Илья Дворкин - Костёр в сосновом бору: Повесть и рассказы

• Название: Костёр в сосновом бору: Повесть и рассказы
• Автор: Илья Дворкин
• Жанр: Прочая детская литература

В этом сборнике переизданы самые любимые детьми повесть и рассказы писателя.

Рисунки Е.Маршаковой

---

Оказалось, один Лёшка читал.

— Эх вы, варвары, — говорит Викин папа. — Да я в ваши годы наизусть знал эту великую книгу! Или нет… не в ваши… чуть позже. Ну да ладно, чего скуксились? Вот вам, держите мушкет, развлекайтесь.

Потом он спустился вниз, и стало очень весело.

А вначале было, как всегда на днях рождения бывает, — все стеснялись, мялись, не знали, что делать.

Викин папа взял здоровенный лист фанеры и мгновенно нарисовал всех присутствующих. Да так смешно и похоже, что просто удивительно.

А Викин папа уже борьбу затеял. Прямо на полу, на толстом пушистом ковре.

Эх, куча мала!

Хохот, визг! Викин папа ворочался, как медведь, под мальчишками и девчонками и рычал страшным рыком.

Никого из родителей больше не было — полная свобода!

А когда передохнули — начался пир.

Пили лимонад и квас из старинных глиняных и оловянных кружек и закусывали пирожками с капустой. Все надели разные диковинные шляпы с перьями, Лёшка натянул громадные сапоги с отворотами, которые были почти с него ростом.

Всё было хорошо, пока Мишка Хитров не полез разглядывать старинный пистолет, висевший на стенке. Он стал ногами на батарею парового отопления, ухватился рукой за трубу-стояк и потянулся к этому длинноствольному пистолету.

Видно, батарея эта держалась очень непрочно, видно, у неё резьба, которой она к стояку укреплялась, совсем проржавела, потому что неожиданно она хрустнула, Мишка заорал благим матом, зашипела струя горячей воды, и вся комната окуталась паром.

Тонкая струя хлестала под напором и упиралась в стеллаж с книгами.

После того как Мишка заорал, прошло несколько секунд. Все растерялись и молча таращились на это безобразие.

Вдруг Викин папа вскрикнул, замахал руками и бросился к стеллажу.

— Книги, — кричит, — книги!

Он закрыл собою книги, и теперь струя упиралась ему в живот.

— Горячо, — кричит Викин папа, — уф, горячо! Варварство! А ещё двадцатый век! Горячо!

Мальчишки и девчонки перепугались, заметались совершенно бессмысленно.

А Викин папа пританцовывает на месте и кричит.

— Не слабо! — кричит. — Уф, горячо!

Первым пришёл в себя Лёшка Ребров.

Он вдруг схватил большущую ковровую подушку, пригнулся и бросился с подушкой на струю.

Как на амбразуру дота, на пулемётную очередь.

Он прижал подушку к трубе, навалился на неё, и струя исчезла — вода просто стала литься на пол.

Лёшка сразу стал мокрый и закричал:

— Уф, горячо! Вёдра тащите, — кричит, — тазы, кастрюли. Всё сюда тащите, а то будет потоп.

А пол уже здорово залило водой. Девчонки принесли из ванной два эмалированных таза, и они очень быстро наполнились.

Мишка Хитров и мальчишка-сосед их выносили и выливали прямо в ванну.

Митька схватил вторую подушку и тоже прижал рядом с Лёшкиной.

А девчонки стали гонять воду по полу тряпками.

Викин папа судорожно крутил диск телефона, громко кричал про всемирный потоп и вызывал аварийную команду.

Все были мокрющие с ног до головы, но никакой паники не наблюдалось.

Наоборот!

Все были очень серьёзные, сосредоточенные и отважные люди.

— Тряпки нужно выжимать в ведро, — кричит Мишка, — иначе вниз на соседей потечёт!

— Ведра нету! — кричит Вика.

— У нас есть! — кричит мальчишка. — Я сейчас! Мигом приволоку!

И вовсе он уже не прилизанный, а нормальный. Совершенно свой, хороший парень.

Он побежал за ведром, а потом была очень неприятная сцена. Даже писать не хочется.

Мальчишка через минуту вернулся с ведром, но за ним гналась его мама.

Она была очень большая, очень сердитая и очень атласная. В том смысле, что на ней был атласный халат, расписанный огромными розами.

— Безобразие! — кричала мама. — Ребёнок весь мокрый! Что здесь творится?! Что происходит?!

— Вы не волнуйтесь. У нас потоп! — говорит Викин папа. — Труба лопнула! Пустяковое дело!

— Немедленно домой! — кричит мама. — Николенька, ты слышишь? Или ты хочешь заболеть пневмонией, а может, и чем похуже!

— Никуда не пойду! — кричит Николенька. — Я здесь нужен! Я помогать должен!

— Нет, пойдёшь!

— Ни за что!

— Ах так! — кричит мама. — Посмотрим! И это называется днём рождения! Обливать детей! Это хулиганство!

Она схватила Николеньку за руку и поволокла к двери. Он упирался изо всех сил, но куда там! Такая здоровенная женщина! Ей бы в цирке работать с тяжестями. Она легко тащила сына и вдруг…

Вдруг он заплакал.

На секунду мама заколебалась, но потом потащила его ещё энергичнее.

— Ничего, ничего, — говорит, — успокоишься! Хулиганство! До слёз довели ребёнка!

Хлопнула дверь, и всем стало так неловко, так стало плохо, до того жалко Николеньку, Кольку, хоть реви.

И тут Вика как заплачет.

— Зачем? Ну зачем она так! Он же живой! Живой человек! Живой же, — твердит, — а она его, как тряпочного.

И папа Викин растерялся, лицо у него сделалось несчастное, он голову опустил.

— Глупость какая, — бормочет, — какая-то глупость получилась, а не праздник. Проклятая труба!

Но тут он был не прав, даром что папа и взрослый совсем человек. Праздник получился что надо.

После этого дня рождения только и начали дружить по-настоящему Митька, Лёшка, Нина, Мишка и Вика — звёздочка «Светлячки». Если б только не эта история с Николенькой…

Но ребята поручили Вике в ближайшие же дни пригласить его в садик, что возле школы. Шайбу погонять, сыграть в прятки или ещё чего сделать.

Через полчаса приехали ремонтники. Отключили отопление, всё починили и уехали. А мальчишек и девчонок похвалили, что не растерялись.

А Викин папа собрал всех ребят в кучу, всем внимательно посмотрел в лица и сказал задумчиво:

— А не такие уж варвары, — говорит, — вы ничего себе орда, подходящая. Выросли-то как! Будто грибы под тёплым дождичком.

И непонятно было, говорит он про горячую воду или в переносном смысле.

11. Доброе дело

— Слушайте! — говорит на переменке Нина Королёва. — Никаких у нас нету добрых дел. Даже обидно. Я больше без добрых дел не могу.

— И я тоже! — говорит Вика. — Мы с Ниной больше не согласны без добрых дел!

— А где же их взять? — спрашивает Лёшка.

— Ты командир, ты и придумывай, — говорит Нина.

— Да! — говорит Вика. — Вы мальчишки, вы и соображайте.

— Соображать никому не вредно, — ворчит Мишка.

— А может быть, засчитать себе тот случай с батареей? — спрашивает Митька. — Довольно доброе дело. Спасли нижних соседей от потопа.

— Тоже мне — доброе дело, — фыркает Нина, — это просто дело, а не доброе. Мы с аварией боролись.

— Всё равно что с разъярённой стихией, — говорит Вика.

— Я вчера шляпу догнал, — неуверенно говорит Мишка, — с одного очень толстого человека шляпу ветром сорвало, и она прямо по улице — колесом. По улице Маяковского. Очень толстому человеку ни за что бы её не догнать, если б не я.

— Нет. Это не годится, — решительно говорит Нина.

— А я три дня назад помогал маме книжную полку пылесосить, — говорит Митька.

— Ты бы ещё засчитал себе позавчерашнее обувание ботинок, — усмехается Вика.

— А я брата каждый день в детский сад отвожу, — говорит Лёшка.

— И это не годится. И ещё я сама видела, как ты ему шалабанов по макушке нащёлкал, — говорит Нина.

— Так ведь за дело! — кричит Лёшка. — Он мои домашние тапочки к полу приклеил! Клеем БФ. Еле отодрал.

— Всё равно маленьких бить нельзя.

— Ну, тогда я не знаю, — говорит Лёшка. — Просто не могу своего ума приложить! Давайте все вместе думать.

— Давайте, — говорят все.

И все стали думать. И оказалось, что придумать настоящее Доброе Дело очень непростая штука.

12. Про прадеда

Когда надоедало играть в пятнашки, и в прятки, и шайбу гонять, и мяч, и бадминтон, ребята говорили Митьке:

— А теперь расскажи нам про деда.

Вообще-то Митьке он прадед, это Митькиному отцу он дед. Он так его и называет — дед. И очень его любит.

И Митька так называет. И тоже очень любит, потому что дед замечательный и удивительный человек. Пожалуй, ни у кого во всей школе такого деда нету.

Он живёт на берегу Чёрного моря, в красивом городе Сухуми. Это уже кое-что значит.

Но только это маленький пустяк по сравнению со всем остальным.

Дед такой огромный, сильный и весёлый — даже не верится, что он уже совсем старый человек. Ему целых семьдесят пять лет!

Представить даже трудно!

Дед умеет делать всё на свете!

Митькин папа говорит, что дед всему его научил: и плавать, и грести, и под парусом ходить, и доски строгать, и забивать гвозди, и шашлык настоящий жарить, и… даже трудно всё перечислить.