Евгений Кораблев - Четверо и Крак

• Название: Четверо и Крак
• Автор: Евгений Кораблев
• Издательство: ЗИФ
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1926

Урал прошлого, настоящего и будущего времени – край неисчерпаемых богатств, удивительных явлений природы, край людей своеобразных, смелых и ищущих – является прежде всего темой многих произведений «Уральской библиотечки путешествий, приключений и научной фантастики».

Уралу первых лет Советской власти и его людям посвящена трилогия забытого ныне писателя Е. Кораблева (Григория Григорьевича Младова), который по справедливости может считаться одним из зачинателей жанра советской приключенческой литературы. Произведения «Четверо и Крак», «У Пяти ручьев» и «Созерцатель скал», давно ставшие библиографической редкостью, издавались и переиздавались в конце 20-х годов. В этих книгах, наряду с увлекательным; полным острых, необычайных приключений сюжетом, читателя привлекало также обилие сведений, иногда, правда, устаревших, по истории и географии родного для автора края – Урала. С интересом прочтет книги Е. Кораблева и современный читатель.

Е. Кораблев (Г. Г. Младов) – наш земляк. Он родился в 1885 году, в г. Екатеринбурге (ныне Свердловск). Здесь он провел всю юность. После окончания Петербургского университета Г. Г. Младов снова жил на Урале и работал в земстве по линии народного образования. В эти же годы он с большим увлечением и любовью изучал быт Урала, знакомился с его людьми. Эти впечатления отразились в произведениях «Четверо и Крак» и «У Пяти ручьев».

В начале 20-х годов Г. Г. Младов живет в Забайкалье, в г. Верхнеудинске. Знакомство с этим краем дало писателю материал для третьего романа «Созерцатель скал».

Последние годы жизни Е. Кораблева (он умер в 1952 г., в Свердловске) были посвящены работе над большим произведением об Урале.

Более подробные сведения о писателе и его произведениях читатель найдет в статье, помещенной в конце этой книги.

---

Ребята не утерпели и сделали по волку несколько выстрелов, но, конечно, безрезультатно, за что и получили выговор от Андрея. Порох надо было экономить.

Это неприятное обстоятельство мешало им охотиться. Но, собственно, в провизии они пока и не нуждались. Напротив, надо было скорее доедать свою, взятую из дому, пока не испортилась на этой жаре. И аппетит же развивался у ребят при такой ходьбе! Елось как никогда. Во время привала Крак обычно сидел на плече или на руке у Гришука и тоже получал свою порцию моченого сухаря или жеваного мяса. Пил он из одной кружки с Гришуком, далеко закидывая назад голову. Потом старательно чистил громадный, точно лакированный нос о пуговицу Гришукиной блузы.

На другой день, вечером, случилось неожиданное событие. Ребята начали присматривать место для ночевки. Федька, отличавшийся особо острым зрением, шел впереди, шагах в пятидесяти. Вдруг он испуганно вскрикнул и остановился. Ребята кинулись бегом к нему. Нои они, пробежав несколько шагов, остановились, пораженные страхом. В сгустившихся сумерках из темных ветвей сосны на них смотрел мертвыми впадинами человеческий череп, оскалив зубы.

– И здесь! – прошептал Андрей, указывая на другую сторону тропы. – Сюда смотри!

– Целые скелеты, – сказал Гришук.

Ребята осмелели и подошли. По обе стороны тропинки, прикрученные толстой проволокой к стволам сосен, стояли два человеческих скелета. На проволоке еще уцелели кое-где клочья полуистлевшей солдатской шинели. Кости ног валялись у корней. Часть костей, видимо, была растащена зверьем.

– Не к добру, – пробормотал мрачно Федька, – не к добру такая находка.

– Молчи ты, старая баба! – цыкнул Андрей.

– Вот так лесные сторожа! – сказал Гришук.

Ребята подошли ближе и стали рассматривать страшных сторожей.

– Долго ли они тут стоят?

– Я думаю, это не путевые ли вехи в Пахомовский скит, – заявил Тошка. – Мне кажется, это от гражданской войны. Должно быть, наши, замученные белыми. А то, может, дезертиры. Или какая-нибудь банда расправилась со своими же.

– А Федька сильно струсил. Заревел как...

– Еще бы!.. Иду – и вдруг стоит смерть. Положение! Ладно еще, что не ночью.

– Закопаем их, что ли?

– Конечно.

Ребята сняли скелеты, собрали в кучу кости, клочки истлевших шинелей и, выбрав уголок под кустами, стали копать яму.

– Кто место выбрал? – крикнул Андрей, ударив лопатой.

– Я, – ответил Тошка. – А что?

– Неудачно. Камни, что ли. Лопата не идет.

– Откуда тут могут быть камни? Кругом мох... Корни, может быть? Ты попробуй... Копни в сторонку немного.

Андрей ударил лопатой. Опять глухой звук.

– Доски! – крикнули все с изумлением. Ребята сгрудились вокруг Андрея.

– Не клад ли? – засмеялся он. – Ну-ка, помогите. Гришук снял верхний слой земли. Под ним оказались доски ящика.

Крик изумления вырвался у всех.

– Тащи!

– Подпирай сбоку!

– Тяжелый какой!

Подпирая лопатами, топорами приподняли ящик.

– А, может, гроб? – спросил суеверный Федька. – Оставьте, братцы!

– Тьфу тебе, паршивцу! – рассердился Андрей. – Ты разве влезешь в такой узкий?

– Тьфу, тьфу! – Федька испуганно сплюнул.

Ящик был вытащен наружу. Он уже значительно погнил, но еще держался. Гришук топором приподнял крышку.

Содержимое ящика несколько разочаровало. Там лежало: две солдатские винтовки, два нагана, порох и пули.

– Вот так клад! – разочарованно протянул Федька.

– Чудак! – сказал Андрюха. – Да для нас теперь дороже всех драгоценностей. Винтовки немного поржавели, но это не беда: можно почистить.

– А в яму скелеты закопаем, кстати, копать не надо.

Когда устроились на ночлег, Федька ни за что не согласился нести один свою очередь. Да и всем как-то было не по себе.

Когда надвинулась ночная тьма с приглушенными лесными шорохами, таинственными звуками и воображаемыми чудищами, стало жутко. Вместо того чтобы спать, ребята всю ночь проговорили, вспоминая случаи минувшей гражданской войны. Заснули они уже на рассвете.

V. Пахомовский скит

С утра шли, не отдыхая днем, чтобы поскорее добраться до скита. Юных путешественников удивило, что они не встречают никаких следов скитской жизни в лесу. Отдыхать они расположились только на ночь, когда уже были не в состоянии идти. Но и на другой день до полуденного привала не обнаружилось каких-либо признаков жилья. Все лес и лес. Огромные вековые деревья, гигантские буреломы, вывернутая с корнями пихта, мрачные кедры, лиственницы, великаны-сосны и под ногами мох, хвоя и папоротник без конца. Эта громада неприветливого леса давила. Чем дальше углублялись в лес, тем больше места делались угрюмыми и дикими.

Тихо. Захлопает крыльями огромный глухарь, и тревожно вздрогнет лесная тишь от этого взлета. Треснет под чьей-то нотой валежник – и опять молчание.

Стрелять Андрей не позволял из опасения напугать скитников, которые, предполагалось, были поблизости. Иногда вдали виднелись горы в густых непроницаемых лесах. Попадались «тумпы», камни. Вид был дик, но величественен. Путников окружало море лесов.

Пришлось перевалить через одну, сравнительно небольшую сопку, вершина которой представляла собой так называемую «россыпь». Обнажившиеся, выветрившиеся породы, наваленные в беспорядке груды скал имели своеобразную дикую красоту.

И опять лес, лес...

Последний день шли берегом какого-то озера. Значит, дорогу держали правильно. Но скита нет как нет, точно провалился сквозь землю.

– То ли это озеро? – усомнился Тошка, растягиваясь на траве после еды. – Ведь эдак можно тащиться все лето.

– Неизвестно, найдем ли еще скит, – подхватил Федька.

– И в этом ли ските твой проклятый Ефимушка, черти бы его задавили!

– В ските-то, наверно, в этом, – возразил Гришук. – Тут его брат Пахом живет... Но вот странно: озеро нашли, а скита нет. Лодку бы хоть увидели... Ничего!

– А, может, прошли? Старцы так прячутся, что в двух шагах мимо пройдешь, – не заметишь.

– Возможно, – согласился Гришук. – Давайте, завтра сделаем последнюю попытку. Пошарим вокруг. Разделимся по двое и побродим в разных направлениях. А вечером сойдемся у скалы на берегу. Я и Андрюха в одну сторону, а Тошка с Федькой в другую.

Поднявшись наутро чуть свет, ребята разделились на две партии и отправились на поиски.

Около озера растительность заметно изменилась. Наряду с угрюмыми стариками-деревьями, поднимался веселый молодняк. Стали попадаться и лиственные породы: черемуха, рябина, береза.

Андрей с Гришуком шли угором, то есть по тому месту, где лес начинает спускаться к озеру и болотам.

– Любимые глухариные места! – вздохнул Андрей. – Наверно, копалухи поблизости есть. Только стрелять нельзя.

Спустившись, они направились вдоль озера, заросшего по берегам мелким осинником, смородинником, ивняком и черемушником.

– Это что? – воскликнул вдруг Гришук, указывая на заросли молодого лиственника.

На большом пространстве верхушки его и ветви точно кто подстриг.

Андрюха подошел поближе, внимательно осмотрел, и довольная улыбка осветила его обычно суровое лицо.

– Там, у озера, есть, кажется, большие болота? – спросил он.

– Да.

– Значит, это лоси объели. Лоси!

– Сохатый?

– Да. Летом для них это самые притонные места, сырые, с лиственным лесом около болот. В озеро они тоже иногда залезают от гнуса. Зимой больше на возвышенностях держатся. У тебя ружье пулей запряжено?

– А что?

– А заряди-ка, да покрупнее, на всякий случай. Теперь в конце лета лось бегает за самками. Самцы держатся одиночками и страшно свирепы. Случается, нападают на людей.

– Неужели сохатый так страшен? – спросил Гришук, заряжая ружье.

– А ты как думал? В Сибири считают, что не так страшен медведь, как сохатый. Это ведь махина. По размеру и силе он занимает одно из первых мест в мировой фауне. Недаром его зовут на Урале просто: «зверь». Для него нет препятствий: ни реки, ни болота, ни крутизны, ни лесные трущобы, ни бурелом – не остановят его. Ничто ему не страшно. Одним ударом копыт он сворачивает деревья толщиной в вершок и больше. Видел, какие ветки откусывает? Толще пальца. Нет, это очень серьезный зверь.

– Но как он со своими громадными рогами ходит по этим чащам?

– Не то что ходит, стрелой летит. Сила! Недаром его раньше в Пруссии считали чуть не божеством. Да и у нас вогулы обожествляют какого-то каменного лося, живущего, будто бы, в верховьях реки Вижая.

– Я считал его просто оленем и думал, что лось, как и олень, – общественное животное, живет стадами.

– Обычно они живут стадами, но во время рождения телят старые лоси отделяются от этих стад. Весной стадо рассеивается. Зимой лоси собираются в маленькие группы, а летом самцы странствуют поодиночке.

Андрей вдруг прервал свою речь и, наклонившись, начал что-то рассматривать.