Катарина Фукс - Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1

• Название: Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 1
• Автор: Катарина Фукс
• Издательство: Континент-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7056-0017-8

Не одно поколение женщин всего мира зачитывалось американским бестселлером Кэтлин Виндзор «Твоя навеки Эмбер». Приключения капризной и своенравной красавицы, фаворитки короля Англии Карла II и вправду очень занимательны. Но, увы, они обрываются на самом интересном месте. Остается только гадать, что же случилось дальше с герцогиней Эмбер, последовавшей за своим возлюбленным Брюсом Карлтоном в далекую Америку. Не стоит мучить себя понапрасну. Лучше раскройте роман немецкой писательницы Катарины Фукс «Падение и величие прекрасной Эмбер», и тогда вы узнаете, что же случилось с Эмбер в Америке, как она попала в Испанию и какие невероятные приключения ожидали ее в сказочной России. Этот роман можно читать не только как продолжение «Твоей навеки Эмбер», но и как вполне самостоятельное захватывающее произведение.

---

И тут я встретилась взглядом с глазами Эмилии. Она наблюдала за мной. Она уже заметила, что я не свожу глаз с выглядывающей из-под покрывала книги, и что лицо мое выражает напряжение и растерянность. Эмилия наклонилась и вынула книгу из-под покрывала.

Мне часто случается попадать в достаточно нелепые ситуации из-за того, что я, очертя голову, вдруг начинаю говорить именно то, что в данный момент думаю.

– Эми, прости, но ты же не владеешь английским, как же ты можешь читать это? – выпалила я.

Несколько секунд Эмилия пристально вглядывалась в мое лицо. Теперь она не казалась мне смущенной. Она выглядела человеком, который решил принять важное решение.

– Я знаю английский, – серьезно произнесла она. Я приложила пальцы к губам. Кажется, я даже почувствовала что-то вроде испуга.

– Более того, – продолжила Эми спокойно, – я думаю, что достаточно хорошо знаю английский язык.

Несмотря на растерянность и страх, я доверяла Эмилии.

– Что это значит, Эми? – тихо спросила я. – Объясни…

– Я думаю, лучше нам дождаться возвращения моего брата.

«Почему она говорит „мой брат“, а не „Иоганн“?» – вдруг подумалось мне.

В том, что Эмилия предложила мне дождаться Иоганна, я почему-то ощутила странную враждебность, отчуждение, даже желание принудить меня остаться. Еще минуту назад у меня и мысли не возникало о том, чтобы идти домой, теперь же мне захотелось немедленно встать и уйти.

– Мне нужно идти, – я поднялась с кресла.

– Кати! – воскликнула Эмилия. – Неужели я обидела тебя? Я очень прошу тебя: останься! Мне кажется, что так будет лучше, если мы поговорим все вместе. И поверь, ничего плохого нет!

Я снова опустилась в кресло. Чувство страха прошло. Откровенно говоря, мне было даже приятно, что существует какая-то тайна, которую мне хотят доверить.

– Ты тоже не сердись на меня, Эми. Я немного растерялась. А когда должен вернуться Ганно? – я почувствовала, что чуть запинаюсь, произнося это имя.

– Я думаю, он будет через полчаса. Он обещал не задерживаться в библиотеке.

С минуту мы молчали. Напряжение, казалось, зависло в воздухе, обволакивая нас своими липкими нитями.

Эмилия немного нервно постукивала кончиками пальцев по яркой аляповатой обложке пухлого зачитанного романа.

– Отвлекает от разных серьезных мыслей, да? – я кивком указала на книгу, силясь придать своему голосу непринужденность. Но мне казалось, что голос мой звучит как-то вымученно, неестественно.

– Да, да, очень отвлекает! – с такой же наигранной непринужденностью подхватила Эмилия.

И вдруг мне почему-то показалось, что эта достаточно банальная развлекательная книга в пестрой бумажной обложке означает для моей приятельницы нечто большее, чем просто легкое чтение; о, нечто гораздо большее! Но почему? В моем сознании бурно и нелепо начали громоздиться самые несусветные версии. Например, книга – подарок любимого; Эми влюблена в американца, в англичанина..; или – книга – шифр, пароль, условный знак. Эмилия и Ганно шпионят в пользу Англии! Я невольно фыркнула. Неужели Я так инфантильна и мыслю, как ребенок, начитавшийся взрослых газет? Нет, нет, лучше говорить вслух, чем выстраивать в своем сознании весь этот сумбурный бред. По крайней мере вслух я выскажу что-нибудь более логичное!

– И все равно, – я продолжила разговор, – подобного рода исторический роман, превращающий серьезные и трагические события далекого прошлого в череду каких-то пошлых легковесных приключений…

– Но ведь это читают, – осторожно возразила Эмилия. – Даже мы прочли это, ты и я; и ведь получили удовольствие. И потом, мне кажется, эта смущающая тебя легковесность вытекает из интонаций первоисточников. Подумай об Англии второй половины семнадцатого века, – в голосе Эмилии зазвучали неожиданно теплые нотки.

«Нет, наверное, она и вправду влюблена в англичанина, – снова подумалось мне. – Это и есть ее тайна. Может быть, это неразделенная любовь…»

Но Эмилия продолжала свои рассуждения, и ход моих мыслей прервался.

– Англия второй половины семнадцатого века, – повторила Эмилия. – Революция Кромвеля привела к власти буржуа-пуритан, Карл I казнен, его вдова и дети бежали во Францию. Но после смерти Кромвеля выяснилось, что королевская власть вовсе не исчерпала себя. Сын Карла I, Карл II, вступает на престол. Карл II и его приближенные вернулись из Парижа, из Версаля, где приобщились к величию и блеску двора Людовика XIV, «Короля-солнце». Суровость, проповедь воздержания, темные платья с белыми, туго накрахмаленными воротниками, – все Это в Сити, в деловой части Лондона. А в Уайтхолле – в королевском дворце, в театрах и трактирах царят совсем иные нравы. Да, вторая половина семнадцатого века – пора легкомыслия, цинизма и того, что принято называть безнравственностью. Это время странное и своеобразное, о котором часто забывают в наши дни, представляя англичан этакими чопорными ханжами. А ведь в этом цинизме, в этой легкости нравов есть свое обаяние. Этим обаянием пронизаны комедии Конгрива и Уичерли; словесные портреты английских знатных дам, искусно набросанные в мемуарах де Грамона и Сен-Симона; этим обаянием пронизаны дневники заядлого театрала и исполнительного чиновника Сэмюэля Пеписа. А сурово сдвинутые брови Свифта! А головокружительный жизненный путь куртизанок Роксаны и Молль Флендерс! И если уж говорить об их создателе, о Даниэле Дефо, то вспомним хотя бы один эпизод из его описания страшной лондонской эпидемии чумы: пьяного флейтиста сочли мертвым и бросили на повозку с трупами, а он пришел в себя и как ни в чем не бывало заиграл. Ну?! Разве это не легковесно? Но ведь это дух времени!..

– Эми! – я невольно прервала ее. – Я просто наслаждаюсь! Ты так чудесно говоришь! Еще немного, и я, кажется, разгадаю твою тайну: ты каким-то чудом перенеслась из времени Карла II в наши дни! Ведь так?

Мы засмеялись. Затем Эми снова смутилась. Мне тоже стало неловко.

– Скорее бы пришел Иоганн, – сказала я, чтобы не молчать.

– Да, – согласилась Эмилия. – Ты должна выпить чаю или кофе, Кати, – она разбавила свой чай молоком, прикусила печенье и отпила из чашки.

Я подумала, что приготовление кофе хоть как-то займет меня, избавит от чувства неловкости и напряженного ожидания.

Пока я хлопотала на кухне, в замке входной двери повернулся ключ.

«Ганно!» – обрадовалась я.

Наверное, он сразу заметил в прихожей мое пальто. Из спальни Эмилии донеслись голоса. Конечно, брат и сестра говорили обо мне.

– Кати! – громко позвал Иоганн.

– Сейчас приду! – отозвалась я. – Только приготовлю кофе для тебя.

Но он уже входил в кухню. Его каштановые волосы и раскрасневшиеся щеки пахли дождем. Он обнял меня и поцеловал. При этом я сделала легкое движение, и поцелуй горячих, чуть колких от сбритых усов, губ пришелся в шею. Мне не хотелось говорить с ним наедине.

– Пойдем к Эми, – быстро предложила я. Он поспешно согласился.

Через несколько минут мы уже расположились вокруг низкого столика. Эмилия по-прежнему сидела на постели, подложив под спину подушку; мы с Иоганном расположились в креслах, осторожно прихлебывая горячий кофе.

Внезапно он поставил чашку на столик. Я поняла, что сейчас начнется серьезный разговор, и тоже поспешила поставить свою чашку.

– Кати, – начал Иоганн, он казался заметно взволнованным. – Я… – на секунду замолчал, собираясь с духом, затем докончил, – я люблю тебя.

Это прозвучало совсем просто, без всякой аффектации. Теперь страшное волнение почувствовала я. Конечно, это была самая заурядная женская интуиция, но я поняла, что сейчас он сделает мне предложение. Мне! Мне, которая вовсе не собиралась замуж и даже не прилагала никаких усилий для того, чтобы нравиться молодым людям. Трудно поверить, но я не знала, рада я или нет; действительно ли я настолько люблю Иоганна, чтобы стать его женой; и что, в сущности, это означает: быть женой? Жить так, как жили мои отец и мать и другие знакомые мне супружеские пары, даже состоятельные? Нет, этого мне вовсе не хотелось. Конечно, я знала, что телесные наслаждения много значат для человека; но, должно быть, я относилась к женщинам, чья готовность к телесной любви формируется достаточно поздно. И, кроме того, я боялась беременности и не хотела связывать себя детьми. Все эти соображения вихрем пронеслись в моем сознании. Голос Иоганна вернул меня к реальности.

– Я люблю тебя, Катарина, – повторил он, на этот раз назвав меня полным именем. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой, чтобы ты вошла в нашу маленькую семью…

Эмилия дружески улыбалась мне. Я понимала: сейчас мне откроют какую-то тайну. Но для Иоганна это не главное, это всего лишь повод для того, чтобы сделать мне предложение.

– Ты согласна? – дружески спросила Эми.

И оттого, что этот вопрос задала именно она, а не Иоганн, мне сделалось как-то легко, словно подружка всего лишь предложила мне вместе пойти куда-нибудь или вдвоем готовиться к экзаменам. Я как-то вдруг позабыла все внушенные мне с детства тяжеловесные понятия: «законный брак», «семья», «супружеские обязанности». В сущности, о чем шла речь? О том, что я буду вместе с Иоганном и Эмилией. Теперь они, а не мои родители, станут моей семьей. Но это не будет обычная тяжеловесная «семья», в которой живется тяжко и неуютно; нет, просто мы будем вместе; вместе будем читать, разговаривать, обедать… Я подумала, что мне приятно, когда Ганно целует и обнимает меня, и самой приятно целовать и обнимать его; и теперь мы сможем делать это «у себя дома», сколько нам захочется; и не только это, но и все остальное, то, чего я еще не испытала. И вдруг мне захотелось, чтобы все это так и было, и чтобы у нас были дети – да, не один ребенок, а дети! И все это вдруг оказалось так легко и просто, так желанно и совсем нестрашно!