Алексей Мусатов - Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.

• Название: Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.
• Автор: Алексей Мусатов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1976

В первый том Собрания сочинений А. И. Мусатова входят повести «Большая весна» и «Земля молодая».

Вступительная статья Вл. Николаева.

---

— Прошу, граждане, оследствуйте все, — попросил Ковшов, подавая Горелову тяжелые ключи от амбара. — Небывалое же воровство, редкое!.. Вот и Аграфену еще пригласите, пусть она от бедноты будет.

Горелов с понятыми осмотрели амбарную дверь, замки, пустые сусеки; потом, встав на четвереньки, все полезли под амбар.

Пелагея вновь повалилась на приступок и заголосила. Илья Ефимович больше ее не останавливал — обхватив голову руками, он сидел на бревне и прислушивался к разговору под амбаром. Но голоса звучали глухо, неясно.

Степа, Нюшка и Таня молча стояли около изгороди.

— Степа, а мне жалко дядю, — призналась сестра. — Он все утро как помешанный ходит...

— А что у него, и хлеба больше не осталось?

— Есть в ларе... Только на зиму все равно не хватит. Это ведь самое страшное, когда хлеб украдут или дом сгорит...

Степа не знал, что сказать. Подошел Филька.

— Что, колонист, радуешься, что нас обчистили? — строго спросил он.

— С какой это стати? — удивился Степа.

— А чего тогда примчался? И вот Нюшка еще! Спектакль вам здесь дармовой? Шли бы себе...

— А это уж наше дело! — Степа отвернулся от Фильки и увидел, что Горелов вылезает из-под амбара.

— Ах, расшиби их гром, как же ловко зерно-то выкрали! — разведя руками, заговорил Прохор Уклейкин. — Да и вор какой-то особенный пошел — смекалистый, головастый. Дверей не тронул, замков не посшибал.

— Да-а, работа чистая, — хмуро согласился Василий Хомутов. — Попользовался кто-то даровым хлебушком. Не пахал, не сеял, а урожай огреб.

Поднявшись, Илья Ефимович вопросительно посмотрел на председателя сельсовета.

— Я так думаю, дело ясное, — заговорил Горелов, как веником обмахивая портфелем мусор с пиджака. — Обидели Илью Ефимовича, ни за что наказали. Можно, пожалуй, и акт составлять... Ты как, Ветлугина?

— Ясное-то оно, ясное, — помялась Аграфена, — да вот как-то чудно́ все...

И, обернувшись к Ковшову, она спросила, сколько тот засыпал в амбар ржи.

— Да был хлебушек, — уклончиво ответил Илья Ефимович. — Все собирался излишки в заготовку сдать... Я же сознаю, хлеб нашей власти вот как нужен!

— Собирался, говоришь? — вполголоса переспросила Аграфена. — А про то не слыхал, что тебя твердым заданием обложили?

— Шутки шутишь, соседка! — Илья Ефимович отступил даже назад. — Я с Советской властью рука в руку иду, и нате — твердое задание!.. За что же обида такая?

— А ты сам кого обижал — поди, не спрашивал: каково-то им, — усмехнулась Аграфена.

— Вот ты к чему подъезжаешь! — побагровел Илья Ефимович. — Богатей Ковшов, мироед, хлеб от государства прячет, зерно в ямах гноит!

Он вдруг бросился в амбар, вынес оттуда заступ и швырнул его к ногам Аграфены:

— Копай вот! Зараз все ямы укажу... И под соломой зерно преет, и во дворе спрятано... А можешь меня и самого арестовать! Как же, уголовник, хлеб скрываю!

— Охолонись, Илья, зря горячку порешь, — остановил его Василий Хомутов. — А ты, Аграфена, не заезжай куда не следует. У человека хлеб выкрали, а ты на него напраслину возводишь.

Хомутова поддержали бабы и мужики. Они громко заговорили, что у Ковшовых несчастье, какое не доведись испытать никому, человека надо пожалеть, помочь всем миром, а не травить ему душу.

— Сердца у тебя нет! — визгливо закричала на Аграфену сноха Прохора Уклейкина. — Илья Ефимович тебя по-соседски в любой час готов выручить, а ты ему вон чем платишь!

Аграфена растерянно подалась назад и посмотрела на старика Прохора. Но тот сделал вид, что ничего особенного не происходит, и, присев на корточки, продолжал заглядывать под амбар.

— Цыц вы, галки перед дождем! — прикрикнул на расшумевшихся женщин Василий Хомутов и обратился к Горелову: — Чего там тянуть, председатель! Пиши акт о краже. Свидетелей полно, все подпишемся...

Горелов пригласил Илью Ефимовича и понятых пройти с ним в сельсовет.

Толпа у амбара поредела.

Аграфена, приотстав, нерешительно брела вслед за понятыми. Ее догнала Нюшка и потянула за рукав:

— Мамка, и ты подпишешься?

Аграфена оглянулась по сторонам и шепотом спросила дочь:

— Ты ночью ничего не слышала? На улицу не выходила?

— Нет, спала я... — призналась Нюшка.

— Вот и я как убитая, — сказала мать. — Ох, дочка, не знаю, что и делать! Темно что-то с этим хлебом.

К ней подошел Прохор Уклейкин:

— Пойдем, Аграфена... Надо же по совести жить! Такая беда у человека...

Вздохнув, Аграфена поплелась за Прохором.

ПРОПАЛ МИТЯ

В этот день Митя Горелов не пришел в школу. Первой это заметила Таня — она сидела с Митей за одной партой.

Вначале Митино исчезновение не очень обеспокоило Таню. Она знала, что у Мити хлопот полон рот: надо нарубить дров, приготовить обед, накормить Серегу, убрать избу, — и мальчик нередко опаздывал на первый урок.

Но прошел второй час занятий, третий, начался последний урок, а Мити все не было.

Получив от Георгия Ильича, преподавателя математики, отметку в журнале «пос», что значило «посредственно», и едва досидев до конца урока, сердитая и перепачканная мелом, Таня побежала к Гореловым.

На калитке висел замок. Девочка потрогала холодный железный пробой и не знала, что подумать.

Старуха соседка сказала Тане, что председатель еще утром уехал в город.

— И Серега с Митей с ним? — спросила Таня.

— Зачем же ребят баловать? Тихон Кузьмич этого не любит! — Старуха пожевала сухими, бесцветными губами и объяснила, что Серегу с Митькой отец вчера вечером отправил к тетке Матрене Осьмухиной. А вот где Митька сейчас, она не знает. Наверно, убежал на Торбеево озеро за карасями, он давно туда собирался.

Таня разобиделась еще больше. Хорош дружок! Ничего не сказав, ушел на рыбалку и даже тетрадь с задачками не вернул. Получай тут из-за него от учителей «посы» да строгие замечания!

На другой день Митина половина парты опять оказалась пустой.

«Карась несчастный!» — в сердцах подумала Таня и решила обо всем рассказать Степе — пусть тот приберет его к рукам. Но тут девочка вдруг представила себе, как рыболов Митька сваливается с берега в воду, долго барахтается в ледяной воде, кричит истошным голосом, и никто у пустынного Торбеева озера его не слышит.

Таня так живо нарисовала себе эту картину, что даже вздрогнула и не заметила, как вскрикнула: «Ой!»

Все обернулись и понимающе хихикнули: опять Мишка Охапкин колется булавкой.

Федор Иванович Савин, объяснявший ученикам правописание гласных, подошел к рослому, веснушчатому Охапкину, что сидел позади Тани, и потребовал сдать «колющее» оружие.

Охапкин, недоумевая, заморгал глазами, но, зная непреклонный нрав директора, покорно выложил на парту новенькую английскую булавку.

— Федор Иваныч, он не кололся, — покраснев, призналась Таня. — Это я просто так ойкнула.

— Очень хорошо! — Савин склонил голову набок. — Один «просто так» носит в школу булавки, другая «просто так» вскрикивает на уроках. У вас, я вижу, есть что-то общее. А раз так, пожалуйте вместе в коридор.

Охапкин и Таня вышли из класса.

— Дура! — мрачно сказал Охапкин. — Я тебя еще не уколол, только на третьем уроке собирался. А ты — ой!

На глазах у Тани выступили слезы:

— Закричишь тут... А если человек тонет?

— Какой человек? Где? — всполошился Охапкин.

Но Таня только отмахнулась от него и в перемену рассказала о Митином исчезновении Степе и его приятелям.

— Вот хитрюга! Один ушел! — с досадой вскрикнул Шурка. — Вместе же собирались... А карасей, ребята, в Торбеевом озере — как в праздник мяса во щах! Жирные, ленивые, только выгребай из тины.

— А озеро холодное. В нем, говорят, и дна не достанешь, — вслух раздумывала Таня. — И людей кругом — никого...

— Ну и что? — спросил Степа.

— А вот и то. Митя уже второй день пропадает.

— Ништо ему, Дубленому! — беззаботно махнул рукой Шурка. — Митяй — он такой: в огне не горит и в воде не тонет.

— Доведись тебе два дня на озере пропадать, — с обидой сказала Таня, — что б тогда отец с матерью подумали? — Она вдруг шмыгнула носом и отвернулась, — Караси вы... жирные да ленивые! Вот вы кто!

Мальчишки неловко потоптались на месте. Таня — это не Нюшка, которая за словом в карман не полезет, и если уж она обругала их жирными да ленивыми карасями, значит, действительно с Митей неладно.

— В самом деле, как бы Митька не того... — заметил Афоня.

— А ты не каркай! — нахмурился Степа. — Вот соберемся и двинем на Торбеево озеро... Мешок бы только не забыть— Митьке рыбу нести поможем. — И он искоса поглядел на сестренку: она, оказывается, не такая уж тихоня.

После уроков мальчишки условились, что соберутся у школьного общежития, и разошлись по домам обедать.