Лион Фейхтвангер - Ифтах и его дочь

• Название: Ифтах и его дочь
• Автор: Лион Фейхтвангер
• Жанр: Проза

---

По правде говоря, Господь благословлял Гилеад победой, хотя покойный и не отличался ревностным служением ему. Он пощадил некоторых пленных врагов, которых Господь проклял. Он проявлял к захваченным женщинам преступное милосердие. Конечно же, нечего возразить, когда израильские мужчины берут пленных женщин в наложницы. Но наложница должна быть в доме рабыней. Ей не пристало жить так, как живут законнорожденные дочери рода.

Слава покойному, печаль и слезы по поводу его кончины!.. Но теперь, когда Зилпа вспоминала о Леване-аммонитке, наложнице eё Гилеада, она чувствовала легкую, глухую, злобную радость, видя, что Гилеад завернут в последнее в его жизни покрывало, сопровождая его в последний путь - к пещере.

Аммонитка Левана умерла четыре года назад. Но она мертва всего четыре года, а Гилеад прожил с ней двадцать три. И все это время он уделял Леване, во всяком случае, не меньше внимания, чем ей, Зилпе, представительнице знатнейшего рода, его настоящей жене. И, разумеется, любил он эту Левану больше. Он жаждал веселья, легкомыслия. И не понимал, что ей, Зилпе, необходима строгость, твердые руки, сильный характер, чтобы направлять и удерживать свой клан, всю страну на верном пути. Он все время уходил от нeё к другой женщине. Она, пожалуй, даже жалела, что Левана уже мертва. Она, эта Левана, всю жизнь прожила, как законная жена Гилеада. И сейчас, когда появилась возможность воздать ей должное, eё нет, и Зилпа не сможет показать ей, что, несмотря на всю eё надменность, она осталась той же аммониткой, пленницей, наложницей Гилеада.

Однако живо, по крайней мере, отродье Леваны, дочь и сын, этот бастард Ифтах, с которым Гилеад носился больше, чем со своими тремя законнорожденными сыновьями.

- Эха, эха! Хо-ха, ах! - кричала Зилпа. - Умер Гилеад, великий судья Израиля! - причитала она. - Ушла его храбрость, его благословенная, победоносная сила!..

Так она кричала вслух, а про себя, против собственной воли, думала: "Ушла его страсть, его слабость к чужеземке, eё идолам и всему eё отродью. Теперь покончено и с любимцем Гилеада, бастардом Ифтахом".

Молча тянулись в траурной процессии мужчины, в их ушах звучал вой женщин, в груди теснились тяжкие мысли. Муж Гилеад был добрым судьей, великим вождем рода, он наголову разбил преступных детей Аммона и Моава и вернул мир. Иногда, правда, в своей угодной Богу смелости, он атаковал слишком отчаянно, и многие погибали из-за этого, падая на землю, по которой eщё долго ходили бы. Многие враждебно встречали судью в его новых провинциях. Но так бывает всегда: в сердца проникала жалость - его больше нет с ними. Здесь, к востоку от Иордана, народ чувствовал себя неуверенно, законные границы отсутствовали, и отовсюду из степей и пустынь могли напасть враги, которых, бывало, пугало одно лишь громкое имя полководца Гилеада. Где теперь найдешь такого? Кто заменит его? Кто вселит в сердца врагов страх, а в сердца израильтян - уверенность?

Так, под пронзительные крики, обуреваемая мрачными мыслями, процессия двигалась по узкой дороге. Мимо цветущих полей - к холму Обот. А слева уже поднимался "Детский холм", где под огромными голыми камнями лежали тела детей, которых прежние жители страны приносили в жертву своим богам, чтобы заслужить их благосклонность. Тихо, смиренно прошла похоронная процессия мимо холма. Никто не знал, не потребует ли Бог от кого-нибудь из них более горькой жертвы?

Они оказались у цели. Тяжелые скалы скрывали вход в пещеру. С трудом мужчины откатили громадную глыбу. Спертый, наполненный дурными запахами холодный воздух подул им навстречу. Пещера была низкой, темной, пол eё неровным. Они пронесли завернутого в покрывало покойника внутрь пещеры довольно далеко. Тащили его, согнувшись, но очень осторожно. Уронить покойника - плохая примета. Это - к несчастью. Ходы разветвлялись. Здесь располагались помещения, занятые умершими. Мужчины шепотом посовещались, где можно будет опустить Гилеада на землю. Нашли хорошее место. И вот он лег среди провожавших. Они оставались с ним некоторое время, как подобало. В пещере они чувствовали себя не очень уютно.

Они вышли на свободу, против воли ускоряя шаги. С удовольствием вдохнули чистый воздух. Снова установили глыбу перед пещерой - теперь уже кое-как. Только когда покойник во время трапезы получит свои дары, нужно будет по-настоящему закрыть вход, до этого он может бродить беспрепятственно на воле.

Они потянулись назад - вниз с холма Обот, а затем - вверх на городскую возвышенность Мицпе. Они должны были поститься до поминок, которые могли состояться на следующий день, а может быть, и позже. Несмотря на это им стало легче, когда покойник оказался рядом со своими предками.

II

Авиам, главный священник рода Гилеад, не принимал участия в траурной процессии, он не имел права осквернять себя близостью к мертвецу. Однако с крыши своего дома он сопровождал процессию взглядом. Город Мицпе, "сторожевая вышка, наблюдательный пост", лежал на высоте, а дом стоял на вершине городского холма. Авиам жил здесь как служитель Господа. Дом принадлежал Богу, его называли древним именем "шатер Господа", как все места его пребывания, когда он сопровождал детей Израиля в их скитаниях. Итак, на плоской крыше этого дома, на рогоже, сгорбился священник Авиам, он следовал взглядом за процессией, сопровождавшей мертвого судью к его пещере, взвешивал и размышлял.

Гилеад был благословенным, Господь благословил его меч, позволил ему добиться великих побед и вновь завоевать захваченные земли. Священник Авиам понял это очень давно. Но он спрашивал себя все эти годы, почему Бог выбрал именно этого человека. Ибо задачу объединения народов Израиля в союз Господа, эту великую задачу настоящего судьи, покойный не понимал никогда. Авиам полулежал на циновке - старый, маленький, худой. Но на жалком теле сидела громадная голова. Узкое лицо, огромные глаза глубоко сидели в глазницах под густыми, сросшимися бровями, большой нос нависал над тонкими губами. Авиам не был воином, он проявил слабость в единственном походе, в котором принимал участие, и очень страдал из-за убожества своего тела. Такое тело считалось большим недостатком в эпоху великих войн. Но если Господь дал ему хилое тело, то вдохнул в этот бедный сосуд свое дыхание. Порой, когда Авиам приносил жертву, он чувствовал кровное родство с Богом, и это ощущение приходило к нему каждый раз, когда он видел кровь жертвы. Это чувство завладевало им с такой силой, что он с трудом удерживался, чтобы не упасть в обморок. Господь давал ему знак, говорил с ним. И как раз теперь, когда Бог раньше срока призвал Гилеада в свою пещеру, он дал ему, Авиаму, знак. Поручил ему найти другого, лучшего судью. Была крайняя нужда в таком судье и вожде. Израильтяне уже в седьмом поколении сидят здесь, к востоку от Иордана, они стали сытыми и вялыми, жирными от масла и молока, множества зажаренных ягнят. Они забыли своего Бога. Конечно, они признавали Его и приносили Ему жертвы. И все же Господь был для них не просто сильным Богом плохой погоды и скитаний по пустыне, Богом Синайского Огня, он был одним из многих богов, живших кругом в горах. Приятный Бог изобилия и плодородия... Мужчины Гилеада забыли свой союз с ним, свое предназначение, они радовались своим поместьям, ели, пили и с удовольствием наблюдали, как коренные жители страны почитают богов. Они смешивались с ними и спали с их дочерьми. И сам судья, покойный Гилеад, знал это не хуже других и вел себя как все. И сейчас eщё в ушах Авиама звучал самодовольный, громкий смех Гилеада, когда он, Авиам, заклинал его освободиться от этой Леваны-аммонитки. С безбожной самоуверенностью он утешил его: "Будь спокоен, Авиам. Я не отрекаюсь от Господа, когда наслаждаюсь этой женщиной, данной мне для удовольствий". Перед Авиамом стояла теперь другая проблема, свалившаяся на него со смертью Гилеада. Она была не так важна, как назначение судьи, но - так же неприятна, и eё нужно было решить тотчас же. Что должно произойти с богатыми поместьями, подаренными Гилеадом покойной аммонитке, которые унаследованы теперь бастардом Ифтахом и его сестрой Касией?

Авиам тяжело вздохнул. Он подумал о своих собственных детях. Его дочь рано вышла замуж и умерла при первых родах, его сын погиб в одной из войн Гилеада, а его вдова из рода Эфраима уехала с двумя детьми на запад от Иордана, на родину Эфраим, где не признавали рода Гилеада и его священника. Авиам отогнал мрачные мысли, он взвешивал и просчитывал. Гилеад больше любил детей своей наложницы, чем Зилпы. Этот Ифтах был его любимцем. И по праву. Ифтах был дельным парнем, полным сил и заразительной уверенности. Ему легко прощали его происхождение - то, что он сын аммонитки-наложницы, но он тоже добыл себе аммонитку и взял eё в жены. Можно ли позволить ему претендовать на наследство? Ведь больше никогда не представится случая поставить его на подобающее ему место. С другой стороны, этот Ифтах был хорошим человеком, плотью и кровью Гилеада, а большого выбора не было. Следовало ли его уничтожить?