Лавейл Спенсер - Прощение

• Название: Прощение
• Автор: Лавейл Спенсер
• Жанр: Современные любовные романы

Действие этого романа-мелодрамы развивается в 1876-1877 годах. Сара Меррит, молодая, полная честолюбивых желаний женщина, приезжает в американский городок на диком Западе с двоякой целью. Она хочет разыскать свою сестру, несколько лет назад сбежавшую из дома по неясным причинам, и находит ее... в борделе. Кроме того, она налаживает издание собственной газеты, и это событие всколыхнуло жизнь захудалого городка. Но больше всех взбудоражен появлением Сары местный шериф Ноа Кемпбелл...

---

- Ты не поцелуешь меня, Роберт?

Он судорожно глотнул и ответил прямо:

- Нет.

- А хочешь, я тебя поцелую?

- Я хочу поговорить с тобой, Адди. Мы можем только поговорить?

- Конечно. - Она взяла его за руку и подвела к кровати, Они сели на край, она подняла колено и повернулась, глядя ему в лицо. - Только я не буду говорить о том, что ты собираешься обсуждать. О чем угодно, только не об этом. Ты одинок, Роберт, ведь сегодня Рождество? Да?

Слова, которые он хотел произнести, застряли у него в горле.

- Ты скучаешь по своим? - Ее голос прозвучал искренне, в нем чувствовались интерес и забота. Впервые с тех пор, как он приехал в Дедвуд.

- Нет. Я никогда не был близок с ними. Разве только с моим братом Франклином.

- Никогда с ним не встречалась. Я никогда не виделась ни с кем из твоих родных.

- Я хотел, чтобы ты с ними познакомилась.

- Да, не всегда все получается, как хочешь. - Она протянула руку и погладила лацканы его пиджака. - А ты неплохо преуспел, не так ли, Роберт? Ты богат, как всегда и хотел?

- Да, я хотел быть богатым, и ради тебя, разве ты не знала? Вот почему я был так долго вдали от тебя тогда...

- Шш-ш! - Она приложила палец к его губам. - Ни слова об этом.

Он схватил ее руку и прижал к груди.

- Почему же, почему?!

Она медленно покачала головой. Ее раздирали противоположные чувства. Ив и Адди боролись друг с другом. С тех пор как увидела его в зале, она обратилась в Ив, окаменев в своих чувствах. И она сможет выдержать и дальше, если закроет Адди от своих и посторонних взоров. Легкоранимая, нежная Адди плакала в ее душе, она хотела уйти от всего, хотела упасть в объятия Роберта и просить у него прощения, прощения за действо, которое невозможно описать и которое низведет их обоих туда, где не будет искупления.

- Почему, Адди? - повторил Роберт. - Разве я не должен знать? Разве я не заслужил этого за все эти годы? Ведь я прошел через ад, думая, что это мое идиотское поведение заставило тебя убежать. Но я никогда толком не понимал всего. Да, ты была молода, а я был достаточно взрослым, чтобы отдавать себе отчет, что ты не была готова ко всему. Но почему ты бросила своих и убежала? Знаешь ли ты, как страдал твой отец, как мучилась Сара?

- Я тоже страдала, - произнесла она с горечью.

- Тогда почему же, почему?! Зачем все это? - Он обвел рукой вокруг себя.

- Потому что это - единственное, что знает женщина.

- Нет! Не говори мне ничего подобного, потому что я все равно не поверю. Ты была невинной девушкой тогда, когда мы были в том сарайчике с тележкой и цветами. Я знаю это так же твердо, как и то, что теперь ты не такая. Ты была в ужасе от того, что чуть было не произошло между нами. То, что ты сейчас говоришь, не вяжется с тем, что было.

Адди умоляла: "Скажи ему".

Ив говорила: "Заканчивай все это".

Лицо ее потускнело. Она посмотрела на часы у кровати.

- Роберт, я должна отсчитывать время, как только закрылась дверь. Уже прошло пять минут. У тебя осталось пятнадцать. Ты уверен, что хочешь их потратить только на разговоры?

Время сентиментальности кончилось. Он почувствовал, что ответов на его вопросы не будет.

Он встал с кровати и стал развязывать галстук. Два резких движения, кожа на его лице туго натянулась, казалось, видны кости на щеках и на подбородке. Рот был плотно сжат, взгляд безразличен.

- Хорошо. Давай займемся делом.

Он снял пиджак и повесил на вешалку. Потом вынул часы с цепочкой, снял жилет, расстегнул подтяжки, снял носки и ботинки. Он сидел на кровати, как будто был один в комнате. Потом встал спиной к ней, стянул рубашку и снял брюки.

Теперь он повернулся к ней лицом.

- Ты что же, так и будешь сидеть здесь всю ночь за мои двадцать долларов?

Она не пошевелилась. Глаза ее были широко раскрыты, как в тот день на груде цветов.

- Ну?! - резко произнес он. "Не надо, Роберт, пожалуйста", - говорил ее внутренний голос. А вслух:

- Иногда мужчины любят раздевать нас сами.

- У меня нет желания делать это. Разденься сама, - приказал он.

Его нательное белье было расстегнуто до пояса. Он опустил руки и ждал, сам не понимая, почему сейчас ему хотелось унизить ее. Быть может, потому, что он сам опустился до того, что пришел сюда, готовый заниматься этим унизительным делом.

- Я жду, Ив.

Она поднялась и встала перед ним, прямая, как Жанна д'Арк, привязанная к столбу, взгляд ее был прикован к его лицу. Она сняла кимоно и бросила его на кровать. Скинула атласные туфли, подвязки, чулки. Резкими движениями расстегнула крючки корсета, и он упал на пол. Она сняла комбинацию и тоже бросила ее на пол. На коже ее отпечатались полосы и сеточки от белья и корсета. Он смотрел на эти морщинки, поднял глаза к ее голой груди, затем взглянул на лицо. В этот момент она пыталась расстегнуть пуговицу на талии у своих панталон. В глазах ее сверкали слезинки, как росинки на листке.

У Роберта ком встал в горле и что-то разорвалось внутри.

- Нет, Адди, не так, - прошептал он, делая шаг к ней и закрывая собой. Он прижал ее руки к бокам. - Я не могу так. - Глаза его были закрыты, ресницы влажны от накипавших слез. - Ни за что на свете. Чтобы ты ненавидела меня и я ненавидел сам себя. Никогда! Прости меня, Адди.

Она молча стояла в его объятиях, и тогда Адди вышла из своего одинокого убежища и постучалась в израненное сердце.

- О-о-о, Адди! До чего мы дошли! - Он обнял руками ее голову, они стояли и молча плакали, не видя лиц друг друга, потрясенные. Внизу закрыли дверь. Кто-то засмеялся. Пронзительно закричал попугай. Часы у кровати отсчитывали драгоценные минуты: две... три... Они тихо стояли, ее волосы касались его бороды, а босая нога была на его ступне.

- Оденься, Адди, - хрипло прошептал он, ослабив объятия.

- Подожди. - Она все еще прижималась к нему, стоя неподвижно. - Я должна рассказать... Я больше не могу жить с этим.

Он сжал ее плечи и застыл в ожидании. Ее шея прижималась к его плечу, и он чувствовал, как она пыталась проглотить стоявший в горле ком.

- Это был мой от-т-ец, - прошептала она, и ее руки на его спине сжались в кулаки. - Он приходил ко мне в п-п-постель п-п-по ночам. И он заставлял м-м-меня д-д-делать в-в-все это с ним.

Роберт вздрогнул, ужас и возмущение горячей волной залили его. Внутри, где-то в желудке, образовалась пустота, а в голове прозвучало: "Ты ничего тогда не понял, Роберт".

- Твой отец?! - прошептал он.

Она кивнула, надавив на его плечо и вздрагивая от сдерживаемых рыданий, которые он чувствовал своим телом.

Роберт прижал ее голову к своей груди. Если бы только он мог обхватить всю ее и оградить от окружающего ее мира, он бы незамедлительно сделал это!

- С тех пор как мать оставила нас.

- О-о-о, Адди... - Он не думал, что жалость может быть таким всепоглощающим чувством.

- Я спала в-в-вместе с Сарой, а потом, когда мама ушла, я н-н-начала писать в постель, так что отец поместил меня в отдельную комнату, и в-в-вот тогда эт-т-то н-н-началось. Без мамы было очень одиноко и тоскливо, и в-в-вначале мне нравилось, когда он п-п-приходил и л-л-ложился к-к-ко мне.

Слезы текли из глаз Роберта и орошали ее волосы. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, как два стебля сырой травы.

- Ты же была тогда совсем ребенком.

- Это было задолго до того, как я познакомилась с тобой. Задолго до того, как я тебя полюбила.

- Он силой заставил тебя?

- Не сразу. Это началось, когда мне было двенадцать лет.

- Двенадцать... Двенадцать... Боже милостивый, всего двенадцать лет! Он только познакомился с ней тогда. И смотрел, как она играет на пианино с таким угнетенным выражением лица, что, казалось, она уносилась в глубокие дали одиночества. На ней тогда было платье из шотландки с большим белым воротником, низко опускавшимся до ее только начинавшей округляться девичьей груди. Он иногда глядел украдкой на нее, когда ее глаза были прикованы к нотам. Вспоминая, он почувствовал себя виноватым даже за такое незначительное нарушение ее целомудрия.

- Ты тогда только начала созревать.

- Да, - прошептала она.

- И я тоже стал замечать тогда, как ты растешь.

Она промолчала.

- И все стало еще хуже и из-за этого тоже, да?

Она молчала.

- Да, Адди?

- Ты в этом не был виноват, совершенно не был. Ты не знал.

Весь мир вокруг показался Роберту кроваво-красным.

- О-о-о, Адди, прости меня!

- Ты не был причиной всего. Ведь это началось задолго до тебя.

- Почему ты не сказала никому об этом... миссис Смит, Саре?

- Он предупредил меня, что никто мне не поверит. Надо мной все будут смеяться и показывать на меня пальцем. То, что он делал, было запрещено. Я это уже знала. Он сказал, что, если это станет известно, его заберут от нас, мы с Сарой останемся одни и некому будет о нас заботиться. Я поверила ему и боялась рассказывать об этом миссис Смит. А как я могла сказать Саре? Она бы никогда мне не поверила. Она обожала отца. Он был ее кумиром.