Пола Сторидж - Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3

• Название: Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3
• Автор: Пола Сторидж
• Издательство: Лиесма Системс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1994
• ISBN: 5-85980-023-1

Книга является лучшим продолжением романа К. Маккалоу "Поющие в терновнике". Она повествует о полной страстей жизни Джастины и Лиона Хартгейм.

---

Взволнованный ропот пробежал между деревьями того самого парка, где по пути в кафе Джастина столь неожиданно решила немного посидеть. Казалось, деревья глубоко и печально вздохнули.

Супруги прошли к стоянке такси.

– Может быть, пойдем пешком? – неуверенно предложил Лион.

– Пешком? Хорошо. Пусть будет по-твоему… – она сделала небольшую паузу, после чего добавила: – пусть хоть один раз будет по-твоему, Лион…

Он, удивленно посмотрев на жену, поинтересовался:

– Что ты хочешь этим сказать?

Улыбнувшись, Джастина пояснила:

– Знаешь, я все чаще и чаще ловлю себя на мысли, что чересчур командую тобой…

– Вот как?

– Представь себе…

Он пожал плечами.

– Что-то не замечаю…

– Не замечаешь – и на том спасибо, – ответила она примирительно. – Ну что – пешком так пешком, мой милый…

Она взяла мужа под руку, и они зашагали в сторону своего коттеджа, утопавшего в чернильной темноте…

Следующее утро, как и предшествующее, началось для Джастины с тяжелейшей головной боли.

И вновь – мучительная процедура вставания, а затем одно и то же изо дня в день: умывальник, зубная щетка, мытье головы, фен, гудящий, как неисправная бормашина провинциального стоматолога, (а что поделаешь – надо постоянно следить за собой, если хочешь выглядеть привлекательной), кухня, кофемолка, горячий крепкий кофе (наверное, единственная утренняя радость!) Омлет из трех яиц…

А через полчаса – репетиция.

Что там у нас сегодня – «Юлий Цезарь» великого трагика?

Народные трибуны, нобили, всадники, плебеи, гладиаторы, Брут, Помпей, Каска, Цинна, Антоний, Цицерон, Капитолий, сенат и народ?

Патриции, Авентинский холм, туники, тоги или как там назывались их одежды, статуи на Капитолии, трофеи, ростральные колонны, триумфальные арки, «идущие на смерть приветствуют тебя» и прочая пыльная и давно вышедшая из употребления историческая мишура?

«Руки убийц, обагренные праведной кровью тирана Цезаря»?

Как это там:

В решеньях я неколебим, подобно
Звезде Полярной: в постоянстве ей
Нет равных среди звезд в небесной тверди.
Все небо в искрах их неисчислимых;
Пылают все они, и все сверкают,
Но лишь одна из всех их недвижима;
Так и земля населена людьми,
И все они плоть, кровь и разуменье;
Но в из числе лишь одного я знаю,
Который держится неколебимо,
Незыблемо; и человек тот – я.

Хорошо, пусть будет так…

Зайдя в зал репетиционного класса, Джастина по лицам собравшихся студентов сразу же поняла, что сегодня что-то произошло…

И притом – нечто ужасное, скверное, нечто из рук вон выходящее…

Может быть даже – непоправимое.

Она, не оборачиваясь, сняла с себя плащ и, повесив его на крючок, как ни в чем не бывало произнесла:

– Доброе утро…

В ответ послышалось очень сдержанное:

– Здравствуйте, миссис Хартгейм…

Она, перевесив через плечо сумку, последовала по ступенькам наверх.

Студенты пошли за ней – но, как ей показалось – как-то понуро и даже нехотя…

Усевшись на свое привычное место в середине зрительского зала Джастина, улыбнулась и спокойным голосом попыталась растопить лед:

– Ну, приступим…

Студенты почему-то отвернулись. Пересчитав глазами собравшихся, Джастина растерянно спросила:

– Кстати, а почему не видно Гарри Макалистера и Мери Сноупс?

Студенты молчали – и это молчание чрезвычайно смутило Джастину.

Наконец Фредди, тот самый, который на прошлом занятии так бойко спорил с ней о судьбах Ольстера, сейчас с некоторым смущением выдавил из себя:

– Миссис Хартгейм, как – а разве вы ничего не знаете?

У Джастины сразу перехватило дыхание – ее охватило острое предчувствие беды – страшной, непоправимой…

Стараясь держаться как можно спокойнее, она спросила:

– Что-то случилось?

– Да, – замогильным голосом произнес Фредди. – Случилось…

– Мистер Кроуфорд, прошу вас… Сэр, – она немного повысила голос, – потрудитесь же наконец объяснить, что произошло…

– Они погибли…

Перед глазами Джастины поплыли огромные фиолетовые круги. Погибли?

Гарри и Мери погибли?

Что за чушь?

Где они могли погибнуть?

Ведь она сама вчера разговаривала с ними, и даже наставляла Гарри, как следует читать монолог Цезаря, а затем отпустила его и Мери – им для чего-то понадобилось съездить в Лондон…

Кажется, Мери говорила, что к доктору… Они поехали в Лондон и просто задержались там… Или же решили разыграть своих товарищей – кто не знает этих студенческих розыгрышей!

Нет, наверное, это всего лишь недоразумение…

Этого просто не может быть! Облизав пересохшие от волнения губы, она повторила вслух свою мысль, но очень тихо:

– Этого не может быть…

– Тем не менее, это действительно так, – сухо ответил Фредди.

Джастине в этот момент показалось, что голос его прозвучал очень жестко.

– То есть…

– Миссис Хартгейм, скажите, пожалуйста – вы смотрели вчера программу вечерних теленовостей? – спросил Фредди.

Она на какое-то мгновение задумалась, после чего вспомнила:

– Кажется, да…

– Тогда, значит, вы наверняка знаете о том страшном взрыве в одном из пабов в районе стадиона «Уэмбли»?

Джастина всплеснула руками и стала тихо оседать вниз – если бы кто-то из студентов вовремя не подставил ей стул, она бы свалилась на пол.

Некоторое время она с отрешенным видом смотрела в пространство перед собой.

Студенты, расположившись полукругом, напряженно молчали.

Затем Джастина спросила:

– Как это произошло?

– Они были, если не ошибаюсь, у врача, и ехали на мотороллере в сторону Южного вокзала, – начал Фредди, – к несчастью, их путь лежал через район, прилегающий к «Уэмбли»… Там в связи с футбольным матчем образовался затор, автомобили не пускали, но они очень спешили, и их почему-то пропустили… Уж не знаю – почему именно для них сделали исключение… Потом они каким-то образом очутились в этом проклятом пабе…

– Как? – едва уловимым шепотом переспросила Джастина. – В том самом пабе, в котором и…

– В том самом…

Как ни тихо был задан этот вопрос, однако Фредди расслышал его.

– Как?

– Да…

– Это не важно… Теперь – не важно, – Фредди сделал ударение на слове «теперь». – Для них это теперь уже не важно…

– Что с ними?

– Они погибли, – произнес Фредди тихо и отвернулся к окну.

– Может быть, это ошибка? – спросила Джастина с надеждой в голосе.

Фредди покачал головой.

– Нет, ошибки тут быть не может… Трупы Гарри и Мери опознали их родители… А мне, как приятелю и соседу Гарри, позвонили сегодня рано утром… нет, ошибки быть не может – я разговаривал с его отцом…

Пока Фредди говорил, в мозгу Джастины почему-то назойливо вертелась фраза шекспировского героя из их спектакля:

– Мы кажемся кровавы и жестоки —
Как наши руки и деянье наше;
Но ты ведь видишь только наши руки,
Деяние кровавое их видишь,
А не сердца, что полны состраданья.
Лишь состраданье к общим бедам Рима —
Огонь мертвит огонь, а жалость – жалость…

Она встряхнула головой, словно стремясь отогнать таким образом назойливую цитату.

Фредди пристально смотрел на нее.

– Известно, что их убили ирландские «ультра», – произнес он.

Джастине показалось, что фраза эта была произнесена Фредди Кроуфордом таким тоном, будто бы она лично имеет какое-то отношение к этой трагедии.

Да, она ирландка, и ее отец с гордостью носил фамилию О'Нил…

И Дрохеда, между прочим, названа так в честь одноименного ирландского города.

Она ирландка, она родилась ирландкой – пусть и не в стране, герб которой – золотая лира на зеленом поле,[4] а в австралийской Дрохеде…

Но почему же она должна отвечать за террористов ИРА только потому, что и они – ирландцы?

Тот же Лион Хартгейм – немец, он даже служил в вермахте, но глупо было бы обвинять его в пособничестве нацистам…

А Фредди все так же пристально, не отрываясь, смотрел на нее…

И почему он так на нее смотрит?

Он что – подозревает ее в чем-то… В чем-то таком, нехорошем?

Нет, неужели он действительно ее в чем-то подозревает?

Отведя взгляд, Джастина только и смогла, что распорядиться:

– Сегодня занятий не будет… Завтра – тоже… Все свободны… О начале репетиций я сообщу каждому из вас по телефону…

И студийцы тихо, один за другим, стали покидать театральный репетиторий… Последним вышел Фредди.

– Всего хорошего, миссис О'Нил, – произнес он и аккуратно затворил за собой дверь…

Джастина, едва дойдя до своего дома, поднялась в спальню и в полном изнеможении рухнула на кровать.

Ее плечи сотрясали беззвучные рыдания.

Потом она неожиданно заснула тяжелым, свинцовым сном, без сновидений.

Сколько она так пролежала – час, два, десять часов?