Лавейл Спенсер - Прощение

• Название: Прощение
• Автор: Лавейл Спенсер
• Жанр: Современные любовные романы

Действие этого романа-мелодрамы развивается в 1876-1877 годах. Сара Меррит, молодая, полная честолюбивых желаний женщина, приезжает в американский городок на диком Западе с двоякой целью. Она хочет разыскать свою сестру, несколько лет назад сбежавшую из дома по неясным причинам, и находит ее... в борделе. Кроме того, она налаживает издание собственной газеты, и это событие всколыхнуло жизнь захудалого городка. Но больше всех взбудоражен появлением Сары местный шериф Ноа Кемпбелл...

---

Она услышала его шаги на лестнице и отошла от окна.

- Вот и я, - объявил он, входя в комнату. - Ну, давай перевернем этот матрац. - Он втиснулся между кроватью и стеной, и они вместе перевернули и сложили матрац.

- Тяжелый, прямо как большой мешок с овсом, - заметил он.

- Он на вате, - объяснила Сара, наклонившись, чтобы взбить матрац и расправить в тех местах, где виднелись следы от веревок на бело-голубом тиковом чехле.

Ноа стоял у спинки кровати, позади нее.

- Нам также потребуются простыни и одеяла.

- Я это возьму на себя. - Сара продолжала взбивать матрац.

- И подушки.

- Будут и подушки.

Он пристально смотрел на ее спину. Она так энергично взбивала матрац, что юбки ее ходили ходуном.

- И покрывало.

Она оглянулась через плечо и быстро выпрямилась.

- Ноа! - упрекнула она. Он ухмыльнулся.

- А с другой стороны, кому нужны простыни, одеяла и подушки сейчас?

В мгновение ока она оказалась под ним, лежащей на спине на матраце. Вокруг в солнечных лучах плясали пылинки. Снаружи тараторили сороки, в доме же стояла тишина. Глаза его потемнели, в них горел лукавый огонек, который погас и уступил место другому огню. Он привстал на локтях, вглядываясь в ее лицо.

- Но, Ноа, мы...

- Не надо, Сара, не говори ничего. Я знаю, что можно и чего нельзя...

Он склонился и поцеловал ее, сначала легко, как бы небрежно. Потом поднял голову и посмотрел ей в глаза. Склонившись снова, он целовал, играя ее губами, сначала целуя верхнюю, потом нижнюю, щекоча их усами и усиливая страстное нетерпение,

Он опять поднял голову, и взгляды их встретились. Его пальцы ласкали ее шею. Губы ее были полураскрыты, дыхание участилось. Он целовал ее все горячее, обнимая и гладя ее тело. Былая сдержанность была забыта. Быть может, весна тому причиной, но их поцелуи стали подобны набухающим почкам на ивах. Они вели битву, каждый за себя, за более полные ощущения от неполного слияния. Прижавшись ртом к ее губам, он ласкал ее грудь под фартуком и блузкой. Сара издала легкий стон. Тесно прижавшись друг к другу, они лежали, прерывисто дыша. Наконец они разомкнули объятия.

- О-о-о, Ноа, - прошептала Сара. - Ты все так усложняешь.

- Разве?

- Да, очень.

- Ты не думала так раньше.

- А теперь думаю. Мне трудно сдерживаться.

Он улыбнулся и нежно прикоснулся к ее подбородку.

- Вот это я и хотел услышать.

Они продолжали лежать рядом, наслаждаясь близостью, прикосновениями рук, теплыми солнечными лучами, падавшими на них через раскрытое окно. Полежав еще немного и глядя в потолок, они повернули головы и изучающе посмотрели друг на друга.

- Я, пожалуй, пойду и притащу эту трубу в дом.

- А я, пожалуй, постелю простыни.

Они улыбнулись. Он сел на кровати и потянул ее за собой.

***

Явное расположение, которое преподобный Бертл Матесон стал выказывать Адди, всколыхнуло жителей города. Куда бы ни пошел Роберт Бейсинджер, он слышал шепоток за своей спиной, а иногда ему прямо задавали вопросы: "Правда, что священник ухаживает за Адди?", "А что происходит между вами и Адди?", "Люди считают вас парочкой, после того как ты вытащил ее от Розы". "Вообще, нехорошо - священник и девица легкого поведения".

С каждым таким вопросом в нем росло раздражение. На его фабрике работники язвительно замечали, что хозяин, наверное, надышался паров ртути, отравивших его организм и, соответственно, настроение. Один раз Роберт даже обрушился на Ноа, когда они обедали вместе у Тедди Рукнера и Ноа заметил:

- Я слышал, что Матесон собирается организовать подобие весенней ярмарки для сбора средств на издание сборника церковных гимнов и сооружение еще нескольких скамеек.

Роберт стукнул кулаком по столу и крикнул:

- Черт побери, Ноа! Почему, куда бы я ни пошел, я должен со всех сторон слышать имя этого человека?!

Ноа не ожидал такого взрыва и сдержанно ответил:

- Извини, Роберт. Это была совершенно невинная фраза.

- Тогда говори поменьше невинных фраз, во всяком случае, с именем Матесона. Он не кто иной, как проклятый развратник!

Ноа промолчал, ел кусок оленины, пил кофе и смотрел, как Роберт ковыряет свою порцию.

После некоторой паузы Ноа сделал еще глоток и спросил:

- Когда ты в последний раз виделся с Адди?

- Какое тебе дело?

- Все-таки?

Роберт взглянул на Ноа.

- Три с половиной недели тому назад.

- Три с половиной недели. - Ноа опять помолчал. - Ну и что, поумнел за это время?

Роберт вспыхнул, швырнул вилку на стол и ткнул пальцем в сторону Ноа.

- Послушай, Кемпбелл, я не намерен выслушивать твое хамство!

Ноа изобразил благородное удивление на лице.

- Ты должен выслушать от кого-нибудь то, что следует. Теперь все в городе говорят, что ты огрызаешься, даже когда с тобой просто здороваются на улице. Половина рабочих на твоей фабрике готова уйти, потому что с тобой стало невозможно ладить. Я иногда хочу дать тебе по заднице так, чтобы она у тебя распухла до подмышек. Что с тобой происходит, Роберт? Ты же любишь Адди.

Роберт молча уставился на него.

- Ты же влюблен в нее с пятнадцати лет, и ты так боишься признаться в этом, что даже готов позволить Матесону увлечь ее и никогда не постучаться в ее дверь, чтобы положить этому конец.

- Она велела мне больше ее не беспокоить.

- Да, но после того, как ты повел себя как последний болван в то первое воскресенье после приезда Матесона. И почему же, ты думаешь, она сделала это?

- Откуда я знаю? И вообще только черт может понять женщину.

- А тебе не кажется, что она пыталась попугать тебя, чтобы ты наконец решился на что-то?

- Ноа, она мне прямо сказала, что больше не хочет меня видеть.

Ноа всплеснул руками.

- Ты ничего не видишь и не понимаешь! Открой глаза! Женщина любит тебя.

Роберт продолжал хмуриться.

- А почему, ты думаешь, она ушла от Розы? Почему опять стала блондинкой? Почему начала свое дело по изготовлению занавесок, вступила в Общество женщин, хочет стать уважаемой женщиной? Чтобы быть достойной тебя. А ты, недоумок, не видишь этого. Неужели ты не понимаешь, сколько решимости и выдержки потребовалось ей, чтобы сделать хотя бы одно из перечисленного мной? Куда бы она ни пошла, она видит мужчин, с которыми спала, и женщин, которые знают это. Но она встречает их взгляды с твердостью, как бы говоря: "Это все в прошлом, я стала другой, я хочу вести приличную жизнь" А ты, собираешься ты помочь ей или нет?

- Я думал, она хочет всего этого с Матесоном.

- Чепуха! - Ноа швырнул салфетку на стол. - Но если ты не будешь вести себя умнее, произойдет то, что ты предполагаешь, потому что он преследует ее, и ее голова может закружиться рано или поздно. Особенно принимая во внимание, что он священник. Можешь себе представить, какой победой для такой женщины, как Адди, окажется замужество за подобным человеком. Она тогда утрет нос всем в городе.

- Адди не будет так высокомерно себя вести. Она совсем не такая.

- Вот видишь. Ты ее хорошо знаешь и сразу встаешь на ее защиту.

Роберт подумал немного и покачал головой.

- Не знаю. Она отвернулась от меня, бросила меня, как вьюшку от печки, сразу же после того, как увидела его. Это больно.

- Может быть. А может быть, и ей больно. Ты думал об этом когда-нибудь?

Роберт не ответил. Ноа наклонился вперед, облокотившись на стол.

- Помнишь, я однажды сказал тебе, что я ревновал, так как думал, между тобой и Сарой есть какие-то отношения. Ты помнишь, что ты мне сказал в ответ? Что у тебя всегда была Адди на уме. Так осуществи это на деле, чего ты ждешь?

Роберт плохо спал в эту ночь. Он думал о словах Ноа. Он думал об Адди, о том, как хорошо она выглядит, когда ее волосы приобрели натуральный цвет, какой стройной она стала после ухода от Розы, как прилично она стала одеваться, как поборола свой страх выходить из дому и открыла вполне солидное дело.

Ноа прав. Если он не поторопится, он может потерять ее навсегда, и эта мысль была непереносима.

На следующий день, без четверти четыре пополудни, Роберт стоял перед зеркалом в своей комнате в Центральной гостинице. Он только что вернулся из бани и магазина Фарнума и надел все новое. Борода и усы были аккуратно подстрижены, волосы тщательно приглажены. От него пахло геранью. Он поправил жилет, лацканы, воротничок, пестрый галстук, потом опустил руки.

"Иди, Роберт, - сказал он себе, - делай предложение, пока его не сделал этот священник".

Он надел шляпу, вместо трости взял букет диких голубых ирисов из стакана с водой и вышел из комнаты.

Стоял один из тех благоухающих весенних дней, которые так редки, что хочется их буквально законсервировать, когда стоят тишина и покой, когда так тепло, что возникает желание опуститься на землю под деревом и смотреть на бег облаков.