Сенкия Сияда - В Школе Магии Зарежья

• Название: В Школе Магии Зарежья
• Автор: Сенкия Сияда
• Жанр: Юмористическая фантастика

Как продолжать нормально жить и учиться, если одноклассники провозглашают холодную войну? И на голову сыплется ворох застарелых Школьных тайн! Директор подозревает во всех прегрешениях!.. Хотя ладно, это он небезосновательно делает. Казалось бы, есть одно стратегически верное решение — затаиться и переждать грозу, тем более в городе и школе кутерьма по поводу скорой коронации Императора. Но как, как усидеть на месте, если страдаешь пытливостью ума? Одно радует ученицу магии, точнее, одна — верная подруга под боком. Но и она рано или поздно отправится на каникулы, и вот тогда-а!..

---

Я очень долго смотрела в какие-то серьезные глаза Ладмира, то и дело открывая рот, чтобы что-то сказать, но не знала, как правильно адекватно обстоятельствам выразить благодарность, а потом сбилась и перевела взгляд. И действительно — рядом журчала не очень широкая речка с каменистым дном, окаймленная густо растущими деревьями и кустарниками. Парящая высоко в небе луна превращала грани предметов в серебро. Глядя на такой мирный пейзаж, даже не скажешь, с какого ужасного водопада она берет свое начало. Водопада?

— Откуда река в подземелье? — чувствуя себя маленьким карапузом, которого удивляет устройство мира, поразилась я вслух.

— Это не подземелье. Это гора, — раздался где-то над ухом голос Аэссиниэля. Он указал рукой и я действительно поняла, что в прорехе прямо убегающего от нас русла между деревьями вижу рядом возносящуюся ввысь основательную громадину — гору, густо поросшую доведенной ночной мглой до черноты зеленью, имеющей мохнатый профиль, у подножья и перемежающуюся ее темными островками по направлению к вершине. — Это только предгорье, река берет начало с ледника и осадков, выпадающих в горах.

— Откуда вы столько знаете? Такой умный, — впечатлилась я. Мокрый как курица, но величавый как петух, Аэссиниэль кашлянул:

— Мне доводилось здесь бывать раньше, сударыня Варвара.

А я даже прослушала его объяснение, потому что, наконец, окончательно пришла в себя и оглушенно по второму кругу осматривала окрестности. Лето... ЛЕТО?! В Зарежье весна, снег не стаял, а здесь лето? Мать честная, ГДЕ МЫ?

Часть 5. Дилемма.

Что же такое время? Если никто меня об этом

не спрашивает, я знаю, что такое время; если бы я

захотел объяснить спрашивающему — нет, не знаю.

Некто Аврелий Августин

...Казалось, что нам капут... Оказалось, что не казалось.

Из откровений анонимного богатыря

Костер одиноко горел в ночной мгле, которую скопидомы-деревья берегли и лелеяли под своими кронами, словно хрупкую девушку, испросившую приюта и убежища от погони. И перебирали листиками негодующе, когда какой-нибудь нахальный лучик пытливо пробирался в этот тайный схрон.

Да, луна до нас добиралась с трудом. По ходу продвижения разыскать в лесу безопасную полянку не удалось, берег был относительно опасен и обозреваем для потенциальных врагов, поэтому оттуда мы поспешили убраться, таясь, и поэтому по тауровому решению отложив разговоры на потом. Да и не было берега как такового — зеленолистые прихватывали необжитые территории с нахальством крестьян, выжигающих площади под земледелие.

Углубившись с пару верст вглубь мрачных дебрей, эльф выдал безумно храброе (и тут не поймешь — безумное или все-таки храброе) предложение разделиться и поискать укрытие. Я не на шутку перепугалась разъединяться непонятно где и довольно непочтительно объяснила, куда ему пойти с этим предложением. После чего с исключительной алогичностью заявила, что никого никуда не отпущу, покуда не настанет утро, и мы не сможем более конкретно определиться с местонахождением и направлением движения.

В этот момент мы как раз проходили под густыми кронами широких и высоких исполинов. Территорию каждое из деревьев охватывало приличную, отчего меж стволами обозначился уютный кружок пространства. Массивные корни гибкими змеиными спинами выгибали землю, но в середине был довольно удобный пятачок почвы, где при желании можно было развести огонь, не рискуя по неосторожности сжечь тут подчистую всю округу, или слишком явно выдать себя.

Обведя взглядом приглянувшуюся территорию, я непререкаемо плюхнулась на ближайший толстый корень и слабеньким голоском заявила, что, дескать, устала и дальше никуда не пойду.

«Мудрость женщины в ее хилости» — давным-давно пыталась учить меня Тамарка женским премудростям. Тогда выходило практически безрезультатно. И, когда заканчивались иные аргументы в разномастных стычках, я неизменно пускала в ход кулаки. Подружка, глядя на меня, лишь вздыхала и закатывала под лоб глазища. Хотя после, влипая в различные совместные переделки, я что-то за ней никаких слабостей не замечала: удирала, пиналась и кусалась любезная другиня помастеровитее некоторых. Как она потом сама скомканно оправдывалась в ответ на мои ощеренные зубы — «жизнь такая диковинная штука — иногда бывает не до лирики». Но сейчас я отчего-то припомнила ту, давнюю науку, дозрела и бессознательно чувствовала, что теперь именно такой случай. Хотя как ее применять, и каким боком к больному месту прикладывать — так до конца и не поняла. Но, наверное, дремлющие лицедейские способности не упустили случая присоединить к себе такую неотшлифованную еще грань, открывающую новые горизонты для развития коварства, как женское кокетство.

Попутчики же невольно только потворствовали этому моему последнему стремлению, так как, хоть и делали это с налетом мужицкой суровости, тетешкались со мной как няньки с княжьим чадом. Поддерживали под локотки, за талию, предупреждали, куда ставить ноги. И это притом, что один был принцем, другой и вовсе правителем, а третий какой-то странной темной личностью, которую я по неведомым мне причинам считала своим другом, но, как оказалось, не знала про него почти ничего. Правда, третий шел смурной, проявлял такта меньше всех и лишь изредка перебрасывался неразборчивыми фразами с эльфом, отмечаясь в общении со мной общими бурчащими репликами. Эльф тоже шибко не светился от счастья при виде моего лица, обходясь вежливой отстраненностью. Но это и понятно, мало того, что все мы были усталы и вымотаны после купания, так он еще и наверняка гневался за то, что не дала ему умереть, попытавшись исполнить свой долг. Так что, в основном, мы пытались негромким шепотом беседовать с принцем, который как-то по-детски радовался нашему счастливому избавлению от опасности (иногда срываясь на возгласы, отчего эльф разворачивался к нам, точно воспитатель яслей, застукавший подопечных за нарушением режима тихого часа) и переживал минувшие треволнения со словами «а как мы тех» или «ух надо было остановиться и вот так сделать». Но стоило мне изобразить общую слабость или нечаянно запнуться за корень, как все они, словно того и ждали, стремительно разворачивались, готовые помочь, и, найдя меня взглядом довольно живую и почти невредимую, слегка расслаблялись. А у меня в груди что-то хорошо теплело, и я подозревала, именно так проявляет себя польщенное самолюбие.

Будучи единственной особью женского пола в нашей бригаде, я беззастенчиво распределила обязанности по собиранию дров и разжиганию костра, впрочем, мои координаторские потуги впустую сотрясали воздух — к ним не особо прислушивались. Походя отвергла робкое принцево предложение рук и плеча, заявив, что не смогу нормально отдохнуть, если меня будут волочь как мешок с награбленным добром, а я при этом буду терзаться муками совести от такой бесстыдной эксплуатации почти что монарших сил.

Аэссиниэль и Ладмир тихонько переговорили в сторонке, метнули в нашу сторону два незаметных взгляда и бесшумно растворились в стене тьмы, тотчас сомкнувшейся округ кольцом голодной волчьей стаи и в любой момент готовой наброситься, если светлячок Акимарха вдруг погаснет.

— Только вы там далеко не разбредайтесь, — негромко то ли попросила, то ли приказала, то ли посоветовала я им вслед.

Акимарх был назначен мной поджигателем, так как единственный из нас имел пилиритовый браслет и сейчас мог колдовать. Ну, поджигать за неимением дров пока было нечего, поэтому мы сиротливо присели на огрубевший извилистый корень на взгорке и подвалились друг к другу сбоку, настороженно кося глазами по сторонам: хоть и глупо, но мне казалось, что там — за границей света — кто-то наблюдает за нами. Впрочем, после рухнувших кувалдой на наши головы событий, мания преследования — пожалуй, самое безобидное из всех возможных последствий.

— Надо тут расчистить немного, что ли, — я решительно поднялась на ноги, когда мне надоело холить в себе трусость. Принц с энтузиазмом поднялся. Я заметила неподалеку небольшое поваленное деревцо и тяжко дававшимися пинками подкатила его от края ближе к центру, а принц стал сминать, перегибать и переламывать чересчур длинные стебли растений и молодого подлеска сперва возле импровизированной скамейки, но постепенно расширяя зону зачистки.

И мелкая поросль, разместившаяся на месте будущего кострища, пала жертвой его вандализма.

Вскоре мы так увлеклись, что не сразу заметили, как сбоку от непотоптанных зарослей к нам вышел Аэссиниэль с охапкой хвороста, перетянутого веревками из хитро скрученной и сплетенной травы — эльфы, что с них взять! Сухого хвороста, что надо — такой коптить не будет. Где он нашел-то столько и так быстро? Я вгляделась внимательнее. Складывалось впечатление, будто таур удачно набрел на плодовитую ветками сухостоину и бессовестно обломал ее. Хотя, глядя на бурлящий листвой многоярусный лес, я с трудом могла представить себе здесь хоть одно растение иссушенное, не зеленеющее и не тянущееся закрыть от добрых путников ночной небосвод. Даже погибшее деревцо, которое я приспособила под скамейку, уже местами начало буреть и зеленеть мхом, оживая вторично. Да и вообще, честно признаться ночью не сильно-то и разглядишь, но деревья в большинстве были какие-то незнакомые — гладкоствольные, как сосны — но не сосны, могучие, как дубы — но не дубы, а уж высокие настолько, что под ними запросто обживались деревья помельче и кустарники.