Ки-но Цураюки - Дневник путешествия из Тоса (Тоса никки)

• Название: Дневник путешествия из Тоса (Тоса никки)
• Автор: Ки-но Цураюки
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1983

---

День 14-й. С самого рассвета идет дождь, поэтому стоим на одном месте. Старший на корабле соблюдает пост. Поскольку постной пищи нет, после часа Лошади[26] он за неимением денег выменивает на рис морского карася, которого вчера выудил кормчий, и прекращает пост[27]. Такое бывало не раз. Кормчий приносил морского карася и нередко получал рис, сакэ. Настроение у кормчего улучшалось.

День 15-й. Сегодня не варили кашу из красных бобов[28]. К сожалению, из-за плохой погоды мы еле тащимся: сегодня прошло уже двадцать с лишним дней, как мы в дороге. День прошел попусту, и люди только всматриваются в морскую даль. Девочка произносит:

Ты поднимаешься — они встают;
Утихнешь — сразу лягут.
Знать, ветер дующий и волны
Друзья такие
Неразлучные!

Это высказывание как раз подходит для существа, не привлекающего к себе внимания.

День 16-й. Ветер и волны не прекращаются, и мы стоим все на том же месте. Думаем только об одном: "Не было бы на море волн, поскорее бы миновать место под названием Мисаки! Один человек, глядя на то, как встают волны, сложил стихи:

Хоть говорят,
Что здесь — края,
Где даже иней не ложится.
Но видишь: среди волн
И снегу навалило…[29]

Итак, со дня посадки на корабль минуло уже двадцать пять дней.

День 17-й. Тучи, закрывавшие небо, исчезли, лунная ночь перед рассветом изумительна, и корабль выводят на веслах в море. В это время заоблачная высь и дно морское стали как бы чем-то одним. В самом деле, муж древности оказал как будто так: "Толкает шест луну на гребнях волн, корабль собою давит небо под водою"[30]. Мне приходилось слышать об этом только вскользь. А один человек прочел стихи:

Плывем на веслах
По луне,
Что под водой видна.
Неужто судовым багром
Коснемся лавра[31]?!

Услышав их, другой человек прочел:

Когда смотрю на отраженье,
Мне бывает грустно
Переплывать на веслах
Через небо.
Что далеко под волнами морскими.

Пока они так переговариваются, мало-помалу светает, и корабельщики говорят: "Как внезапно нашли черные тучи. Должно быть, подует ветер. Повернем-ка корабль". Судно поворачивает назад. Тем временем начинается дождь. Совсем грустно.

День 18-й. Все на том же месте. Море бушует, поэтому корабль не отправляют. Эта стоянка — смотри с нее хоть вдаль, хоть на близкое расстояние — очень живописна. Однако мы так переживаем, что не можем ни о чем думать[32]. Мужчины, должно быть, произносят стихи на китайском языке — для поддержания духа, что ли! Корабль не отправляют, всем скучно, и вот один человек читает стихи:

На берег моря,
О который разбивается волна,
Не зная срока,
Круглый год валит
Все снег да снег — из белой пены.

Эти стихи сложены человеком, не привыкшим к стихосложению. А другой человек читает:

На берегу морском,
Где ветер гонит волны,
Белеют лишь одни цветы.
Но в них и соловей
Весны не распознает.

Услышав, что стихотворения эти недурны, старец, почитавшийся на корабле за главного, чтобы развеять многодневную тоску, прочел:

Когда встающих волн
Коснется ветер,
Их разбивая, словно снег или цветы,
Он одного лишь хочет
Обмануть людей…

Один человек, внимательно послушав, что другие говорят обо всех этих стихах, тоже сложил стихотворение. Слогов в его стихах оказалось семь сверх тридцати. Никто не мог удержаться, все расхохотались. Вид у стихотворца очень неважный: но он знай твердит свое. Захочешь повторить — и не сможешь. Хоть и запишешь, да правильно никак нельзя будет прочесть. Их даже сразу произнести трудно, тем более, как это сделаешь потом?

День 19-й. День плохой, поэтому корабль не отправляют.

День 20-й. То же, что и вчера, и корабль не отправляют. Люди все сокрушаются и сетуют. Всем трудно, беспокойно на сердце, и все только и делают, что считают, сколько прошло дней: "Сегодня сколько дней?" "Двадцать!", "Тридцать!", — наверное, даже пальцам больно. Очень уныло. Ночью никак не уснуть. Взошла луна 20-й ночи. Краев гор там нет, и она вышла прямо из моря. Не такой ли была луна, на которую смотрели в старину, когда человек по имени Абэ-но Накамаро[33] собрался возвращаться домой после поездки в Китай? Говорят, что в том месте, где он должен был садиться на корабль, жители той страны "направляли храп его коня" и, печалясь о разлуке, сочиняли тамошние китайские стихи. И, как видно, никак это не могло им наскучить, потому что оставались они там, пока взошла луна 20-й ночи. Луна та взошла прямо из моря. Глядя на нее, господин Накамаро произнес: "В моей стране подобные песни со времен богов слагали боги, ныне же и высокородный, и средний, и низкий люд слагает их — и печалясь о разлуке, подобно нам, и тогда, когда радуется и когда горюет". И, оказав так, сложил песню:

Смотрю недвижно вдаль,
В голубизну равнины моря,
Не эта ли луна
Взошла из-за горы Микаса,
Что в Касуга?!

Но тут он подумал, что вряд ли люди той страны понимают смысл стихов[34] на слух, и записал их знаками мужского письма[35], а человеку, обученному нашему языку, разъяснили их на словах. Тот, видимо поняв смысл этих стихов на слух, поражен был сверх всякого ожидания. Хотя в Китае и в нашей стране языки и различны, но свет луны всегда одинаков, поэтому, наверное, и сердца у людей одинаковы. И вот теперь один из нас, вспомнив о своем предшественнике, сложил такую песню:

Луна в столице
Смотрела из-за гребней гор.
А здесь она,
Поднявшись из волны,
За волны и заходит.

День 21-й. Корабль отправляют около часа Зайца[36]. Выходят и все прочие корабли. Посмотришь на них — кажется, будто в весеннее море нападали осенние листья. Быть может, это из-за необычайно усердных наших молитв, но даже и ветер не дует. Взошло красивое солнце, и тогда мы пошли на веслах. Все это время с нами живет один мальчик, который пристал к нам. Думаем использовать его в услужении. Он спел корабельную песню и всех нас растрогал ею:

Я пока еще
Свою сторону
Рассмотреть могу.
Лишь подумаю, что есть
У меня отец и мать,
Повернуть хочу назад.

Пока мы, слушая его пение, продвигаемся на веслах, на вершине скалы скапливаются птицы, называемые "черными птицами"[37]. А о подножие той скалы бьются белые волны. Как выразился кормчий, "под ноги черных птиц накатывает белая волна". В этих словах особенного ничего не было, однако звучали они словно какой-то намек[38]. Слова кормчего вызвали неприятное чувство, потому что они никак не соответствуют его человеческим качествам.

Пока мы с этими разговорами продвигаемся вперед, тот, кто является главным на корабле[39], глядя на волны, произносит: "Начиная от самой провинции [Тоса], я все думаю о разговорах, будто пираты собираются отомстить нам, да еще и море таит опасности, — оттого моя голова и стала вся белая. Вот что значит побывать в море 70-80-летнему старику.

О страж морского острова,
Скажи мне — что белее:
Снег моих волос
Иль гребни волн
На берегу морском?
Ответь мне, кормчий!".

День 22-й. От вчерашней стоянки двигаемся в направлений другой стоянки. Вдали виднеются горы. Есть на корабле один мальчик лет девяти. Для своих лет он выглядит маленьким. Этот мальчик, глядя на то, как по мере продвижения корабля горы тоже кажутся уходящими от нас, продекламировал удивительные стихи. Вот эти стихи:

Если смотреть
С корабля, что на веслах идет,
Распростертые горы и те
Вдаль уходят…
Знают ли сосны об этом?

Для маленького мальчика стихи вполне хороши.

Сегодня море разбушевалось: на берег падает снегом, на волнах цветы расцветают. Один из нас сложил:

Для слуха
Это только плеск волны,
Но посмотри на цвет ее
И не поймешь,
Где снег, а где цветы.

День 23-й. Светило солнце, потом стало пасмурно. Говорят, что в этих местах есть опасность нападения пиратов, поэтому мы молимся богам и буддам.

День 24-й. Там же, где и вчера.

День 25-й. Корабельщики говорят: "Северный ветер нехорош" — и не отправляют корабль. Непрестанно слышатся разговоры о том, что пираты преследуют нас.

День 26-й. Не знаю, правда ли это, но говорят, что нас преследуют пираты, поэтому после полуночи гребцы налегли на весла и вывели корабль в море. По дороге нам встретилось место, где совершают прощальные подношения богам. Кормчему велели сделать подношения в виде нуса[40], и, когда нуса посыпались в сторону восхода, кормчий почтительно обратился к богам с такими молитвословиями: "Помогите сему кораблю побыстрее идти на веслах в ту сторону, куда сыплются эти нуса". Услышав это, одна девочка сочинила стихи: