Майя Луговская - Проливной дождь

• Название: Проливной дождь
• Автор: Майя Луговская
• Издательство: Современник
• Жанр: Проза
• Год: 1979

Рассказ московской поэтессы и писательницы Майи Леонидовны Луговской (прозу подписывала девичьей фамилией — Быкова Елена) (1914-1993).

---

«Очень хорошо, — думает Борис, — трепалась, трепалась и удостоилась на свалке жить, на нарах спать». Наташин рассказ вызвал в нём только раздражение против Тамарки. Для себя он решил больше с ней никогда не встречаться, но и отряду не видать Тамаркиных оладий.

Начал он с Валерия.

— Зачем нам тащиться к такому сброду?

Валерий поначалу отнёсся довольно безразлично:

— Как они хотят. Что тут такаго особенного, можно и заехать. Я, лично, не возражаю. — Он весь этот день был очень занят, составлял для Москвы месячный отчёт, и было ему ни до кого и ни до чего. А Наташа услышала, как Валерий прореагировал, и просияла.

Тогда Борис решил действовать через Марину. Как к ней подъехать, он себе ясно представлял. Он высказал Марине своё мнение о дружбе Наташи с Никандровной. Наташа, мол, хочет показать, что она не глупее Марины, хоть и не кандидат наук, только студентка, а вот с Никандровной у неё больше общего в интересах.

Конечно, это не могло не подействовать на Марину, тем более, что совпало с её собственным ощущением этой дружбы, и Борис это понимал. Вероника Никандровна не нравилась Марине. Прекрасный специалист, больше сотни печатных работ, конечно, ей нельзя отказать в образованности. Но не нравилась она Марине своей независимостью и тем, что даже с Борисом, простым шофёром, ей интересней было общаться, чем с ней, Мариной. А Марина и музыку знает, не как-нибудь, а профессионально, музыкальное училище окончила, и в литературе, и в живописи разбирается, и по театрам ходит. У Марины на всё хватает времени, все даже удивляются. Даром она его не тратит. Вот она, Марина, в посёлок знакомиться со случайными людьми не пошла бы. Делать ей там нечего. Ехать туда всем отрядом — значит не уважать себя. В назначенный день у Валерия не было намерения заезжать в посёлок после маршрута.

— Но как же так? — сказала Наташа. — Мы же обещали. Ты согласился. Нас будут ждать, готовиться. Что случилось, Валерий? Почему это ты вдруг возражаешь?

— Нечего нам делать в этой кампании. Личного приглашения не получал. И довольно об этом.

Сказал, как пощёчину залепил. Ничего она ему не ответила, только глазами прожгла, отвернулась и пошла к себе. Борису даже совестно стало: оказывается, вот как на Валерия она реагирует, всем сердцем.

— В таком случае, — Вероника Никандровна даже закурила, — вы считаете, что мне прилично будет проехать мимо посёлка?

Борис понимает, что неприлично. Понимает, что сам всё сделал, чтобы расстроить их планы. Но у него-то ведь другие отношения с Тамаркой! И чтобы как-то всё же сгладить свою вину, он предложил Валерию ехать не мимо посёлка, а в объезд. И пусть они там думают, что отряд сегодня в маршрут вообще не поехал. Валерий промолчал, но Марина резко возразила:

— Что за глупости? У нас маршрут, а не игра в прятки. Какое нам дело, кто там и что там будет думать.

Наконец тронулись. Солнце уже встало, иней растопило, трава мокрая блестит, и над каждой росинкой радуга. Мимо посёлка Борис лихо газанул и вообще довольно быстро довёз отряд до места. Конечно, в обязанности шофёра не входило сопровождать отряд по тайге во время маршрута, следовать с ними пешим ходом к пунктам отбора проб. Его дело лишь вести машину. Довёз отряд — можно спокойно отдыхать, читать, либо загорать, что хочешь. Но Борису бывало как-то и не совсем удобно прохлаждаться, когда все тащатся в маршрут, волокут на себе тяжёлые рюкзаки с пробами, приборами, особенно Никандровна, хоть и жилистая, но пожилая, надо помочь. И чего только она ему не рассказывает и не показывает по своей работе: и как выращивает на разных питательных средах колонии бактерий, изучает их виды, а по видам устанавливает металлы. Борис ей помогает в опытах, когда делать нечего.

На этот раз он тоже пошёл со всеми. Ходили они, ходили, солнце печёт, жарища. На каждом намеченном участке останавливаются, пробы отбирают: и почвы, и воду из родников, и растительность всякую, мох и всё такое, что по земле стелется. И мешочки у них, и склянки, и пробирки. Всё записывается, этикетки на всё это наклеиваются. В общем работы хватает. На пяти точках пробы отобрали, все исследования нужные провели, а исходили уж наверняка километров тридцать, если не больше, у Бориса ноги гудят, нет такой привычки, как у них, но и они, видать, тоже здорово устали, еле тащатся. Одной Марине хоть бы что, легко шагает, тренированная, чёрт, ноги у неё длиннющие, а сапоги, болотные, по пояс, это ещё больше их подчёркивает, и сама длиннющая, тонкая-претонкая, живот к позвонку прирос. Идёт с Валерием, он за ней еле поспевает, губы всё облизывает, а она на научные темы рассуждает:

— Самое плохое, — говорит ему, — доделывать и переделывать. Диссертацию надо сразу защищать. Потому что ни конца ни края в работе не бывает. Точку надо ставить смело. Может, я ещё подумаю, и оппонентом соглашусь вашим быть. Как знать? Вот утвердят меня доцентом…

Валерий ничего не ответил, только кулаком подбородок потёр: видать, понравилось предложение.

Наташа с Никандровной идут и над каждым ручьём, над каждым озерком останавливаются.

— Борис, вы только поглядите, какие удивительные цветы! Это лиана. Видите, какое изящество, изыск. Так вот такая прелесть обовьёт это несчастное дерево своей красотой, оплетёт, запутает и загубит, все соки из него вытянет, — Никандровна ему объясняет. А Борис думает: вот Валерия красотой не оплетёшь, не таков, вроде бы любовь его не увлекает, человек он спокойный, расчётливый…

Отобрали пробы ещё на одной точке, хоть и устали, уже шесть проб, а им всё мало, хотят ещё. Тут Борис Валерию намекает, что живот уже подвело, что из еды с собой взяли, съедено. Пора бы возвращаться. И до машины ведь ещё сколько тащиться. Уговорил. Оборудование они своё сложили. Только собрались идти — туча налетела. Дождь пошёл.

Думали — пустяки, под лиственницами переждём. Выбрали погуще крону, наверняка дождь ненадолго. А он всё сильней да сильней. И никто не ожидал, такая чудесная полгода была. Но льёт и льёт. А у них с собой ни палатки, ни брезента. Кто это всё потащит в однодневный маршрут?..

Лиственница уже не защищала, дождь всё хлеще и хлеще. Промокли все хоть отжимай. Борис говорит:

— Может, плюнем, пережидать не будем? К машине пойдём? Меня вовсю уже трясёт, в ходьбе хоть потеплее.

Но Валерий не согласен:

— Под таким дождём далеко не уйдёшь. Надо переждать.

Тучи нависли, откуда только набежали, потемнело, и дождь стеной. У Наташи зуб на зуб не попадает, дрожит, а Никандровна заметно повеселела. Валерий всё старается Марину от дождя собой загородить. Куртку снял, на неё набросил.

Борис не выдержал, к Наташе шагнул, решил встать хоть поплотнее. А она ему шепчет:

— Я ведь знаю, это ты во всём виноват. А сейчас бы самое время поесть да погреться. Ведь там для нас оладьи напекли…

Дождь без просвета. Похолодало. В сапоги заливает вода, а ноги мокрые в тайге хуже всего. Даже Марину, на что крепкая, и то забрало, нос посинел, с косичек капает и волосы стали реденькие, как облизанные.

Тут своё слово Вероника Никандровна возьми да и скажи.

— Валерий, вы отвечаете за отряд. Иного выхода нет — скорее к машине и отогреваться к буровикам. Подходящая или неподходящая там для вас компания, это всё ерунда. Все заболеем, сорвётся работа. Вот о чём надо думать. Я иду к машине. Наташа, пошли!

Делать ему ничего не оставалось, как согласиться. Марина тоже промолчала. А что тут можно возразить. В лагере ничего не ждало, только что мокрые палатки, да и костёр под дождём не очень-то ещё разожжёшь.

Шлёпали к машине невесело. Земля обмякла в кисель, шли как по болоту, снизу вода, сверху вода. У Бориса не то чтобы джинсы — трусы промокли. Свою неудачу с гостями он проглотил — понимал, что решение принято правильное. Шлёпали они, шлёпали, наконец дотащились.

Машину Борис подогнал аккурат к самому Тамаркиному домишку. Дождь, видать, зарядил надолго, все стёкла ей промывает.

Она машину услыхала и дверь нараспашку. Плащ на голову накинула, в дверях стоит, ждёт. Из машины все вылазят, а с них вода ручьями, как из водосточной трубы. Тент на машине, одно название, дождь под ним всех захлестал, как избитые выходили. Одна Наташа ничего, в кабину её Борис с собой посадил, Никандровна в её пользу отказалась. Валерия так забрало, что совсем поник.

Вошли в дом. И уж тут Тамарка не растерялаеь, оперативность проявляет, всем мохнатые полотенца суёт, новые, нестираные.

— Вытирайтесь, сушитесь. Надо водочкой протереться, чтоб не простудиться. Водочка есть… Муж, затапливай скорей печку.

Борис себя в руки взял (а что ты будешь делать?), профессия его к тому же выдержке научила.

Её Божан тоже всех приветливо встречает:

— Заходите, заходите. Ну и промокли! Скидайте скорей одежду. Тамарочка, женщинам халатики бы надо дать. Как же вы это так, бедные?.. — Борису и Валерию подаёт рубахи фланелевые. — Вы не стесняйтесь, переодевайтесь в мои, сейчас печь разожгу, ваши сушить будем.