Татьяна Москвина - Общая тетрадь

• Название: Общая тетрадь
• Автор: Татьяна Москвина
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059782-6, 978-5-271-24086-7

Татьяна Москвина – оригинальный прозаик, известный сценарист и «гроза современной арт-критики». Непримиримый публицист, она всегда пишет, как думает. Независимо и остроумно. В «Общую тетрадь» вошли эссе последних лет о кино, театре, городе на Неве и его жителях и пьеса «Па-де-де».

---

Инопланетяне среди нас!

Недавно меня взволновали два факта, чем-то непонятно связанные между собой. Во-первых, конгресс астрономов развенчал планету Плутон, и она теперь не равноправная планета Солнечной системы, а планетоид. Во-вторых, в ряде регионов перед выборами почему-то отказали в регистрации Партии жизни под водительством спикера Совета Федерации Сергея Миронова. Осмысление этих фактов явно находится за пределами человеческого разума. Очевидно, что смещение Плутона могло быть выгодно только выходцам с других планет, заинтересованных в укреплении на земле своих позиций. Значит, фантасты правы, и марсиане, венерианцы, юпитеряне и прочие давно среди нас и лоббируют свои инопланетянские интересы, и весьма успешно! Скомпрометировать Плутон, планету войн и революций! Подозреваю – это интриги Юпитера. Но кому понадобилось щучить Партию жизни, я понять не могу. Сергей Миронов невнятно пожаловался на административный ресурс и чьи-то происки. Четвертое лицо государства жалуется на административный ресурс – уму непостижимо! После гоголевской унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла, это второй такой случай художественного самооговора. Если Кремль вдруг так сильно потянуло на самокритику, ему пора выпускать стенную газету. Видимо, остатки кремлевских политтехнологов, отчаянно цепляясь за ускользающие рабочие места, придумали некие гонения на Партию жизни, чтоб изобразить ее оппозиционной и страдающей. Все это напрасный труд, поскольку Партия жизни есть чистый вакуум, священная пустота, и сколько ни выстраивай мнимые гонения на нее, толку не будет никакого. Есть единственный способ сильно укрепить позиции Партии жизни: надо эту партию отправить на реально пострадавшую планету Плутон. Пусть Партия жизни именно там развернет в полный рост реализацию своих предвыборных обещаний, и можно не сомневаться, в рекордно короткие сроки, за какие-нибудь четыре плутонских года, опальная планета вернет утраченный статус и сильно прогремит на всю Солнечную систему. Если, конечно, Кремль поможет. А если не поможет – лишимся мы нашей драгоценной Партии жизни, вот будет слез-то, вот будет рыданий о пропавших бойцах. И Сергей Миронов, отправившись на Плутон, наконец станет не жалким клоуном, а настоящим национальным героем. Других шансов на это у него не предвидится!

Так и говорила Таня Правдючка, пока не закрылась программа…

2008

Бешенство жира

Есть прекрасное, энергичное русское выражение – «с жиру беситься». Оно имеет в виду, конечно, не физическую толщину, а особое состояние души. Когда некто заполучил все, о чем мечтал, удовлетворил все реальные потребности – и вместо того, чтобы радоваться и благодарить Бога за милость, взбесился.

То есть стал истерически выдумывать себе еще больше потребностей, жадно изобретать какие-то специальные формы благополучия.

По-моему, у некоторой части наших граждан наступило такое «бешенство жира». Граждане это особые, денег на свои прихоти не жалеют. И неистово, как положено взбесившимся, вторгаются и в природу, и в сложившуюся городскую среду.

Я часто и подолгу гуляю по Санкт-Петербургу. Иду и плачу – фашисты так не разбомбили город, как «разбомбили» его наши взбесившиеся. Правда, фашистам противостояли ленинградцы, которые гибли сотнями тысяч, но берегли город, бережно укрывая его маскировками, пряча статуи, дежуря на крышах. Страшной ценой сохранена была эта красота! А сегодня – не уберегли. Зияют пустоты на Невском, на Литейном, на улице Восстания, на набережной Робеспьера, на острове Новая Голландия, у Театральной площади, на Московском проспекте… Нет домов! Ради чего? Ведь Петербург – заветный город всей России, да что там скромничать – один из любимейших городов человеческой цивилизации вообще. Его исторический центр – это гениальный архитектурный «роман», туда нельзя вставить какие-то новые страницы и уверять, что так и надо. Но, может быть, приходится идти на такие жертвы, чтобы возникло что-то позарез нужное, необходимое городу?

Нет, ничего действительно необходимого городу на месте снесенных домов не будет. Это русская православная цивилизация строила церкви и дворцы, а русская советская – школы и дома культуры. Нынешняя «цивилизация» строит только то, что связано с торговлей. Поэтому на месте снесенных просто домов и домов культуры будут такие же отвратительные, как и повсюду, безликие торговые центры известных фирм и огромные, дико блистающие гранитом новые дома. Для особенных людей, которые могут заплатить фантастические суммы (несколько миллионов долларов) за право жить именно в таком доме или торговать в таком центре. Они эти дома и заказывают, чтоб хвастаться потом, как они лихо умеют жить, как ради их капризов можно и Невский проспект подвинуть.

Я не знаю, что это за люди, не знакома ни с одним таким человеком. Мы как инопланетяне. Почему они считают себя вправе уничтожать прошлое, подминать культуру, оскорблять человеческую память?

Наверное, обычные люди, которые любят свой домик, свой дворик, свой квартал, дорожат прошлым, уважают труд предков, – кажутся таким «взбесившимся» какими-то жалкими дурачками.

Вот иду по Большому проспекту Петроградской стороны, где всегда было много приятных, ухоженных скверов. Скверы позарез необходимы городу и для красоты, и для пользы – дышать же нечем, – и для маленькой общественной жизни. Где же детям поиграть, старичкам поговорить? Боже, ни одного сквера больше нет на Большом – все застроено. И застроено торговыми центрами с надписями на латинице, каких пруд пруди.

Между тем в Петербурге, как и во всей России, нищие, ободранные больницы, бедные школы и детские дома, ужасающие по дизайну общественные места (паспортные столы, отделения милиции, собесы, флюорографические станции и т. п.). Переполненные тюрьмы, огромные проблемы со здоровьем населения, с малым бизнесом, который пять лет душат, со средствами массовой информации, которые изолгались и потеряли квалификацию… Решаются ли эти проблемы? Потихоньку, по чайной ложке, конечно, что-то двигается. Но куда менее бойко, чем история с офисом Газпрома – башней высотой в 400 метров, которую задумали поставить в центре Петербурга, возле Смольного, на Охте.

Напрасно геологи и архитекторы пытаются объяснить, что нельзя строить небоскребы на 61 параллели, что пронизанная подземными водами земля газпромовского монстра просто не выдержит, не говоря уже о загубленных панорамах Невы! Напрасно немногие честные писатели и журналисты твердят, что в городе с такими социальными проблемами стыдно, позорно тратить столько денег на лишнюю, бесполезную вещь. И о какой привлекательности для туристов может идти речь в городе, где с такой быстротой уничтожают главный объект этой привлекательности – божественные виды, старую застройку?

Нет, бешенство жира само по себе пройти не может, нужно какое-то лечение. Верхушка Газпрома, очевидно, взбесилась. Вот хочется на башню, семечек полузгать и хоть ты тресни. Спрашивается, а за что им такие привилегии? Они что, открыли природный газ, разведали его месторождения, наладили добычу? Да нет, все это сделали задолго до того, как А. Миллер получил комсомольский билет. И те, кто это сделал, получили затем от жизни ровно то, о чем говорится в известном стихе. «Это молот, это серп. Это наш советский герб. Хочешь сей, а хочешь куй, все равно получишь – (…)!» А нынешние монополисты, которым разрешили забирать все у природы и не делиться с населением, хотят иметь (…) побольше. Размером в 400 метров. Чтоб этот газом надутый (…) далеко было видать!

Некоторые считают, что во всем виновато бескультурье. Не совсем так. Какое же, например, бескультурье может быть у всемирно прославленного дирижера, руководителя Мариинского театра Валерия Абессаловича Гергиева? Ведь это благодаря ему зияет яма на Крюковом канале, три года уже. Оказалось, снести целый квартал снесли, а выяснить, что грунт не позволяет строить очередное чудище – вторую сцену Мариинки, – «забыли». А Гергиев носится себе по миру, захваленный-перехваленный, увенчанный-обласканный, Петербурга он, видимо, не знает, не ценит, для него это просто одна из площадок для самоутверждения. Так что описанное нами «бешенство жира» может затронуть и мастеров культуры. Они у нас как-то традиционно не обществу служат, а трутся около власти.

Позвольте, однако, напомнить, что в России действует демократическая форма правления. И власти к нам не с неба упали, а наняты гражданами на работу по общественному договору, выполнять определенные функции. А ими, властями, начала манипулировать взбесившаяся от жира малюсенькая прослойка патологически зажравшейся новой буржуазии, сросшейся с чиновниками. И плоды этой манипуляции сейчас растут по всей России.

По всей России рычат бульдозеры, снося прошлое во имя будущего для немногих, по всей России иноземные рабочие, вообще не понимая, где они и что делают, срывают историю, память, жизнь людей. У Петербурга еще есть защитники, которые кричат, возмущаются, проклинают. А в менее знаменитом городе все вообще будет шито-крыто. Там, как при Гоголе, сидит какой-нибудь навечно назначенный губернатор, окруженный холопами, и ни одна газетенка не пискнет. При Гоголе хоть надежда была на ревизора – приедет инкогнито из столицы и напишет царю правду. А нынче и ревизоров никаких нету.