Аркадий Фидлер - Белый ягуар - вождь араваков. Трилогия

• Название: Белый ягуар - вождь араваков. Трилогия
• Автор: Аркадий Фидлер
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

В трилогии («Остров Робинзона», «Ориноко», «Белый Ягуар») польского писателя и путешественника Аркадия Фидлера рассказывается о судьбе потомка польских переселенцев, который, спасаясь от гнева английских лордов, бежит из Северной Америки и попадает на необитаемый остров Карибского моря, а затем в племя южноамериканских индейцев-араваков и возглавляет их борьбу против испанских, английских и голландских завоевателей. Автор остро разоблачает их «цивилизаторскую» миссию. Время действия трилогии — начало XVIII столетия. Издание рассчитано на массового читателя.

---

Стремясь усилить среди карибов панику и не дать им прийти в себя, наши стали выкрикивать, как некий боевой клич: «Белый Ягуар!», и когда клич этот загремел со всех сторон: и со стороны леса, и от ручья, — звучало это впечатляюще и грозно, словно смертный приговор доселе непобедимым карибским воинам. Да, так оно и было. Правда, то одному, то другому карибу в суматохе удавалось достичь какого-нибудь аравака или варраула и пронзить его навылет копьем, но случалось это редко и притом неизбежно завершалось гибелью кариба.

Часть молодых и здоровых карибок мы задержали, имея в виду использовать их для переноски добытого оружия. Этим занимались Уаки и половина его отряда на восточной окраине деревни, там, где проходила тропа, ведущая на плантацию Бленхейм. Чтобы пленницы не разбежались, правые руки их привязывали к общей веревке. Когда девушек набралось около двадцати, я подошел и спросил, все ли они карибки.

— Все, все, — нехотя откликнулись женщины.

— А я — нет, я-не карибка! — громко выкрикнула одна.

Я велел ей выйти из толпы. Оказалось, это была аравакская девушка с берегов Померуна.

— Как ты сюда попала? — спросил я по-аравакски.

— Меня похитили…

— Когда это было?

— Два года назад.

— Ты хочешь вернуться домой, на Померун?

— Конечно!

— Стань тогда в сторону, да смотри, чтобы тебя не связали вместе с карибками. А больше здесь нет чужих?

Среди задержанных оказалась еще одна девушка из другого племени — макуши. Ее тоже освободили, и она присоединилась к первой. Впрочем, и схваченным карибкам ничто не грозило: после того как они перенесут оружие в Бленхейм, мы их освободим, и они вольны будут идти, куда хотят. Не трогали мы и ребятишек. Они то и дело проскакивали сквозь наши ряды, разбегаясь во все стороны от пылающего селения и устремляясь в спасительный лес.

Деревня разбойных карибов догорала. Мы нанесли ям сокрушительный удар, но руку нашу направляло само провидение и чувство высшей справедливости.

Я распорядился прочесать все поле битвы, подобрать раненых и брошенное оружие. Карибов, оставшихся в живых, мы не нашли, зато собрали огромное количество оружия, которое предназначали невольникам с плантации.

— Арнак, сколько примерно карибов пало в бою?

— Мы насчитали человек пятьдесят…

— Ну вот, значит, на пятьдесят охотников за рабами в здешних лесах стало меньше! А труп их вождя, этого красавца, Ваньявая, нашли?

— Нет. Похоже, его не было в деревне…

Нагрузив пленных карибок добытым оружием, в том числе несколькими совсем недурными мушкетами и ружьями, мы двинулись в обратный путь по тропе, ведущей в Бленхейм. До рассвета оставалось еще несколько часов…

К сожалению, победу в Боровае нам пришлось оплатить жизнью четырех воинов; шесть человек было ранено.

Конец плантации Бленхейм

План уничтожения плантации Бленхейм был продуман заранее и разработан столь же тщательно, как и план ликвидации деревни Боровай. Предполагалось, что, получив от нас оружие, невольники должны будут сами поднять восстание и сами покарать наиболее жестоких и безжалостных своих угнетателей.

Отряду Уаки предстояло перекрыть все дороги, ведущие из Бленхейма на север, а также на лодках отрезать путь бегства по реке: надо было, чтобы вести о бунте в Бленхейме как можно дольше не дошли до Нью-Кийковерала.

На отряд Вагуры возлагалась обязанность оказать помощь негру Виктору в организации боевых отрядов из числа рабов, при необходимости поддержать восставших. Пожалуй, наиболее трудная задача стояла перед отрядом Арнака: ему предстояло обеспечить, чтобы ни один из двух десятков вооруженных палачей-надзирателей не успел открыть огонь и вообще организовать какое бы то ни было сопротивление. Мой отряд должен был неотступно следовать за мной для охраны плантатора и его семьи.

Владельцы всех трех плантаций с семьями были нужны мне в качестве заложников. Это стало бы важной гарантией успеха при окончательном расчете с колониальными властями.

Когда мы подходили к Бленхейму, уже совсем рассвело и из-за туманного горизонта всходило солнце. Плантация была охвачена волнением. Никто не вышел на работу, все рабы, и мужчины, и женщины с детьми, стояли на открытой лужайке перед домом плантатора. Возбуждение и ярость доведенных до отчаяния людей были так велики, что хватило бы одной искры, и они, вооруженные одними палками, готовы были броситься на усадьбу.

А там, на широкой веранде, в сомкнутом строю уже стояла стража плантации с мулатом Давидом во главе, здесь же были и восемь до зубов вооруженных надзирателей — люди управляющего плантацией голландца Криссена. Криссен был для всех грозой не меньше мулата Давида. Ни самого плантатора, ни его семьи нигде не было видно; вероятно, они отсиживались в доме.

К счастью, наш друг негр Виктор сумел сдержать ярость толпы рабов. Малейший повод с их стороны мог бы привести к ужасному кровопролитию и скорее всего свел бы на нет весь план восстания. Виктор встретил нас с явным облегчением. Принесенное карибками оружие для восставших сложили в двухстах ногиах от усадьбы в поле. Восемнадцать пленных карибок перешли от Уаки под надзор Вагуры, а сам Уаки, освободившись от охраны пленниц, поспешил с частью своего отряда усилить наши дозоры, перекрывшие пути бегства с плантации Бленхейм.

Тем временем Арнак с группой своих отборных стрелков, ни на минуту не теряя связи с основными силами отряда, незаметно смешался с толпой рабов, а Вагура помог Виктору раздать принесенное огнестрельное оружие тем неграм, которые умели им пользоваться. Часть отряда Вагуры, обежав усадьбу и без труда справившись с чернокожей дворней, подожгла дом. А с противоположной стороны, у фасада, в это время Криссен и вся его вооруженная банда, не сознавая, казалось, нависшей над ними опасности, стоя наверху, на веранде, все свое внимание сосредоточили на толпе перед усадьбой. Надрываясь, Криссен изрыгал проклятия, обвиняя рабов в преступлении перед богом и людьми, грозя им страшными карами. Он все орал и орал, но сегодня его страшные угрозы никого не пугали. Рабы, вдохновленные присутствием араваков, пропускали все угрозы управляющего мимо ушей.

Вдруг в какой-то момент два сильных негра подняли на руках Виктора над толпой, и — о диво! — он резким взмахом рук и громовым голосом заставил Криссена умолкнуть. От столь неслыханной дерзости раба Криссен, казалось, не только совершенно остолбенел, но едва не задохнулся от ярости.

— Давид! — рявкнул он, обращаясь к стоящему рядом начальнику стражи и указуя перстом на Виктора. — Этот бандит сошел с ума! Застрели эту собаку! Застрели! Быстро!

Виктор находился от веранды в каких-нибудь сорока шагах, и верный как пес Давид резко вскинул к плечу ружье, но тут же он захрипел и медленно повалился на пол веранды. Горло его было навылет пробито стрелой. Я оглянулся.

Симары поблизости не было.

— От имени группы освобождения, — продолжал Виктор по-голландски тем же громовым голосом, а Фуюди торопливо переводил мне. — Заявляю: все, кто на плантации Бленхейм издевался над людьми, будут немедленно казнены…

— Иисусе! Что здесь происходит! — во весь голос взвизгнул Криссен и, обращаясь к своим людям, скомандовал: — Огонь! Стреляйте же, черт вас побе… — и на полуслове умолк, пронзенный стрелой.

Кое-кто из его свиты, не целясь, выстрелил из ружей в толпу рабов, но чуть ли не в тот же миг все они были сражены градом пуль, пущенных из толпы, и рухнули на веранду. Оставшиеся в живых предатели бросились было к двери, чтобы укрыться в доме, но их настигли меткие пули. В одну минуту все было кончено — охраны плантации больше не существовало.

Пожар тем временем охватил усадьбу, из верхних ее окон повалил дым. Я велел Фуюди с частью моих разведчиков и Марией, хорошо знавшей расположение комнат, ни минуты не мешкая, ворваться в дом и вывести из огня семью плантатора и его самого, заверив, что их жизни ничто не угрожает. Тем не менее, когда все «святое семейство» тащили из горящего дома, они отчаянно сопротивлялись, особенно плантатор, который в слепой своей ярости отбивался ногами, фыркал и плевался.

— Скрутить его и привязать к столбу! — распорядился я.

Рыдающую его жену я велел отвести в дом и дать ей три минуты, чтобы она собрала все самое ценное, что сможет унести. В помощь ей я выделил двух разведчиков.

— Не пойду, вы хотите меня ограбить! — В глазах ее сквозь слезы сверкнула ярость.

— Глупая женщина, одумайся! — прикрикнул я на нее. — Тебе предстоит начать совсем новую жизнь…

Подгоняемая разведчиками, она наконец вняла голосу разума, бросилась к дому и через минуту выбежала, волоча за собой мешок со своими сокровищами.

Арнаку и его отряду я поручил опекать семью плантатора. Звали плантатора Рейнат.