Виктория Холт - Месть королевы

• Название: Месть королевы
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-85585-687-9

Молодая королева Изабелла не намерена была мириться с тем, что ее супруг, английский король Эдуард, предпочитает ее обществу компанию своих молодых красавцев-друзей. Мало того, что друзья короля отнимали у Изабеллы мужа, они унижали ее достоинство и намеревались вообще отстранить от власти.

Понадобилось пятнадцать лет, прежде чем королева сумела отомстить за все свои унижения. И месть ее была ужасна…

---

Зато он станет теперь графом Корнуоллским! Будет равным с ними со всеми!..

– И еще хочу тебе сказать, Перро, – продолжал король, – теперь, когда у меня уже есть невеста, ты тоже должен подыскать себе…

– Невесту? Эдуард, ты, наверное, шутишь!

– Нет, мой дорогой друг. Я совершенно серьезен. И поскольку при нынешнем твоем положении она должна быть самого благородного происхождения, кого, как думаешь, я выбрал для тебя?

– Кого же? Не томи!

– Девушку из ближайшего окружения Джоанны – ее имя Маргарет де Клер.

Эдуард отступил на несколько шагов, чтобы лучше видеть эффект, который произвели его слова. И в самом деле, Гавестону стоило немалого труда удержаться от возгласов удивления и восторга: эта девушка была одной из самых богатых наследниц в стране, об ее происхождении и говорить нечего, ибо она являлась племянницей самого короля… Вот это подарок!

– Ну, – продолжал король. – Что скажешь?

– Скажу, что ваши милости чрезмерны, мой дорогой господин! Я не собирался вступать в брак, но как могу я сказать «нет» предложению породниться с самим королем?!

– Она очень молода, и тебе вовсе не обязательно часто видеть ее. Но она принесет в твой дом богатство… Я сказал самому себе: Хью Диспенсер взял в жены ее сестру Элеонор, так почему бы моему Перро не жениться на Маргарет? О, как мне хочется поскорее обрадовать эту крошку!

– Будем надеяться, это сообщение вызовет у нее именно такое чувство, – пробормотал Гавестон.

– Разве ты можешь не понравиться ей? И если она послушная племянница своего короля и дяди, то должна любить того, кто ему так дорог и любезен.

Гавестон никак не мог прийти в себя. Он ожидал милостей от короля – но никак уж не таких…

Эдуард знал, что по своей природе достаточно импульсивен. Он знал также, что, все всякого сомнения, вызовет резкое недовольство баронов, как только им станет известно о его намерениях, а потому следует торопиться.

– Нужно все сделать, не откладывая в долгий ящик, – сказал он Гавестону. – Пока наши враги не собрались с силами и не выступили с возражениями.

– Мой разумный друг подумал обо всем! – с преувеличенным восхищением воскликнул Гавестон.

– Когда дело касается твоего благополучия, мой Перро, я становлюсь разумным…

Какое же удовольствие снова быть вместе! И как они веселились, предвкушая реакцию всех этих горделивых баронов. Перро забавлялся, давая им всевозможные клички. Томас Ланкастер, кого он презирал больше всех, получил от него прозвище Скрипач, потому что у него была кривоватая шея.

– Ему больше всего пристало, – говорил он, – быть уличным скрипачом и забавлять сельский люд на ярмарках. Это бы у него хорошо получалось.

Гавестон искусно изобразил, как бы тот это делал.

– Перро, – со смехом сказал король, – ты забываешь, что он мой двоюродный брат.

– Скорее всего то была шутка Всевышнего, милорд. Во всяком случае, все мыслимые достоинства, а также внешность королевского сына Господь отдал вам, отобрав у прочих. Но больше всех из них нам следует опасаться не Ланкастера, а черного Арденского Пса. Вы знаете, кого я имею в виду.

– Наверное, Уорвика?

Гавестон кивнул.

– Что же касается старого Набитого брюха, то его можно вообще сбросить со счетов.

– Ты говоришь о Линкольне? Ох, Перро, ты меня уморишь со смеху! Он действительно делается все толще и вот-вот лопнет.

Эдуарду было приятно слушать издевательские речи в адрес столь могущественных лордов: в образе Скрипача или Набитого брюха они не казались уже такими устрашающими.

– Я вот что скажу тебе, Эдуард, – продолжал Гавестон, – эти господа воображают себя в десять раз значительней и смелее, чем на самом деле. И мы им докажем это!

– Но как?

– Начнем хотя бы с турнира. Я соберу на него лучших рыцарей Франции и Англии. Молодых, неизвестных почти никому. Они прибудут сюда, и мы тогда посмотрим на наших могучих храбрецов. Пойдет это для начала?

– Турнир? Что ж, мне нравится. А ты на нем будешь самым красивым!

– Да благословит тебя Господь, дорогой друг! Я разделю эту долю с тобой…

* * *

Похороны короля состоялись в холодный октябрьский день. Тело было опущено в гробницу, подготовленную под сводами Вестминстерского аббатства. На улицах города много говорили о величии покойного, но думали уже о том, что принесет новое царствование. Внешность молодого Эдуарда, его льняные волосы, общее сходство с отцом вызывали у людей симпатию, но все чаще слышались разговоры о новом фаворите Гавестоне, против которого ополчились бароны, и это начинало вносить разлад в суждения и мнения народа. О прежнем короле не ходило никаких подозрительных слухов – он был безупречен, считался примером для всех отцов и мужей, а потому его влияние на страну можно было считать благотворным.

Женщины чаще говорили о том, что новый король еще молод – вот вскоре женится и тогда наверняка остепенится… Да, так оно и будет.

Мужчины же считали, что все несчастья в стране от чужеземцев: Гавестон ведь гасконец, то есть француз. Если король отправит его куда подальше, как сделал в свое время его отец, все будет хорошо.

Но пока что прошло еще немного дней с начала нового царствования, скандал не успел разгореться, и популярность молодого монарха почти не была поколеблена.

Однако несколькими днями позже, после того как Пирс Гавестон спешно обручился с Маргарет де Клер, напряжение стало заметно нарастать. Все бароны, как один, были возмущены этим браком, однако король не стал считаться с их мнением и поступил по-своему. Единственным утешением для благородных лордов была мысль о том, что теперь, после женитьбы Гавестона, прекратится его порочная, судя по достоверным слухам, связь с королем.

Юная Маргарет, совсем еще ребенок, была в восторге от своего нареченного – такой красивый, такой изящный! – а потому не возражала стать его женой. Но он так мало проводил с ней времени, что она едва ли могла почувствовать какую-либо перемену в жизни…

Перро лежал, вытянувшись, на королевской постели, Эдуард смотрел на него с нескрываемым восхищением. Как он хорош, как грациозен – словно кошка, и в то же время полон достоинства, свойственного лишь королям, но не всегда, увы, самими королями проявляемого.

Гавестон тоже был вполне доволен собой. Он быстро становился самым значительным лицом в королевстве, потому что все, что бы ни задумал сделать, совпадало с волей монарха.

Сейчас они беседовали об Уолтере Ленгтоне, которого оба считали своим старым недоброжелателем.

– Как ни странно, – говорил Гавестон, – этот наш старинный враг до сих пор ходит в королевских казначеях.

– Недолго, недолго ему осталось, мой Перро.

– И все же, мне кажется, он задержался. Моим твердым убеждением является, и надеюсь, мой дорогой господин разделяет эту мысль, что те, кто выказывают себя хорошими друзьями по отношению к нам… к тебе, мой милый мальчик… должны быть вознаграждены. Те же, кто проявил себя враждебно, обязаны понять, что в их судьбе наступают перемены к худшему.

– Я подумаю о Ленгтоне, – сказал Эдуард, не сводя глаз с говорившего.

– Давай решим дело сейчас и не будем больше о нем думать. Пускай мысли о нем не засоряют нам головы.

– Прогони его, – сказал Эдуард. – Я согласен.

– Превосходно. Так я и сделаю…

Они со смехом стали вспоминать прежние свои стычки с Ленгстоном, когда тот пользовался большим доверием у старого короля.

– Помнишь, как мы охотились на его землях? – спросил Гавестон.

Эдуард не забыл. Тогда он подвергся выговору и унижению, и все это в присутствии отца, который был целиком на стороне своего казначея, коего сам определил на эту должность, будучи высокого мнения о его достоинствах и способностях. Старый король прислушивался к его советам и часто говорил, каким хорошим помощником в делах государства был Уолтер Ленгтон, епископ Ковентри и Личфилда.

Сейчас, по подсказке Гавестона, молодой Эдуард должен был сделать этого человека одним из первых козлов отпущения. Гавестон напомнил своему другу и о том, как Ленгтон в роли казначея осмеливался проверять расходы королевского сына, как жаловался отцу на его непомерные траты – словом, обращался с ним, будто с провинившимся учеником, и король всегда был на стороне своего любимца – казначея, этого лицемера, для кого составляло особое удовольствие испортить настроение наследнику престола и его лучшим друзьям.

Гавестон также сказал Эдуарду, что следует приблизить Рейнолдса, «другого Уолтера», который может быть весьма полезен – тоже как Хранитель, но не казны, а гардероба короля. Ведь Уолтер Рейнолдс незаменим как устроитель представлений и маскарадов, а также по выдумкам в части костюмов и декораций…

Снова мысли Эдуарда вернулись к тому случаю, когда Ленгтон осмелился оскорбить его, застав на своем поле… Нет, это произошло уже в лесу, где они с Гавестоном преследовали оленя.