Елена Токарева - Иероглиф

• Название: Иероглиф
• Автор: Елена Токарева
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-060162-2, 978-5-271-24231-1

В новом романе Елены Токаревой пересекаются все современные русские драмы и трагедии. В центре повествования – судьба молодого поколения русской элиты, родители которых теряют свое положение. Детям предстоит все начать сначала. Главных героев двое: девушка и юноша. Роман и Юлия. Когда они встречаются – им по пятнадцать лет. Второй раз судьба их сводит, когда им по двадцать три. Восемь лет из жизни страны. Обоим пришлось многое пережить. А главное – они вошли в другую действительность. Судьба России слишком тесно переплелась с судьбой Китая. Кто окажется наверху? Говорят, что, соприкасаясь, народы дают друг другу все, но усваивается только худшее.

«Иероглиф» написан в жанре фантастического реализма. Это антиутопия. Все лица – очень узнаваемы, а все события, наоборот, – неожиданны. Они синтезированы из белка и энергии, которые писатель уловил в диалоге с высшим существом.

---

В Париже я до ужаса полюбила экстрим. Игру между жизнью и смертью. Сначала я пристрастилась прыгать в бассейне с вышки. Сердце мое сладко замирало от страха, ухало в пропасть внизу живота, а потом привыкло. Когда привыкло – стало буднично. Такого кайфа я уже не получала.

Тогда я освоила другие игры. Зимой я катаюсь в Альпах на горных лыжах и на сноуборде. Причем выбираю самые крутые склоны.

Я много раз видела, как катальщики падают, летят кубарем и не могут остановиться, ломают конечности, но это только заводило меня на дальнейшее безумство. В обыденной школьной жизни мне не хватало перца и эмоций.

Мать с отцом очень обеспокоились моей страстью к экстриму. Они многократно проводили со мной воспитательные беседы о том, что есть более безопасные виды спорта. Но я только смеялась в ответ и делала страшные глаза: мол, знаю, знаю, какие это виды…

Мама злилась не на шутку.

На летние каникулы меня отправили на Лазурный Берег. В лагерь. Прерываю дневник – там не будет места, куда я смогу его прятать.

* * *

А в рождественские каникулы, ровно через полгода, я с несколькими учениками и преподавателем физкультуры мосье Пьером выехала в детский горнолыжный лагерь в Альпах. Я надеялась вдоволь поизводить мосье Пьера кокетством и холодностью попеременно, так как чувствовала, что он ускользает от меня и уже почти переключился на одну пышечку из Чехии.

6. Бонжур, мадемуазель

«Сзади на лыжах стояла высокая старуха в розовом костюме и розовых горнолыжных ботинках. Она сказала мне: „Бонжур!“ Мне показалось, что со мной поздоровалась сама смерть».

Мы летели на самолете до Лиона и прямо из аэропорта отправились на юг, в Мерибел. Это местечко очень красивое, но совершенно скромное как по комфорту, так и по инфраструктуре. Бассейн там отстой. Компьютерный клуб расположен в тесном подвале. И если бы не сумасшедшие русские, которые вообразили, что этот Мерибел и еще три деревни поблизости, в том числе деревня Куршавелевка, и есть горнолыжная Мекка, то местечко бы тихо загнивало, как и вся Европа.

Но Мерибел и три соседние деревни в тот год практически целиком купил русский олигарх Абрамович. Они расположены рядом в четырнадцати километрах над долиной, в горах.

Это так странно – ехать по цветущей долине, чтобы через три часа оказаться в зимней сказке.

На мне была розовая курточка на розовом меху и розовые сапожки. На голове я носила белую шапочку с маленькой куколкой. Притом что я была уже довольно взрослая по виду девица, я активно эксплуатировала авангардный стиль детской моды. Так одеваются проститутки в Париже. И с моей стороны это было чистое хулиганство. Но я разгоняла им, как и экстримом, скуку здешнего бытия.

Я углубленно изучала парижскую моду и выбирала именно то, что никак не одобрили бы добросовестные консультанты. Но мне никто не перечил, и это бесило.

Я готовилась к большой красивой жизни, злясь, что теряю время среди расслабленных европейских детей. Иногда мне так хотелось с кем-нибудь сцепиться и поругаться из-за какой-нибудь мелочи, раздражение переполняло меня. И в эти моменты я отрывала пуговицы от своей одежды или расковыривала ухо, а потом прятала ухо под длинными распущенными волосами.

Зима в Европе понятие относительное. Вдоль широкого платного шоссе зеленеют газоны, высажены цветочки, люди ходят в курточках.

Мы смеялись и пели песни по-французски.

Далекий революционный город, где я родилась, все более казался мне серым миражом.

В горах для нас было снято шале из десяти комнат с сауной и камином. Я выбрала комнату рядом с комнатой мосье Пьера. Я приготовила ему серию маленьких сюрпризов и провокаций вроде криков испуга по ночам и хождения в ночной рубашке возле его двери, девичьих обмороков и слезоточения.

Прямо за домом располагался кресельный подъемник. Вскочив в кресло, можно было через десять минут оказаться на одной из вершин. Все было сделано чрезвычайно удобно. А можно было сесть на специальный бесплатный автобус и на нем отправиться на другую стартовую площадку, где было множество гондольных подъемников. И с их помощью взобраться на самую вершину. Там располагается веселый белый бар, где в белых креслах отдыхают люди в белых спортивных костюмах с загорелыми гладко выбритыми черепами. Они пью грог. И разговаривают по-русски. Школа, где я училась, вывозит нас в эти места два раза в год. Зимой и весной, на Пасху.

Когда я оказалась тут впервые, я поняла, что Альпы просто оккупированы русскими. Они сорят деньгами. На вершину горы прилетают на цветных, будто игрушечных вертолетах, и пьяные встают на лыжи. С ними вместе путешествуют русские телевизионные группы. Они фиксируют каждый шаг богатых русских, чтобы сделать для них домашнее видео. И потом, у камина, вечером, богатый красивый сильный человек мог много раз переживать, крутя на видео снова и снова свои лыжные трюки.

Вертолеты у русских не прокатные, а собственные, как, впрочем, и самолеты. Французы им завидуют и злятся. Они ненавидят русских, потому что русские – богатые и свободные. Французы – бедные и жадные, считают каждый франк. Однажды мы украли два полена для камина из поленицы, которая была сложена у соседнего шале. Дело было под русское Рождество, и поленья у нас закончились. Казалось бы, ну что такое два полена? Так французы позвонили в полицию, и полиция приехала и нам с Егоркой дали… п-ды. Мелочный народец.

В тот день я увидела, как красивая русская женщина с маленьким ребенком, девочкой, закатила при всех пощечину своему мужу, который прилетел на собственном вертолете из Австрии повидаться с дочерью. С ним была бригада телевизионщиков. Сам он предпочитал кататься на лыжах в Австрии, и редко виделся со своим ребенком, которого держал во Франции.

Жена почему-то закричала ему, что он сволочь, и плеснула в лицо коричневым, как соевый соус, горячим грогом. Грог некрасиво потек по его белому костюму. Потом жена полезла к нему драться. А девочка смотрела и плакала. Мужик утерся, встал на лыжи и был таков.

У меня давно было задумано скатиться по черной трассе. Самой опасной. Нам, как правило, не разрешали этого делать. Мосье Пьер при всех мне строго-официально запретил. Сделал кислое лицо. Я ответила ему русалочьей улыбкой.

Я смотрела вниз с горы и видела всю трассу, с ее изгибами и переходами, крутыми поворотами и пересечениями с другими трассами. Я мысленно вычислила свой маршрут. Я знала, что в самом конце я должна слегка подпрыгнуть на маленьком трамплинчике и в следующую секунду плавно приземлиться и уже тихо затормозить. Все было много раз испробовано и мысленно проделано. И я мысленно проделал это снова и снова.

– Бонжур, мадемуазель! – услышала я за спиной. И оглянулась. Сзади на лыжах стояла высохшая старуха в розовом костюме и розовых горнолыжных ботинках, которые застегивались бриллиантовыми пряжками. Ее впалые щеки и сухие мертвые губы напомнили мне… впрочем, не важно. У меня возникло чувство, будто со мной поздоровалась сама старуха-смерть.

– Бонжур, мадам…

Я встала на доску и понеслась…

7. Про то, что не показывают в новостях

«Сегодня на горе разбилась очередная богатая дура. И все почему-то должны делать вид, что ее жалеют. Да пусть они все сдохнут такой смертью, какую предпочитают».

…Мои родители в далеком туманном городе увидели по телевизору репортаж о несчастье на горе и опознали в сбитой «французской девочке» свою дочь. Камера близко показала мои синие губки и белую шапочку с куколкой, которая валялась рядом. Мама страшно закричала и упала со стула, схватившись за голову. Она каталась по полу и кричала. Происходило все это в гостях, в очень высокопоставленных гостях. Хозяева дома сразу же позвонили в телекомпанию, пока мама каталась по полу, и стали требовать у безответственных журналистов толковых подробностей случившегося. Толковые вопросы были просты: жива ли Юлия? Кто ее сбил? Где искать девочку? Душа моя уже летала отдельно от меня и искала, куда бы ей притулиться. Ее вновь коснулся тот холод, который она испытала, впервые посетив мир в футляре моего тщедушного тела. Наверное, моей душе было неуютно во мне и страшно. Она все время подвергалась смертельному риску.

Журналисты о дальнейшей судьбе моего сбитого на горе тела ничего не знали. Они делали репортаж об экстриме, о жажде смерти, а не о судьбе пострадавшей, и терпеливо подстерегали именно такую ситуацию, которая произошла со мной. У них был такой заказ. На какую-нибудь трагическую историю, лучше со смертельным исходом. Потому что посетители ночных клубов в Москве и в Питере обожают страшные и трагические истории о том, как они рискуют жизнью, покоряя вершины.

* * *

…Телерепортаж о несчастье на горе вышел в российский эфир ночью в передаче «Экстрим, еще экстрим!».

– Это передача для тех, кто не спит, – сказал жизнерадостным голосом телеведущий в горнолыжком костюме. – Ее любят смотреть в ночных барах, – шепнул он, подмигнув своим зрителям, и понесся вперед на лыжах в своем алом костюме.