Данцик Балдаев - Султана вызывают в Смольный

• Название: Султана вызывают в Смольный
• Автор: Данцик Балдаев
• Издательство: Новый Сатирикон
• Жанр: О войне
• Год: 1997
• ISBN: 5-901019-05-9

В оперативных сводках о криминальных происшествиях их обычно даже не упоминают. Хотя нередко, благодаря исключительно четвероногим сыщикам, преступление раскрывается по горячим следам в считанные часы. Эта книжка в какой-то мере восстанавливает справедливость, впервые детально знакомя читателя с работой служебно-розыскных собак — верных помощников питерских детективов. Рассказы опытного кинолога будут полезны и тем, кто занимается дрессировкой.

---

Когда я отдыхал на оттоманке, Шафран иногда тихо забирался на нее и ложился за мной, к стене. Потом, как бы забывшись, упирался всеми четырьмя лапами в подушки и пытался столкнуть меня с оттоманки. И однажды ему это удалось. «Иди на свою кровать», — «проворчал» он.

Позже я уступил ему оттоманку. Он часто спал там на спине, смешно задрав ноги или свернувшись калачиком, иногда во сне тихо лаял, и был, похоже, очень доволен этой маленькой победой.

…В городе между тем случилось очередное криминальное происшествие. Из комнаты гражданки Александры Керзиной на Большом проспекте Петроградской стороны путем подбора ключей украли наручные часы «Победа» и 400 рублей.

Это был первый выезд Шафрана. Я доставил его на место преступления, и он подтвердил, что совсем не случайно занимал первые места по дрессировке в Нальчикской школе милиции. Он уверенно взял след и спустился по лестнице во двор. Там свернул к арке и, пройдя под ней, вышел на Большой проспект. Вскоре — мы уже в парадной дома 40, где он принялся царапать передними лапами дверь коммунальной квартиры № 1.

На звонок открыла пожилая грузноватая женщина. Обнюхав ее, Шафран спокойно направился по коридору к черному ходу и вышел во двор дома. А там без промедления устремился к группке юнцов, кучковавшихся возле садовой скамейки, и набросился на Бориса Васильева, проживающего неподалеку. Тот пытался вырваться и бежать, но Шафран успокоился лишь «передав его в руки закона».

Мы вернулись в отделение. В моем рабочем журнале появилась запись: «Вор посажен в камеру, часы и деньги возвращены под расписку потерпевшей. Расследование ведет Ждановский ОВД, старший оперуполномоченный Н. Горбатенко».

Настроение у меня и других участников розыска было хорошее, даже радостное. Только Шафран не знал одной детали. Перед выходом на место происшествия старейший оперативник, капитан Черепанов, собиравшийся вскоре на пенсию, сказал мне:

— Балдаев, не надо мучить собаку. Вряд ли она кого-нибудь найдет. Все затоптано…

Когда капитан вышел из комнаты, лейтенант Сенченко достал из своего стола круглые очки с гибкими дужками. Повертев их в руках, он предложил посадить Шафрана за письменный стол очкарика Черепанова. Я дал Шафрану команду сесть на стул. Затем положил его передние лапы на стол. Между ними всунул лист бумаги и перьевую ручку. И, наконец, водрузил на его морду очки, заправив мягкие дужки за уши. Зрелище вышло на редкость забавное. Все в кабинете покатывались от смеха. В очках Шафран выглядел очень солидно.

Тут открылась дверь и появился капитан Черепанов. Сенченко, указав на Шафрана, весело бросил:

— Черепанов, можешь хоть сегодня уходить в отставку. Замена тебе есть. Ты ведь свой оперативный нюх потерял, а он — только приступил к работе. Прошу любить и жаловать!

Эти слова просто взбесили Черепанова и он крикнул Сенченко:

— Как был придурком, так и остался! И шутки у тебя идиотские! А ты, Балдаев, на три порядка глупее своей собаки! — и. вылетел из кабинета, хлопнув дверью.

Поостыв, Черепанов понял, что это была просто разрядка, и зла на нас не держал. Через месяц вместе с другими работниками Ждановского ОВД, Сенченко и меня (правда, без Шафрана) пригласили на товарищеский ужин по случаю ухода капитана в отставку. Вскладчину мы преподнесли ему фотоаппарат, электросамовар с памятной гравировкой и чайный сервиз на шесть персон. Но до сих пор нет-нет да и вспоминаю я, не без чувства стыда, нашу неудачную шутку по отношению к старому оперработнику, не раз смотревшему в лицо смертельной опасности.

Кролики и «бабий бунт»

Сейчас уже, пожалуй, можно утверждать: это рядовое, незначительное на первый взгляд, происшествие останется в истории. И нашей литературы, и нашего кино. Именно с этого эпизода, случившегося 13 января 1959 года и рассказанного мною впоследствии писателю Израилю Меттеру, начинается знаменитый фильм «Ко мне, Мухтар!», где роль кинолога исполняет удивительный артист Юрий Никулин.

В тот день на Капсюльном шоссе у дома № 21 нашу группу встретили начальник 26-го отделения милиции Калининского района капитан Владимир Игнатьев с двумя операми и гражданка Лидия Полозова. Пострадавшая, лет тридцати пяти, в теплом стеганом бушлате, увидев Шафрана, так обрадовалась, что, казалось, готова была его расцеловать.

— Запугала меня гражданочка вконец, — усмехнулся, как бы извиняясь, Игнатьев. — Если не вызовите, говорит, «сыскную ищейку», буду жаловаться самому высокому начальству.

— И в сарай свой не допускала, — добавил один из оперов.

— И не пустила бы без ищейки! — решительно подтвердила Полозова.

Пока я, как всегда перед работой, выгуливал Шафрана, Лидия Александровна ходила рядом, рассказывая о своей беде. Вдова, одна растит сына. Приходится трудновато, но все же сумела выкроить деньжат и купила мальчишке кроликов. Пусть возится, коли нравится, лишь бы не болтался со всякой шантрапой. И вот — какой-то ворюга позарился на них, уволок из сараюшки.

Шафран взял след на земляном полу, возле пустой клетки и повел меня вдоль вереницы сараев. Потом пересек пустырь, превращенный в свалку, и направился к одноэтажному дому — Челябинская улица, 30. За нами неотступно следовали два оперативника — Кашкинов и Слюсаренко.

На звонки долго не открывали. Потом нам все же отворил низенький толстячок в черных трусах и голубой майке, которого мы явно подняли с постели. Шафран обнюхал его и устремился на кухню. Квартира была коммунальная, но довольно редкой планировки. Два входа, две прихожие, две отдельные комнаты, но кухня — общая. На плите — две большие кастрюли. Но лишь в одной из них варилась тушка кролика…

Оперативники приступили к осмотру квартиры и опросу жильцов, а я, положив Шафрана рядом, сел на кухне и, вытащив стандартный бланк, принялся писать акт о применении СРС. Не успел, однако, вывести и трех строк, как Шафран зарычал. А когда я взял в руки поводок, стремглав бросился во вторую, полутемную прихожую. Там горела лампочка, дай бог в 15 свечей, да и та запыленная.

Не ожидали хозяева такой встречи. Получилось: они — в дверь, а на них — зверь. Шафран сходу вцепился кому-то в правую руку выше запястья. Мужчина в сером ватнике закричал от боли, попятился к стене. С нее со звоном слетело ведро и какой-то ящик. А затем на хозяина и хозяйку, стоявшую рядом, со стены рухнуло, накрыв их, как зонтик, большое оцинкованное корыто.

На крики и грохот из соседней квартиры прибежали оперативники. Задержанный Николай Баранов, от испуга никак не мог прийти в себя. Стуча зубами, не в силах унять дрожь, так и не сумел попасть ключом в замочную скважину своей комнаты…

Едва Слюсаренко распахнул дверь, Шафран бросился к стоявшей в углу круглой печке. Заглянул за нее — и достал пялку с кроличьей шкуркой. (В кинофильме Мухтар извлекает ее из-под кровати).

— Ты украл кроликов? — спросил Слюсаренко.

— Ваша взяла, — выдавил Баранов.

Супругов вывели из дома и рассадили по разным машинам, чтобы отвезти в отделение. А к нам подскочили мальчишки и вызвались показать сараи Баранова. Их у него оказалось четыре. Там стояли бидоны и лейки, двуручные пилы лежали вперемежку с канистрами и разным столярным инструментом. В уголовном мире таких называют «кардунами» — тащат все, что попадается на глаза и под руку.

Соседи, в основном женщины, не скрывали возмущения:

— Судили его раз, мало показалось!

— Выселять таких надо! — подхватила другая.

Осмотрев бегло саран, где было полно явно ворованного, капитан Игнатьев приказал сараи опечатать. Из дома в это время раздались странные крики и мы поспешили туда.

Оказывается, несколько женщин устроили самочинный обыск в комнате Барановых. Перетряхнули постель, залезли в буфет, начали рыться в комоде. Многие находили свое белье с метками, пропадавшее с веревок: простыни, пододеяльники, наволочки, даже детские одеяльца, а то и чайники, кухонную посуду, шкурки исчезнувших когда-то кроликов.

— Немедленно положить все на место! — крикнул Игнатьев.

Реакция была совершенно неожиданной. Похватав вещи, женщины бросились к выходу. Оба оперативника мгновенно блокировали своими телами дверной проем, как амбразуру. Но возмущенные «дамы» не хотели с этим смириться: набрасывались на живой щит, яростно пытаясь прорваться со своими, так «удачно и быстро найденными вещами». По молодости и неопытности Слюсаренко и Кашкинов попробовали отбирать у них шмотки, но это только подлило масла в огонь.

Комната все более смахивала на палату буйно помешанных. Взлохмоченчые соседки «кардуна», со сбившимися на плечи платками и шалями, почуяв свое кровное, ни за что на свете не желали покидать помещение с пустыми руками.

— Мне что, стрелять, что ли? — заорал Игнатьев. — Дождетесь! Немедленно успокоиться! Сейчас запишем ваши фамилии и адреса, сделаем опись вещей. И вернем их вам, клянусь!