Юрий Сергеев - Повести

• Название: Повести
• Автор: Юрий Сергеев
• Жанр: Исторические приключения

---

— А шут его разберёт! — пожал Ковалёв плечами. — Но с ним бы я поработал, этот мужик притягивает, знает, что хочет.

— Если Петров не разыграл, а он мастер на такие штучки, то тебе крупно повезло. Попасть к нему на работу — нелёгкое дело. Едут со всего света, а берёт из новеньких единицы. Да-а… Динозавр. Нюхом чует удачу. Во время войны был директором крупного прииска.

— Сколько же лет он на золоте?

— Да где-то, за сорок. Хозяйская хватка у Деда отменная. Любит риск, слабое начальство не почитает, как и ты. Вот за это его иногда и давят, палки в колёса суют. А ему — всё до фени. Прёт напролом да золотом правду свою утверждает. Если бы не бронь в войну — быть бы ему генералом. Пять рапортов писал — не взяли. Металл был нужнее.

— Уговорили. Поеду в Алдан, — вскинулся заинтригованный Семён, — попробую…

— Поезжай, поезжай, раз уж тут невмоготу. Как он умеет подчинить самых разных по характерам и делам людей? Диву даюсь! — опять сбился на своего друга Альбертов. — Сожмёт их в кулак, идеей своей запалит и бросит на исполнение очередного замысла.

Сам не спит в работе и никому продыху не даёт. Заставит он тебя мыслить категорично и экономически разумно. Именно заставит. Нам бы такого руководителя — поменьше лозунгов, побольше дела.

Этот Божий дар настоящего полководца Дед отшлифовал жизнью и пользуется им творчески. Любимый девиз — слова Ломоносова: "Много есть нужных дел, но горное дело — искусство!" Советую тебе покрутиться под его началом, многому научишься и многое поймёшь. Резок в гневе, но это терпимо, потому что быстро отходит. Трудно поладить с ним, ох трудно!

— Поладим. А где моет артель? В каких местах?

— У него пять участков, раскиданы по огромной территории, а золото берёт. Даже рядом с Алданом, где все перемыто по десять раз, в прошлом году взял неплохо. И где?! На террасе в дражных запасах. Над ним всё лето скептики издевались, что затеял пустое дело, а он знай себе всё пески выкучивает.

А под осень как дал съёмки, сразу замолкли. Объёмами, тяжело, но взял своё. Ты вот заметил, что он здесь сидел и крутил в пальцах карандаш?

— Нет, не обратил внимания…

— Битый жизнью старик, все свои замыслы пропускает через расчёты, прикидывает выгоду. Если цифры не показывают её, никакой комбинат не заставит взяться за безнадёжное дело. Риск-то и не опасен, если с трезвым расчётом на него идти. Не так, как у нас порой: сначала делаем, а потом за голову хватаемся, сколько ухлопали денег.

Я бы и сам к нему ушёл, да жаль бросать геологию, всю жизнь ей служу. И характер у меня не ваш с Дедом, хоть и накипело внутри, а боязливо молчу, вдруг съедят. Зачем мне это. До пенсии два года. А ты молодец, правильно выступил. Плесень-то поползла, завоняло.

До Алдана Семён ехал на попутке. Давил под колени старенький чемодан. В кабине метался надрывный вой дизеля КрАЗа, было жарко и накурено. Дребезжали стёкла видавшей виды машины, медленно уползала назад заснеженная, пустая и темная тайга.

Перевалы, спуски, тягуны подъёмов, маленькие посёлки у тракта, и опять течёт под капот расхлёстанная колёсами дорога. Чернявый шофёр сонно моргал сморенными глазами, напевал заунывные песни без конца и начала.

Вымотался, бедолага, в рейсе и тянул в гараж на пределе сил. То и дело выдёргивал из мятой и грязной пачки сигарету, слепо тыкал ею в губы и опять спрашивал время.

— Домой спешишь? — взялся его разговорить пассажир.

— В общагу шоферскую. Душ и койка. Третьи сутки толком не сплю. То прокладку менял, то рессору, два баллона лопнули. Житуха!

— Приезжий?

— Тебе не всё равно? — покосился водитель.

— Спишь за рулём. Приезжий… Силы не рассчитал в рейсе. Местные так не надрываются. Тех, кто рвёт копейку, обзывают алиментщиками. Давай я поведу, поспи.

— Вот даёт! Губы раскатал. Да у меня в кузове груза тыщ на пятнадцать. Грохнешься в обрыв, а мне потом бесплатно колесо крутить?

— Давай, давай. Вот права, в армии на таком керогазе гонял. Не бойся, довезу твои тыщи в сохранности.

— Спрячь бумажки. Пересаживайся, посмотрю, а то и взаправду в кювет нырну. Глаза уже не видят.

Поменялись местами. Машина довольно рявкнула, хватанув вдоволь солярки, и заспешила. Быстрее потекли придорожные кусты на обочинах.

— Не гони шибко, скорость на спусках вылетает, — шофёр искоса следил за действиями нечаянного добровольца, — вроде и впрямь могёшь, по перегазовочке вижу. Вали дальше, я немного подремлю.

— А семья-то где? По общагам отираешься.

— Машину забрал, теперь до жены добирается, вот народ! Небось тоже специалист по шофёрским жёнам? — невесело и сонно ухмыльнулся шофёр.

— Увели, что ли?

— Сам увёлся, друг заработками сманил в эти края. Не кувыркнись на поворотах да разбуди перед городом, там друзья из ГАИ могут нас не понять.

— Спи, спи.

Поскрипывал, кряхтел КрАЗ на ухабах, утробно и тягуче выл, выбирая фарами колею. Прошлая жизнь Ковалёва утекала под колёса, ждали впереди новые тягуны и спуски, крутые повороты судьбы.

Руки крепко держали баранку, а глаза цепко следили за ходом машины. Горько и больно вилась в голове мысль о брошенной работе в геологии…

К городу подкатили на рассвете. Под слоистым дымом от котельных и печных труб меркли огоньки зажатого сопками жилья. Огромная, вся в лампочках, как разлапистая ёлка, готовилась к промывке драга.

В свете прожекторов суетились люди, мигала сварка, ползали вокруг бульдозеры, расчищая от снега полигон. В полнеба разлилась заря, застывший милиционер у будки ГАИ похлопывал рукавицами по бокам и подпрыгивал. Изо рта вырывался пар от дыхания. Холодно.

Улицы города обросли непривычными для этих мест тополями. Проступили сквозь их голые кроны тёмные дома, свидетели эпохи первых пятилеток.

В центре поднялись многоэтажные каменные строения. Два ресторана, вечно пустой рынок, маленький аэропорт на окраине да покосившаяся гостиница.

Вот и весь Алдан. Город, рождённый золотом в двадцатые годы, выросший из землянок маленьких артелек старателей, разгула искателей фарта, бочкового спирта, лихих кутежей и адской работы, невероятных легенд и фантастических съёмок (на сто метров ручья, брали тонну золота), бурных переплетений судеб, подземных шахт, рёва замерзающих верблюдов и первых электрических драг, — валютный цех страны.

От старенького здания комбината «Алданзолото» смотрит на восход солнца бронзовый нарком Орджоникидзе — вдохновитель и организатор добычи золота в этих краях. Золотой нарком.

Ковалёв нашел контору артели в большом рубленом доме со стеклянной вывеской. Рядом опадали к ручью склады, гараж, сугробы снега, горы запасных частей. Обвисли первые сосульки, капало с крыш, резало глаза проснувшееся от зимних холодов солнце.

По широкому двору бегали люди, грузились последние машины — кончался зимник. В кузовах доски, металл, продукты, мешки с мукой, ящики, матрасы, рамы бульдозеров, гусеницы и другие необходимые для промывки запасы.

Бегал кладовщик с накладными, отбиваясь от наседающих и горластых шоферов, упорно искал среди груза утащенное без отписки со склада. Шум, гам, ревут дизели машин.

В доме, разделённом на кабинеты, тепло и тесно. В коридоре сдержанно гомонит подавшийся на заработки люд, как на экзамены, стоят очередью к Деду. Кадры он выбирает сам.

Гоняет по устройству бульдозера, заставляет перечислить все подшипники и действия машиниста в случае поломок. Одним подписывает заявления, других выпроваживает.

Семён послушал в коридоре, как он ведет прием, и стало страшновато, а вдруг и ему устроит экзамен, по бульдозеру. Тонкостей устройства он не знал. Заглянул в дверь.

Увидев его, Петров вышел из-за стола, жёстко сдавил руку и прошёл в коридор. Хрипнул севшим от надрыва голосом:

— Всё! Придёте завтра, сейчас будет заседание правления, — подтолкнул Ковалёва в кабинет, схватил трубку дребезжащего телефона.

Зашли и расселись члены правления, молча ждали окончания телефонного разговора, бросали взгляды на новенького, изучали. Здоров и плечист, глаза цвета весеннего неба за окном, с колен обвисли здоровенные кулаки. "Посмотрим тебя в деле", — читал притихший новичок затаённую усмешку на их губах.

— Ты меня на колени ставишь! — рокотал Влас. — Без стального листа не возвращайся, голову отверну! Нет! Ничего знать не хочу. Вагон стального листа — и баста! А так лучше не приезжай, я за каким чёртом тебя спровадил на край света, водку пить и баб охмурять? Ну, вот и договорились, живи… — положил трубку.

Правление шло две минуты.

Дед коротко представил Семёна и назначил начальником участка Орондокит. Лица сидящих сразу изменились в любопытном недоумении. Ковалёв было возразил, что может не потянуть, но председатель недовольно сморщился и не дал договорить: