Аркадий Фидлер - Канада, пахнущая смолой

• Название: Канада, пахнущая смолой
• Автор: Аркадий Фидлер
• Жанр: Путешествия и география

Известный польский писатель и путешественник Аркадий Филлер в 1935 г. совершил на каноэ и пешком путешествие по Канаде.

Вместе со своими спутниками — охотником-поляком и двумя проводниками — индейцами — он проник далеко в глубь канадских лесов, простирающихся вокруг залива Джемс.

Пытливый натуралист, Фидлер тонко подмечает и с любовью описывает жизнь растений и животных. Его глубоко возмущает хищничество капиталистических предпринимателей — книгу пронизывает страстный призыв к охране природы, к разумному использованию ее богатств. С большой симпатией автор рассказывает о простых людях Канады — индейцах, оттесненных в самые глухие районы страны, и поляках-иммигрантах. Интересны многочисленные здскурсы в историю Канады.

---

В Валь-де-Буа нет Америки. Америка — на юге, всего в трех часах езды на автомобиле: строит небоскребы в городах с миллионным населением, прокладывает железные дороги, напрягает мысль, гудит тракторами, изматывает нервы, творит, бурлит. Но не достигает Валь-де-Буа, которое, как почти все французские поселения в Канаде, не принимает участия в американском разгоне. Здесь не испытывают головокружения. Расположен Валь-де-Буа в стороне, в абсолютной тиши. Два полюса, две парадоксальные противоположности, а между ними всего три часа езды на автомобиле.

Ближе всех к хате Станислава, у впадения Сен-Дени-крик в реку Льевр, живут три большие семьи: Такки и две семьи Кол^ ларов. Хорошие, добродушные люди, обремененные, как и все, мелкими заботами. Станислав живет с ними в полном соседском согласии. Мужчины крепкие и статные, женщины — видные. Что больше всего поражает, так это огромное число детей. В трех семьях их, пожалуй, не меньше тридцати, и поскольку усадьбы стоят довольно близко друг к другу, то они производят впечатление целой деревни. Мне трудно разобраться в этой детворе, но, вероятно, в каждой семье рождается по ребенку ежегодно.

Небывало высокая рождаемость — характерная черта французско-канадского населения. Семья в Валь-де-Буа, которая имеет всего несколько детей — семь или восемь, стыдится этого. Многочисленное потомство считается каждой здешней семьей высшим проявлением патриотизма и исполнением воли божьей; это вопрос не только биологический, но и политический.

Предполагается, что во время господства Франции в Канаду прибыло не более двадцати тысяч французов. В течение полутора веков их стало около шестидесяти тысяч. С момента захвата Канады англичанами приток колонистов из Франции почти совсем прекратился. Несмотря на это, французское население разрослось к нынешнему дню невероятно, почти до шести миллионов человек, из числа которых почти четыре миллиона остались в Канаде; остальные уехали в Соединенные Штаты.

Живя сплоченной массой в провинции Квебек, канадские французы не только защитили свой язык, невзирая на английский натиск, но и в ожесточенной борьбе завоевали равноправие; сегодня они такие же полноправные граждане, как и их английские земляки. Даже канадские банковые билеты выпускаются с надписями на двух языках. Плодовитые французы одержали решающую победу.

Хотя большинство французского населения составляет пассивное и отсталое крестьянство, но в городах существуют многочисленный рабочий класс и трудовая интеллигенция. Имеется густая сеть учебно-воспитательных заведений, средних и профессиональных школ, есть высшие учебные заведения, университеты, но прежде всего духовные семинарии.

Канадские французы принадлежат к числу вернейших чад Рима. Духовенство завладело всей жизнью народа — культурной и даже хозяйственной. Ректор ведущего французского высшего учебного заведения — Монреальского университета — священник. Священники управляют здесь заводами, входят в состав правлений предприятий, собирают налог-десятину для церкви. Зерно, посеянное кардиналом Ришелье, разрослось так буйно, что многие ворчат, намекая на сорняки…

В Валь-де-Буа могущественнейшая сила, безапелляционный судья, высший авторитет — кюре Вильмор, разумеется тоже француз. Аскетичный, беспощадный, деспотичный, он стучит кулаком по амвону и обрушивает громы на головы грешников. Такки, Коллары и все остальные со скорбными минами бьют себя в грудь. Кюре Вильмор думает за них, он их разум, их здравый смысл — их пастырь, подлинный пастырь стада.

Но в последнее время прихожане набрались смелости и по — . спорили с ним. Нашли повод. Не поставив в известность церковный совет, священник закупил стулья и заменил ими часть скамей, которые выкинул из церкви. Это слишком смелая прогрессивная идея явно пахла нововведением и ересью. Прихожане хотели и впредь сидеть на скамьях и озлились на кюре. Послали в Монреаль к епископу делегацию с жалобой на Вильмора,

И вот в Валь-де-Буа приезжает какой-то страшно веселый, по хитрый прелат и произносит проповедь о слишком длинных языках, ненужных делегациях и горячих головах. Проповедь брызжет такой непосредственной грубоватой веселостью, так нашпигована множеством остроумных, даже пикантных «погово — рок», что угрюмые лица прихожан расплываются в улыбках. Тучи рассеивается, улыбок становится'все больше, некоторые громко смеются. Когда же попик окончательно высмеял длинные языки и ненужные делегации, он кротко спрашивает: разве плохо сидеть на стульях и в таком удобном положении возно — сить хвалу господу богу? Зачем же горячиться, зачем сразу устраивать революцию? Прихожане признают, что он прав… Так кончается «скамеечная война», а кюре Вильмор восстанавливает свой авторитет и продолжает осуществлять суровую власть в приходе Валь-де-Буа.

Он снова думает за своих прихожан, остается их пастырем, голосом их совести: о, как жестоко он отчитал прихожан на последней воскресной проповеди за предосудительное забвение ими супружеских обязанностей! Какого стыда пришлось натерпеться хотя бы Терезе Коллар, когда кюре при всех спросил ее: почему, принеся на свет последнего ребенка, которому ныне уже около года, она не обещает ничего нового?

Когда глядишь на этих вялых, забитых крестьян, трудно поверить, что это те самые канадские французы, которые триста лет назад совершили столько подвигов и великих открытий.

Просто удивляешься, как с наступлением английского владычества вымерло племя славных смельчаков, а масса французского крестьянства превратилась в толпу покорных овечек со своими духовными пастырями.

Каждое утро, незадолго до восхода солнца, вокруг нашей хаты разносится звонкий птичий свист и гомон. Это задорные, умные птицы, называемые здесь blue jays или попросту канадские сойки. Появляются на краю поляны, в течение нескольких минут галдят и переругиваются, а затем скрываются в чаще на том берегу ручья. Я люблю этих юрких пичуг. Они как-то бодро, весело, с пленительным задором начинают день.

Это не только самые близкие, но и самые милые соседи.

7. РОБЕР КАВЕЛЬЕ, СЕНЬОР ДЕ ЛЯ САЛЛЬ

Coureurs des bois!4 Это были отважные удальцы — сильные, неустрашимые, привыкшие к любым трудностям, неукротимые, полные буйного задора. Пылкие и беззаботные, они всей душой любили лесные дебри, а индейских девушек брали себе в жены. Братья этих девушек помогали им добывать шкурки пушных зверьков, а когда coureurs des bois — лесные скитальцы — возвращались в поселения своих земляков на реке Св. Лаврентия, то приносили с собой целые сокровища из шкурок и волнующие рассказы о далеких озерах, сказочных реках и прекрасном безлюдном крае.

Хозяева огромных земельных владений на реке Св. Лаврентия, французские сеньоры, всей душой ненавидели лесных скитальцев и старались насильно удержать их в поселках: убыль рабочих рук в сельском хозяйстве вредила жизненным интересам сеньоров. Но тщетны были строгие декреты и преследования. Чары леса были сильнее, соблазн добыть шкурки пушных зверей неодолим.

Впрочем, не только батраки и арендаторы помещичьих земель стремились в леса. По их стопам ушел не один сын сеньора. Уходили и те, кто мечтали о великих свершениях и завоеваниях, а лесную глушь стремились наполнить новой кипучей жизнью.

Таким деятельным, отважнейшим пионером был Робер Кавелье, сеньор де ля Салль, судьба которого сложилась очень трагично. Он видел дерзостные сны и осуществил их: подарил родине страну, территория которой была в двадцать раз больше, чем сама Франция. Его любили короли, он обладал пламенным и гордым сердцем, завистники ненавидели его и в конце концов вероломно убили.

С детства Кавелье мечтал и грустил. В родном Руане грезил о далекой дикой Канаде и горящими глазами смотрел в сторону заходящего солнца. Когда на двадцать третьем году жизни детские мечты осуществились и Робер поселился на реке Св. Лаврентия вблизи Монреаля, Кавелье продолжал думать о западе и посматривал в сторону Великих озер.

Эти озера — Онтарио, Эри, Гурон — являлись в то время пределом познаний белых поселенцев о Канаде: к их берегам добирались — и то редко — наиболее смелые скупщики шкурок, а также миссионеры. А о том, что было за озерами, к западу от них, никто ничего толком не знал. Ходили только туманные слухи о безмерном богатстве земли и лесов да о какой-то огромной, загадочной реке, текущей неведомо куда и названной индейцами Миссисипи — матерью вод.

В те времена, во второй половине XVII века, еще не угасли планы открытия кратчайшего водного пути в Китай и Индию через Америку. Таинственность неведомого края и великой реки все больше привлекала беспокойную душу де ля Салля, пробуждая в нем лихорадочную тревогу. А пока в течение нескольких лет он знакомился с лесами на реке Св. Лаврентия, изучал индейские диалекты, приобретал закалку и опыт, мужал.