Джон Толкин - Чудовища и критики и другие статьи

• Название: Чудовища и критики и другие статьи
• Автор: Джон Толкин
• Издательство: Elsewhere
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006
• ISBN: 5–9900753–1–6

В книге содержатся статьи, эссе и лекции Дж. Р. Р. Толкина, посвященные аллитерационной поэзии, среднеанглийской литературе, кельтологии, проблеме создания искусственных языков и специфике оксфордского образования. Сборник «“Чудовища и критики” и другие статьи» — неотъемлемая часть английской «толкинианы» и знаменательное явление в истории литературы в целом, впервые публикуется на русском языке полностью, с сохранением структуры и справочного аппарата оригинала. Тексты снабжены обширными комментариями переводчиков.

Для широкого круга читателей.

---

87

На первый взгляд этот монолог покажется недостатком — возможно, даже единственным серьезным просчетом во всей поэме. Думаю, он и в самом деле облечен в форму, что Гавейну едва ли пристала, и прочитывается скорее как сентенция ученого–педанта, как если бы ее произнес сам auctor [автор]. Но в основе своей монолог этот вполне уместен, он вполне согласуется с характером Гавейна в целом и соответствует его «реакции» в данный конкретный момент. Гавейн вообще склонен заходить несколько дальше, нежели того требует ситуация. Ему довольно было бы сказать: многие мужи, куда более великие, чем я, бывали обмануты женщинами, так что и мне оно простительно. Ему вовсе незачем распространяться о том, что мужчинам пошло бы куда как на пользу, если бы они могли любить женщин, при этом ни на йоту им не доверяя. Однако — продолжение следует. И это не только абсолютно в духе нашего Гавейна, но и вполне естественно для «придворного», которого выставили на посмешище через его же учтивость и законную гордость собственным вежеством. Так пусть же все сводится просто–напросто к игре и притворству! — восклицает он (в тот момент).

88

Хотя можно задуматься и о том, что Гавейн не приблизился бы настолько к совершенству, если бы не взял своим идеалом абсолютное или математическое совершенство, символически выраженное в Пентаграмме.

89

И чем милосерднее человек, тем зачастую шире расхождение, как можно наблюдать на примере суровых к себе святых.

90

Под словом kynde [природа, сущность, род] в оригинале автор, возможно, подразумевал врожденный характер Гавейна; но менее интроспективная трактовка — «люди моего круга», то есть поведение, подобающее членам его ордена (рыцарям), — пожалуй, здесь уместнее.

91

Вероятно, порядок не так уж и важен (строго его придерживаться вообще невозможно),за исключением того, что про Пояс упоминается в самом конце.

92

Однако слово это не всегда было настолько сильным, как сейчас, когда, благодаря ассоциации со словами «treason» [измена, государственная измена — совр. англ.] и «traitor» [предатель, изменник — совр. англ.] (изначально они между собою не связаны), употребляется лишь по отношению к действиям особенно низким и наносящим серьезный ущерб.

93

Разве что сама она повинуется некоему высшему закону, а не себе самой и не «любви».

94

В переводе моего отца эти строки из поэмы «Перл» звучат так: Grace enow may the man receiveWho sins anew, if he repent;But craving it he must sigh and grieveAnd abide what pains are consequent [Человек, согрешивший вновь, обретет достаточно милости, если раскается; но взыскуя этой милости, он должен вздыхать и горевать и терпеть любую боль] {Ред.}.

95

Чосер, «Рассказ Сквайра», строки 95–96. [58] На отрывке, из которого заимствованы эти строки, как раз и основано (отчасти) мнение моего отца, прозвучавшее в начале лекции(стр. 73) о том, что Чосер знал поэму «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» {Ред.}.

96

Процитированные выше в переводе, стр. 88.

97

Хотя Пояс вполне мог послужить Господним орудием в мире, где такие вещи возможны и законны.

98

Любопытная деталь, со стороны поэта наверняка неслучайная: пояс, ради которого Гавейн нарушил правила игры и тем самым допустил единственную оплошность в своем безупречном поведении на всех уровнях, на самом деле ему вообще не пригодился, даже успокоения ради.

99

Что можно воспринимать как прискорбное явление в артурологии в целом. Лично я считаю, что умаление Короля (как sumquat childgered [отчасти мальчишеский] [59] и все такое) на пользу ей не идет.

100

Я говорю о том, что происходило задолго до всплеска интереса к фольклору других стран. Слова английского языка, такие как «эльф» (elf), издавна находились под влиянием французского (из которого заимствованы слова fay (фея) и faёrie, fairy (фаэри, фэйри); но в более поздние времена, благодаря их использованию в переводах, слова «фэйри» и «эльф» вобрали в себя атмосферу немецких, скандинавских и кельтских преданий, и многие характеристики huldu–fólk, daoine–sithe и tylwyth teg [7].

101

О вероятности того, что ирландский Хи Бресал повлиял на название Бразилии см. Нансен, «В северных туманах», ii, 223–230.

102

Их влияние Англией не ограничилось. Немецкое слово Elf, Elfe, по всей видимости, заимствовано из «Сна в летнюю ночь» в переводе Виланда (1764) [11].

103

«Confessio Amantis», стих 7065 и далее.

104

За исключением особых случаев, таких, как сборники валлийских или гэльских преданий. В таковых истории про «Прекрасное Семейство» или народ ши порою выделяются в особую группу «сказок про фэйри» в отличие от «народных сказок», повествующих об иных чудесах. В этом значении «волшебные сказки» либо «волшебный фольклор» — это обычно короткие рассказы о появлениях «фэйри» либо об их вмешательстве в дела людей. Но это различие — лишь следствие перевода.

105

И это тоже чистая правда, даже если эльфы — лишь создания человеческого разума, «правда» как способ отражения одного из представлений Человека об Истине.

106

См. ниже, стр. 142–143.

107

«Беовульф», 111–112.

108

См. Примечание А в конце (стр. 157).

109

«Глостерский портняжка», пожалуй, ближе всех прочих. «Миссис Тигги–мигл» тоже оказалась бы не дальше, если бы не намек на объяснение через сон. К сказкам о животных я также отнес бы «Ветер в ивах».

110

Таковы, например, «Бессердечный великан» в «Скандинавских народных сказках» Дейзента [32]; или «Русалочка» в «Народных сказках западных нагорий» Кэмпбелла (№ iv, ср. также № i) [33]; или менее к ним близкий «Die Kristallkugel» [34] у братьев Гримм.

111

Бадж [37], «Египетские тексты для чтения», стр. xxi.

112

См. Кэмпбелл, там же., т. i.

113

«Скандинавские народные сказки», стр. xviii.

114

За исключением разве что особенно благоприятных случаев; либо отдельных эпизодических подробностей. В самом деле, куда проще распутать одну–единственную нить — эпизод, имя, мотив — нежели проследить историю целой картины, определяемой множеством нитей. Ведь вместе с картиной в гобелен вплетается новый элемент: картина — это нечто более великое, нежели сумма составляющих ее нитей, и через таковые не объясняется. Здесь–то и заключен врожденный недостаток аналитического (или «научного») метода: посредством него выясняется многое касательно элементов повествования, но мало или вообще ничего касательно их влияния на отдельно взятую историю.

115

Например, Кристофер Доусон [45] в книге «Прогресс и религия».

116

Это подкрепляется более тщательным и чутким изучением «первобытных» народов, т. е. народов, что по сей день живут в унаследованном язычестве и не являются, как мы говорим, цивилизованными. Поверхностный обзор выявляет лишь наиболее фантастические из их сказок, исследование более углубленное выявляет космологические мифы; но лишь терпение и знание народа «изнутри» обнаруживают философию и религию: истинное поклонение, где «боги» совсем не обязательно выступают воплощением чего бы то ни было, а если и выступают, то с переменным успехом (что зачастую зависит от решения самого индивидуума).

117

А избавлять не надо бы — разве что всю сказку отложить на потом, когда дети окрепнут настолько, чтобы суметь ее переварить.

118

См. Примечание B в конце (стр. 157).

119

В том, что касается сказок и прочего детского фольклора, срабатывает еще вот какой фактор. Зажиточные семьи нанимали для своих детей нянь, и те рассказывали детям сказки, отчасти близкие к деревенскому и традиционному фольклору, позабытому их «господами». Этот источник давным–давно пересох, в Англии, во всяком случае; но некогда он играл немаловажную роль. Но опять–таки, это отнюдь не доказывает, что дети — наиболее подходящая аудитория для восприятия этого исчезающего «фольклора». Няням с тем же успехом (или даже с большим) можно было бы поручить выбирать картины и мебель.