Виктор Точинов - Пасть

• Название: Пасть
• Автор: Виктор Точинов
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-015164-0

…Оборотень. Сказка. Легенда…

Сказка ли? Легенда ли?!

Снова и снова пропадают в деревнях и дачных поселках люди. Снова и снова находят потом в лесу растерзанные тела. Попусту ищут Зверя отряды опытных загонщиков. Не берет его самое современное оружие…

…Оборотень. Не сказка, не легенда – кошмар, внезапно ставший явью.

Кто посмотрит в глаза Смерти?

Кто зарядит старое охотничье ружье освященной серебряной пулей – и выйдет на охоту за ОХОТНИКОМ?!

---

Династия полоцких князей, потомков Всеслава, пресеклась в XIV веке в отличие от других княжеских фамилий из рода Рюриковичей, что делает невозможным взятие исходного материала у далеких потомков и анализ на наличие латентного W-гена. Родная внучка Всеслава Бречиславовича княжна Предслава в возрасте, 12 лет ушла в монастырь (добровольно?) и канонизирована собором РПЦ в 1547 г. под именем св. Евфросинии Полоцкой. Мироточивые мощи св. Евфросинии хранились в Киево-Печерской лавре и Спасо-Евфросиниевском монастыре. Подробности изъятия генетических образцов Предславы-Евфросинии см. в Приложении 4 разд. 5. Генетическим анализом наличие W-гена не обнаружено. Не исключена версия подмены либо фальсификации мощей…

Ледяной сфинкс. Будда с каменным лицом и бездонными васильковыми глазами. Сидит, зарылся в бумаги, думает. За всех нас думает. Нам думать незачем. Мы давно уже не люди, он давным-давно нас всех поглотил, переварил и усвоил, мы теперь просто части его огромного организма: Седой – его уши; Эскулап – какая-то часть мозга, хранящая знания и умения по биохимии; Доктор – то же самое в области прикладной генетики и, по совместительству, в последнее время также недремлющая совесть…

А я? А я, наверное, палец. Указательный палец правой руки – тот, что спускает курок… И всем нам хорошо, пока он все делает правильно и не ошибается, он просто не умеет ошибаться; но если ошибется, тогда… Не знаю, что тогда будет е другими, но ампутацию указательного пальца он перенесет безболезненно…

Капитан сидел, ругательски ругая про себя Генерала, и в то же время понимал, что не слишком прав. Он и не искал правоты, перегонял внутри себя эмоции, не давая вы-рваться наружу. Капитан устал.

Генерал был идеальным руководителем. Идеальным для того, чем они уже много лет занима-лись. Он был требователен до жестокости и взыскателен до беспощадности, он никогда не допускал ошибок – потому что не признавал их. Если выбранный путь оказывался ошибочным – шел напролом, не жалея ни себя, ни других, разнося вдребезги все хитроумные ловушки и капканы, настороженные на него в жизненных джунглях, протаптывая новый путь, если пути не было. Сметая всех, кто пытался встать на дороге. Без трепета жертвуя жизнями, если надо – многими жизнями.

Но – никогда не поворачивал назад и не объявлял ошибку делом рук дураков-подчиненных. Как капитан на пиратском судне – первый после бога и отвечает за все. Корабль не может утонуть, потому что штурман был пьян, а впередсмотрящий уснул. Кэп отвечает за все. У хорошего шкиперa команда не может быть плохой – он сам отбирает команду. Генерал свою команду набрал давно, оставив лучших: не справившиеся – на берег, взбунтовавшиеся – за борт. У него была идеальная команда. Но беда в том, что она идеальна на борту – и ни одного человека лишнего, у всех свое место и всяк знает свой маневр. А сейчас перед бушпритом флибустьерского брига лежал огромный континент и стояла скромная такая задача – захватить его, закрепиться, разбить на сектора бескрайние джунгли, весело прочесать и найти крохотное кащеево яйцо – яйцо с их смертью. И все – очень быстро. Решения просто не было. Вообще. Точнее, было – объявлять открытый континент собственностью короны и скликать на подмогу королевский флот. На это: он не пойдет. Никогда. Потому что совсем неизвестно, как оно обернется назначат генерал-губернатором или вздернут под барабанный бой на рею.

У Капитана был небольшой выбор: или немедля прыгать за борт, надеясь спастись в одиночку, или – надевать чистую тельняшку и готовиться вместе со всеми к самому последнему абордажу. Ни того, ни другого не хотелось, и он ругал Генерала чуточку суеверно, надеясь, что тот извернется, сделает невозможное, сохранит в целости и набитые золотом сундуки, и их шеи. Сундуки, впрочем, еще предстояло откопать.

В общении с подчиненными Генерал все делал вовремя и ничего не делал не вовремя: невозмутимо разглядывая бумаги, выждал ровно столько (после ухода Эскулапа прошло больше получаса), что Капитан успел пройти внутри себя все стадии – от беспросветной тоски и холодного равнодушия до осознанного желания что-то сделать, не сидеть сложа руки.

– Успокоился? Тогда начинаем работать. Для начала возьми вот эти две папки и внимательно ознакомься. Думаю, пригодится.

– Что здесь?

– Материалы по волкам, одичавшим собакам и метисам. Имеет прямое отношение к нашей проблеме. Прочитаешь – поймешь.

По близкой железке, невидимая сквозь зелень, прогрохотала электричка. Из города. Наверняка плотно набитая по вечернему времени. Едут на дачи – покопаться в огородах, проведать детишек, сданных на попечение бабушкам-дедушкам. Сидят, попивают пивко, хрустят чипсами, лениво разгадывают сканворды или просто бессмысленно пялятся в мелькающие мимо кусты и деревья. И понятия не имеют, какой грязной и кровавой работой занимается старик совсем рядом. Не будь этих деревьев, они бы его увидели. Но не видели, и слава Богу.

Срезав перочинным ножом рябинку в полтора своих роста, он отсек самые тонкие побеги – верхушка стала похожа на скелет корявой многопалой лапы. Импровизированный инвентарь помог прибрать изгадившее полянку непотребство: заменял и вилы, и грабли, и метлу – правда, заменял плохо.

Но старик справился. Он пока не отвык справляться со всем, что подкидывала жизнь. Хотя – с трудом, на пределе, все ближе и ближе к краю.

Он сгреб-смел, растревожив мушиные полчища, то, что осталось от Магдалены, к большой заплывшей сухой воронке, густо обросшей по краям кустарником. Наиболее загаженные кровью и чем-то еще – липким, скользким, вонючим – стебли и листья тоже покидал в воронку.

Туда же затащил голову – аккуратно, чтоб не испачкаться.

Делал все без малейшего следа бабьих сантиментов по сгинувшей любимице-кормилице. Старик не признавал причитаний, охов, вздохов и надгробных речей над почившими домашними любимцами. Какие еще похороны? Корову убили, надо прибрать падаль, негоже полянку оставлять в таком виде.

И только закончив, вытирая листьями цепь от кровавых сгустков, задумался: как убили? Каким способом? И самое главное – кто? У него была многолетняя привычка решать задачи в строгой последовательности.

…Не надо быть куперовским Следопытом, чтобы понять произошедшее на выпасе. Смертельно напуганная (укушенная?) Магдалена рванулась, разорвав соединение цепи, и напролом ринулась через кустарник. Далеко не убежала – здесь, на полянке, догнали, вцепились зубами – под брюхом? за глотку? – скорей под брюхом, разорвав и выпустив кишки, она металась, разбрасывая их по полянке, ошалев от боли. Потом свалилась – и ее стали жрать. Еще живую.

Картина была такая или примерно такая, детали не так уж и важны. Оставался один маленький вопрос: КТО?

Случись такое пятьдесят лет назад в его родной сибирской деревне, ответ был бы ясен: медведь.

Именно таким манером косолапые задирали одиноких буренок, а особо голодные не боялись на и на стадо. Съедали, сколько могли, и оставляли остальное, чтобы прийти на второй или третий день и доесть. Все похоже, вот только в здешних местах медведей не было. И забрести им неоткуда – на большом протяжении нет вокруг настоящих обширных и густых лесов, в которых только и водятся топтыгины, – все так, по мелочи: рощи, перелески, лесные острова да речные уремы… Лоси иногда забредали в голодную пору, кабаны, а медведи – никогда.

Волки? О волках был один слух…

Глава IV

Синяя папка Генерала могла поведать о волках много интересного.

Серые разбойники, беспощадно истребляемые в довоенные и в послевоенные годы, последнюю четверть века чувствовали себя в большей безопасности – медленно, но уверенно восстанавливали поголовье, вновь исподволь заселяли очищенные было районы.

Иные скорбные на голову радетели природы подняли в семидесятых шум в защиту братьев-люпусов: дескать, санитары природы, выбраковывают слабых и больных животных, необходимы, как экологическое звено…

Все так, за исключением одной малости: эти выкладки верны для девственных лесов, где нет почти людских поселений. А с человеком серые мирно никогда не уживутся. Да – истребляют слабых и больных копытных. Хорошо. Истребили, оздоровили популяцию. Результат: здоровые лоси бегают быстро, да и копытами норовят отбиваться: хрясь – и пополам волчий череп. Но подрастающие волчата жрать хотят, между прочим. А рядом коровы, овцы, козы – ни убежать, ни отбиться не могут. Собаки – хоть родственники, но в голодуху родство забывается. И, самое страшное, зимой, когда скот не выпасают, – люди. Тоже легкая добыча…

Любой крестьянин такие вещи знает с детства, его сказочки Киплинга о серых братьях не умилят. Но кто же из городов к крестьянам прислушивается? В городах показывали трогательные передачки о прирученных лобастых волчатах, журналисты марали газетные полосы доказательствами волчьей необходимости и полезности… Нарасхват шли Фарли Моуэтт, Сетон-Томпсон и Джек Лондон, Высоцкий хрипел о гордых волках и паскудах-егерях. В кинотеатрах крутили «Лобо» – вершину волкофилического маразма, усугубленного прогрессивной идеологией (в фильме эксплуататоры-скотовладельцы притесняли свободолюбивого волчару, а пролетарии прерий, значит, выступали с ним в союзе – это надо было видеть!).