Лейн Робинс - Маледикт

• Название: Маледикт
• Автор: Лейн Робинс
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Харвест
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-050719-1, 978-5-403-00648-4, 978-985-16-6808-9

Сами всесильные боги не знают жалости к человеку, разрушившему любовь и втоптавшему в грязь человеческую жизнь…

Об этом забыл граф Ласт, насильно вынудивший своего сына Януса покинуть простолюдинку Миранду.

На помощь девушке пришла сама богиня любви и мести — Чернокрылая Ани, поклявшаяся помочь ей вернуть возлюбленного и жестоко покарать его отца. Отныне Миранда жива лишь ненавистью — да надеждой. Переодевшись в мужское платье, она под именем юного рыцаря Маледикта прибывает ко двору — и, ведомая безжалостной волей Чернокрылой Ани, начинает мстить. Однако она еще не знает, сколь дорогую цену приходится платить за помощь богов — и сколь нелегко будет расторгнуть опасную сделку…

---

— Вы считаете его утонченным? — удивленно спросил Джилли, вспоминая крепко сжимающую меч руку мальчика, упрямое, сопротивление действию снадобья в вине. От этих мыслей у него по спине побежали мурашки. Ворнатти еще убедится: мальчишка не будет столь сговорчив, как городские шлюхи, которых он имел обыкновение приводить домой.

Барон рассмеялся — по-звериному хрипло.

— Может быть, и нет. И все же я намерен держать его здесь.

— Он не собака, — возразил Джилли. — Людей нельзя держать.

— Но ведь тебя я до сих пор держал, правда? — усмехнулся Ворнатти. — Нашел тебя, ты мне понравился, и я забрал тебя к себе домой. И с тех пор ты здесь живешь.

— Вы купили меня, — проговорил Джилли, наблюдая, как гаснут красные угли в очаге. Скоро в комнату вползет стужа.

— А что мне мешает купить его? Кто знает, на что он согласится за еду и тепло? — Ворнатти задумчиво погладил меховое покрывало.

— Что вы станете с ним делать?

— Ты видел его лицо и фигуру — и спрашиваешь? Не суетись, твоего места здесь он не займет, — произнес Ворнатти, растянув губы в злорадной усмешке. — Я выдрессировал тебя как следует.

— Стало быть, очередной любимец? — вспыхнул Джилли.

Ворнатти со вздохом закрыл глаза.

— Тебе известно мое отношение к Ласту. Неужели ты думаешь, что я стану прогонять мальчишку, когда его желания столь сходны с моими?

Джилли перестал расправлять складки полога и, потрясенный, опустился на кровать.

— Вы замышляете измену… — Джилли умолк, почувствовав, как пальцы Ворнатти сжали его ногу, заметив злорадные огоньки в темных немигающих глазах хозяина.

— Замышляю? Ничего подобного. Если я помогаю голодному мальчику — это называется благотворительность. Если я предоставляю ему информацию — это обучение. Я лишь ввожу в игру новую фигуру.

2

Яркий дневной свет, пробившись в комнату сквозь тяжелые задернутые шторы, разбудил Джилли, разогнал знакомый сон, ставший кошмаром. Джилли с трудом высвободился из кокона белья, дрожа от его клейких объятий, непреодолимо напоминающих о погребении. По обыкновению сон Джилли был глубок и мрачен. Джилли оказался среди гробниц пяти мертвых богов. Знакомое видение: гробы под белыми саванами, просторная комната, пропахшая вековой пылью и тем особенным запахом, который сопутствует гниющим предметам роскоши. По мере приближения Джилли резьба проступала сквозь колышущуюся ткань саванов, являя картины и символы, которые были доступны молодому человеку лишь во сне, — великие имена: Баксит, Ани, Нага, Эспит, Хаит.

Знакомо, и все же… Легкая рябь прошелестела по безмолвному мавзолею, как будто через него пробежало нечто, вздымая вихрь из воздуха, и замерло в тенях гробов, затаив дыхание, готовясь заговорить. Внезапно все существо Джилли пронзила одна-единственная мысль, холодящая душу словно ледяная вода: что если он слышал Самих богов? Отголоски Их последних слов?

Ощущение опасности вытолкнуло Джилли из сна, он проснулся, тяжело хватая ртом воздух. Даже сами сны о мертвых богах — вещь по меньшей мере рискованная, и мало кому из смертных дано было вынести звучание Их речи. Некогда мать Джилли сокрушалась, что он родился в недобрый час, уверяя, что подобные сны могли означать уготованную для него долю медиума. Теперь боги покинули мир, и судьба Джилли привела его не к созерцательному существованию, но к существованию в качестве приживальщика Ворнатти.

Безмолвие дня разорвал дрожащий стон — плач терзаемого дерева; у Джилли перехватило дух: он пытался распознать в звуке тот, что не услышал во сне. Эхо выламываемой древесины — или сдвигаемого гроба? Наконец возобладал здравый смысл: его комната попросту находилась по соседству с узилищем мальчика. Джилли слышал всего-навсего попытки мальчишки найти выход из клетки. Он вскочил с кровати, перепрыгнув ступеньки, и торопливо отдернул шторы.

Пожилая женщина, исполнявшая обязанности экономки, уже закончила хлопотать по хозяйству. Дрова были уложены в очаге, но огонь еще не разведен; утренний чай и поджаристый хлебец на подносе совсем остыли. Джилли вздохнул. Старуха умела выказать свое неодобрение. Ворнатти жил, соблюдая привычки обитателя большого города: поздно ложился, еще позже вставал. Хотя Хрисанта работала у барона за жалованье, она не собиралась делать никаких уступок. Поднос с чаем ждал с рассвета, выставленный много часов назад. Джилли не встречал утра с тех самых пор, как начал сопровождать Ворнатти в его выходах в свет и возвращаться домой в мертвенных предрассветных сумерках. В последний раз он проснулся на заре еще до того, как барон появился в его жизни — проснулся на ферме, на рваных простынях, зажатый между двумя своими братьями, что были ему ближе других по возрасту.

Джилли одним глотком осушил чашку. Холодный и перестоявший чай вовсе не успокоил его нервы. В который раз Джилли подумал, не уволить ли Хрисанту. Он сделал бы это в мгновение ока, если бы не дурная репутация Ворнатти, не позволявшая нанять квалифицированную прислугу. Деревенские слуги боялись барона. Репутация для них была единственным достоянием — а о доме Ворнатти все время ходили злые сплетни. Юноше или девушке, что прежде работали у барона, везде отказывали. От этой мысли Джилли поежился: в конце концов, Ворнатти — старик, а он сам еще молод. Что ему придется делать, когда смерть все же возьмет верх над бароном?

Тем не менее скандалы хотя и затрудняли ведение хозяйства в доме, укрепляли его позиции при королевском дворе. Одной из не самых приятных обязанностей Джилли, когда Ворнатти соглашался отпустить его в город, было вынюхивать и подслушивать последние сплетни, едва зарождающийся шепот о том, чего никто еще не знал. Барон использовал собранную информацию, чтобы сохранять свой вес в политической игре. Обмен данными и внушительное наследство превращали Ворнатти из ненавидимого всеми, скрывающегося регента Итаруса в желанного гостя при дворе Антира.

Еще более протяжный, леденящий душу стон заставил Джилли вернуться мыслями к тому, чего он так старательно избегал. К мальчишке.

Ворнатти наверняка спал, все еще под действием элизии и алкоголя; так что Джилли самому предстояло позаботиться об удивительном госте. Он налил еще одну чашку чая и взял поднос. Прошлой ночью именно голод заставил мальчика сдаться. Наверняка он по-прежнему голоден.

Внутри комнаты все замерло. Джилли поставил поднос и прислушался. Ни звука. Он выудил ключ и осторожно вставил его в замочную скважину. Защелка неохотно подалась. Джилли толкнул дверь, но та не шелохнулась.

Тогда, навалившись на дверь, он принялся давить со всей своей недюжинной силой. Дверь приоткрылась на самую малость. Раздался душераздирающий скрежет сдвигаемой мебели. Джилли попытался вглядеться через образовавшуюся щель в темноту комнаты — и тут же отпрянул: из двери плавно высунулся, лениво блеснув, клинок.

— Так ты забаррикадировал дверь, — заключил Джилли.

— Узник тоже может оказывать сопротивление, — с тихой яростью в голосе произнес юноша.

Джилли сделал глубокий вдох; плечи его поднялись и опустились.

— А я тут тебе чаю с тостом принес. — Джилли не мог скрыть раздражения в голосе. За ночь он успел позабыть о несговорчивости и упрямстве мальчишки. Неужели он впрямь ожидал, что юнец будет покорно сидеть и ждать, скажет «спасибо» за то, что его наконец выпустили, и с радостью согласится помогать ему развлекать Ворнатти всю долгую зиму? Джилли мысленно клял себя: ведь именно этого он и ждал, думая лишь о голоде и очевидной бедности мальчишки и сбросив со счетов его гордость.

— Не можешь же ты сидеть там вечно, — заметил Джилли. Он плавно опустился на покрытый изысканными изразцами пол и в ожидании ответа принялся водить указательным пальцем по лиственным, зеленым с золотом, узорам. Единственное, что тут может помочь, — терпение, думал Джилли. Нужно быть не менее терпеливым, чем с Ворнатти в приступе самых дурных капризов. И еще — осторожным. Джилли позаботился о том, чтобы оказаться вне досягаемости меча.

Из-за двери донесся едва слышный звук — жалобный животный стон изголодавшегося организма.

— Если не выйдешь, то проголодаешься еще сильнее. Ты слишком худ, чтобы позволять себе пропускать завтраки.

— Я проживу как минимум неделю на мышах, которых вы тут развели. Буду раскалывать им головы, выпивать кровь и жевать плоть. А потом, когда не останется мяса, начну грызть их хвосты и лапы. Так что, пожалуй, и две недели протяну без вашей помощи.

Джилли едва сдержал непрошеную улыбку: проявление такого упорства в мальчишке даже восхищало.

— И ты станешь тупить это лезвие о мышей? Не стоит. Давай выходи, — увещевал Джилли. — Выпей чаю с тостиком. Посмотрим, что старушка Хрисанта оставила нам в жаровнях. Нет никакой необходимости баррикадировать дверь.