. Под этой фигурой, заменявшей обычно скульптурное украшение на носу корабля, висел фонарь. Обычно капитан зажигал его в ночные часы. А если учесть, что, освещая море, он в то же время горел вместо свечи перед изображением богоматери, то он одновременно являлся судовым фонарем и церковным светильником.

Длинный, изогнутый и острый водорез, начинавшийся сразу под бушпритом, полумесяцем выдавался вперед. В самом верху водореза, у ног богородицы, прислонившись к форштевню, стоял коленопреклоненный ангел со сложенными крыльями и смотрел на горизонт в подзорную трубу. Ангел был позолочен, также как и богоматерь.

В водорезе были проделаны отверстия и просветы, через которые проходила ударявшая волна. Это было еще одним поводом украсить его позолотой и вычурной резьбой.